– Потому что я одержим страстью. – Он снова надолго прильнул к ее губам. – Влюбленный мужчина никогда не может утолить жажды, разве ты этого не знаешь, Челси?
Она нежно отодвинула его и села на постели:
– Мне хочется пить. – Она опустила ноги на пол. – Пойду поищу минеральной. Ты хочешь чего-нибудь?
– Нет.
Он смотрел, как обнаженная Челси идет из спальни к гостиной. Ему всегда нравилось наблюдать за тем, как она двигается. Ему нравилась ее упругая походка, в которой таилось столько жизненной энергии. Ему нравилось, как она выпрямляет плечи и выставляет вперед грудь, будто идет навстречу врагу. Именно ее походка сразу свела его с ума, когда он впервые увидел Челси, идущую ему навстречу через зал Белого дома. Он даже не помнил, каким образом ему удалось оказаться рядом с ней за длинным, покрытым скатертью столом. И к концу этого вечера он уже совершенно точно знал, что в его жизни появилось нечто неповторимое и прекрасное. И что эта встреча – самый ценный подарок, который могла сделать ему судьба.
– Подожди, – Джонатан поднял свою рубашку, брошенную на пол. – Здесь довольно прохладно. Не ходи раздетая. – И он бросил ей рубашку. – Накинь на плечи.
Подхватив рубашку, она просунула руки в рукава и закатала манжеты:
– Отлично! Мне остается только заявить, что забота великодушного джентльмена с Юга покорила меня. Он растрогал меня…. – Она повернулась и вышла из спальни, продолжая на ходу говорить: – Это заставляет мое сердечко биться сильнее. Моя головка кружится от счастья, и…
– Любовь моя, ты прекрасная актриса! Но роль южанки-домохозяйки явно не для тебя. – Он подошел к шкафу, вынул черный бархатный халат и, накинув его на себя, двинулся следом за Челси в гостиную.
Она, открыв дверцу бара, смотрела на батарею бутылок.
– Я рада, что ты наконец сам понял это и сказал вслух. – Она достала маленькую бутылку «Эвиан» и открыла ее. – Мое место в Голливуде и Беверли-Хиллз.
– Ты можешь быть кем угодно, если захочешь. – Джонатан, стоя посреди комнаты, смотрел, как она наполняет стакан минеральной водой. – Твои возможности безграничны, любовь моя.
Ее пальцы судорожно сжали стакан.
– Перестань звать меня так. Я вовсе не «твоя любовь».
Он стоял, молча глядя на нее.
– Повторяю еще раз: я не «твоя любовь», – решительно проговорила она, поднося стакан к губам. – Я хочу, чтобы ты перестал говорить, что любишь меня. Это всего лишь секс. Полезное для здоровья барахтанье на сеновале.
Он по-прежнему хранил молчание.
– Не понимаю, почему мужчины тают после близости. Почему становятся такими сентиментальными? Если ты переживаешь оргазм – это еще не означает любовь. Я способна пережить оргазм с кем угодно и от чего угодно. – Она щелкнула пальцами. – Вот также просто. Когда я, например, смотрю, как танцует Барышников или когда слушаю Луи Армстронга.
Джонатан усмехнулся:
– Какая ты счастливица! Только позавидовать можно.
Напряжение оставило Челси, и она, не выдержав, рассмеялась:
– Черт тебя побери!
– Извини, Челси. Мне вовсе не хотелось сбивать твой боевой настрой! – Он подошел к ней и прижал к себе. – А теперь скажи, когда собираешься выйти за меня замуж?
– Никогда. – Челси сделала еще один глоток. – Я сказала это тебе еще восемь месяцев назад. И ты согласился с моими доводами.
– Нет. Я не соглашался с твоими доводами. Просто обещал немного подождать, отложив разговор до следующего раза.
– Тогда согласись сейчас. Пока мы могли встречаться тайно и никому не было известно, что мы трахаемся… – Она остановилась, заметив его взгляд, и поправила саму себя: – Я хотела сказать, занимаемся любовью, я ничего не имела против. Но нынешняя встреча – последняя. У меня – своя жизнь, у тебя – своя, и одно с другим никак не соединяется.
– Только что мы так хорошо соединялись, – улыбнулся он.
– Послушай, что я тебе скажу. – Она резко поставила стакан. – Этот вопрос не подлежит обсуждению. Не будем возвращаться к нему.
– Все можно обсуждать и все можно пересматривать. – Джонатан заботливо застегнул пуговицы на ее рубашке. – Так будет теплее…
– Я могу сама о себе позаботиться, – она отодвинулась от него. – Я не член твоей партии и не член твоей семьи. И ты не обязан волноваться за меня.
– Разумеется, не обязан, – мягко ответил он. – Я считал, что это мое почетное право.
– О боже! – она крепко зажмурилась. – Ну что мне с тобой делать?
– Согласиться выйти за меня замуж. Будем жить вместе, заведем еще одного ребенка, такого же замечательного, как Мариза, и будем любить друг друга.
– Нет. Не могу. – Она открыла глаза, и теперь было видно, что они полны слез. – И хочу только одного: чтобы ты наконец заткнулся.
