попыталась пригладить растрепавшиеся волосы. – Сейчас я умоюсь, оденусь и буду готова…
– Постой!
Она обернулась, пытаясь понять, что означает выражение его лица.
– Я тоже неважно спал, – медленно заговорил он. – И тоже долго ворочался. Мне не хватало тебя. Иди ко мне. – Он протянул к ней руки.
Вспышка желания обожгла ее.
– Но сейчас должны принести завтрак…
– У нас еще есть время. Я не стану запирать дверь, чтобы официант мог оставить все здесь, а мы перейдем в спальню. Я понимаю, что тебе сейчас не до меня, но все же…
«Он хочет меня. Значит, все хорошо. Ничто не переменилось».
Кэтлин почувствовала, как постепенно уходит сковывающее ее напряжение.
Он обнял ее, прижав к себе, внимательно глядя ей в глаза:
– Мне не следовало оставлять тебя одну, зная, что ты все равно не уснешь.
– Ты не можешь нести ответственность за меня. Ты не… – Она замолчала на полуслове.
Его рука легла ей на грудь. Тонкая ткань ночной рубашки не могла скрыть тепла ладони.
– Я должен был помочь тебе, – сказал он. – Чтобы ты смогла расслабиться. – Он отодвинул вырез сорочки так, чтобы обнажилась грудь, и, встав на колени, со страстным нетерпением прильнул к соску, лаская его губами и языком.
Язык и губы излучали необыкновенное тепло, которое разносилось по всему телу. Обычно он был другим: настойчивым и страстным.
– Алекс, – ее колени ослабли и подогнулись, словно ватные. – Тебе не кажется, что нам лучше пойти в спальню?
– Еще нет, – ответил он, на миг оторвавшись от одного соска и передвигаясь к другому, в то время как руки его сжимали ее ягодицы.
– Я хочу… лечь… – попросила она.
– Еще рано, – повторил он и осторожно присел на диван, по-прежнему удерживая ее перед собой. – Ты еще не расслабилась окончательно. – И, подняв сорочку повыше, провел языком по животу, в то время как ладонь скользнула меж ног, ласково поглаживая увлажнившееся лоно. – Теперь лучше?
– Нет, Алекс. – Она слышала, каким прерывистым стало его дыхание. – Так не очень хорошо.
– Я знаю. – Он расстегнул «молнию» на брюках. – Иной раз это почти болезненное ощущение. Ладно, как-нибудь потом мы продолжим исследования в этой области. А теперь – иди ко мне. – И он посадил ее к себе на колени.
«Должно быть, страшно неудобное положение», – подумала она так, словно речь шла о ком-то другом. Ей никак не удавалось сохранить связность мыслей, потому что она почувствовала, как он входит в нее снизу. Приглушенный крик удовлетворения вырвался у нее из горла, как стон.
– Теперь сдвинь ноги, – прошептал он, – и постарайся не шевелиться.
Она послушно выполнила то, что он сказал, и вцепилась ему в плечи.
– А теперь двигайся. – Алекс снова, приподнял сорочку и прильнул к ее груди.
Он медленно покачивал Кэтлин на коленях, словно хотел убаюкать, удерживая ее в кольце своих рук, лаская соски. Волна за волной накатывала и снова отпускала ее. Объятие было таким нежным и любящим, как никогда прежде.
– Алекс, – прошептала она, – у меня сейчас будет сердечный приступ.
– Еще немного, – ответил он, оставив левый сосок и опять перебравшись к правому.
И тут раздался стук в дверь.
– Это принесли завтрак, – успокоил ее Алекс, поправляя сорочку на груди.
– Скажи ему, пусть уходит.
– Нет, зачем же. Тебе непременно надо будет поесть. – Алекс смотрел на нее с самым невинным видом.
– Ты же не хочешь, чтобы он застал нас…
– Что тут такого? – усмехнулся он и набросил атласное покрывало так, чтобы оно закрывало нижнюю часть тела. – Мы смотримся вполне респектабельно. Просто ты сидишь у меня на коленях, а я ласково обнимаю тебя. – Он очень нежно вошел в нее еще глубже.
– Алекс, это невозможно…
– Войдите!
Дверь распахнулась, и пожилой официант в белом костюме вкатил в комнату сервировочный столик.
– Доброе утро. – Он бросил на них безразличный взгляд. – Меня зовут Мак. Я обслуживаю ваш номер. Чудесный день сегодня?
– Исключительно, – согласился с ним Алекс.
– Где вам поставить столик?
