— Тебя зовут Дэвид Гласс?
— Да. Но кто это, черт возьми? — Мои руки все еще дрожали.
— Сержант Стоун. А ты подумал кто?
— Не знаю. Вьетконговец.
Стоун хмыкнул.
— Чарли не станет будить. Он тебя враз усыпит. Быстро одевайся. И не забудь каску и винтовку. Через полчаса пойдешь патрулировать.
Я заморгал и потряс головой, чтобы прогнать сон.
— Как же так? Я понял, что вам не нужны бездельники.
— Не умничай, солдат. Ты сопливый новичок, а мне сегодня новичок и нужен. Капрал Хадсон заболел. Ты назначен поддерживающим.
— Почему я?
— А почему бы не ты? Так что поднимай задницу с койки и поторапливайся. Через пять минут быть в столовой — получишь плотный завтрак и короткий инструктаж.
Он вышел из палатки прежде, чем я встал с постели.
— А как насчет пайка? — крикнул я вдогонку.
— В столовой! — заорал он. — Пять минут!
Две минуты я ругался в темноте и за три минуты оделся. Рядом храпел мой сосед по палатке. Почему не выбрали его? Почему?
Я ежился от холода по пути в столовую. На плато дни были жаркие и сухие, а ночи холодные. Спать было хорошо, но патрулировать паршиво. Вообще в патрулировании не было ничего хорошего.
Когда я вошел в столовую, сержант и трое других уничтожали яйца и пили кофе. Никто не поднял головы. Я получил свои яйца всмятку и горячий кофе и сел на скамью напротив сержанта.
— Это наш новичок. Гласс, — сказал сержант. — Это его фамилия монтируется со словом «разбитое»[2].
Солдаты ухмыльнулись, продолжая есть. Сержант скороговоркой назвал их фамилии, они в ответ кивнули. Фамилии сразу выскочили у меня из головы. Я не понял, кто есть кто, и узнал только через два часа патрулирования, когда это понадобилось. Другое дело — сержант Стоун. Я не забывал ни его, ни его фамилию во все последующие 362 дня.
Я пытался съесть яйцо, но не было аппетита, и я отодвинул его.
— Лучше съешь, — сказал сержант. — Горячей пищи не получишь еще два дня.
— Два дня?
— Два дня, если повезет.
— Я думал, патруль вернется вечером.
Сержант снисходительно улыбнулся.
— Где ты это слышал, сынок?
Я смерил сержанта взглядом и решил, что он достаточно большой и сильный, достаточно старый и достаточно опытный, чтобы называть меня сынком, если ему хочется.
— Так говорят.
— Вот что, сынок, — продолжал он тем же снисходительным тоном, — одни патрули остаются на день, другие на два дня и даже на пять. — Он сделал паузу, чтобы привлечь внимание других. — А некоторые патрули остаются там навсегда.
Наверное, на моем лице отразилась тревога, чего и ожидал сержант, потому что один из солдат сказал:
— Брось, сержант, не пугай ребенка.
Я слегка улыбнулся ему. Это был белокурый парень, на вид моих лет, с детским лицом, только голубые глаза его были какие-то усталые, потухшие.
Высокий негр, сидевший рядом со мной, спросил:
— Будешь есть яйца, Гласс?
Я отрицательно покачал головой и пододвинул ему тарелку. Он пробормотал «спасибо» и взялся за ложку.
— Ладно, заканчивайте и собирайте вещи, а я пока проинструктирую Гласса.
Теперь лицо сержанта было серьезным, а голос ровный, деловой. Вначале он изложил общий план действий. Патруль должен спуститься в долину, перейти реку и разведать лощину у подножия западных холмов. Он — начальник патруля, а капрал Томас — его заместитель.
Сержант развернул на столе карту и показал пальцем район действий.
— По сведениям разведки, противник накапливает запасы военных материалов в этой лощине, вероятно в пещерах. Главная задача патруля — собрать сведения, подтверждающие или уточняющие данные разведки. Всякие дополнительные сведения — пути передвижения противника, места лагерных стоянок, минные поля — будут весьма ценными, — сказал сержант, позволив себе легкую улыбку, которая тотчас исчезла. — Потребуется полдня, чтобы дойти до лощины, и полдня, чтобы вернуться обратно; на разведку объекта остается двадцать четыре часа. Патруль все время будет действовать сообща. Никто не должен отрываться для самостоятельного исследования чего-либо. Там, где нас прикрывает листва, будем двигаться группой, а на открытых местах, через поля я при переходе реки, — цепочкой с дистанцией пять ярдов. Если наткнемся на противника, никто не должен открывать огонь, пока нас не обстреляют. Главная цель патруля — избегать прямого столкновения и вернуться обратно всем вместе с собранными сведениями.
Сержант пристально посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я понял, и я утвердительно кивнул головой. — Еще одно, — сказал он. — Каждый вьетнамец в этой долине — враг. Понятно? Не важно, беззубый ли это старик, сидящий под деревом, или мальчишка, писающий в реку. Держись в стороне. Я управлюсь сам.
Я снова кивнул, вспомнив наставления моего инструктора по начальной боевой подготовке. Армия противника представлялась мне сборищем беззубых стариков и мальчишек, которых поддерживают старухи, размахивающие хлебными ножами.
— Вопросы есть?
У меня было сто вопросов, но я знал, что довольно скоро получу на них ответы, поэтому задал только один:
— Кто из ребят капрал Томас?
Сержант Стоун, вздохнув, сказал с отвращением:
— Черный. Но он хороший солдат. Делай то, что он скажет.
Я выдержал холодный взгляд сержанта.
— А почему бы нет?
Он понял меня, но уклонился от прямого ответа.
— Ладно, Гласс. Лучше освободись от этого кофе, а то через пару часов оно потечет у тебя по ногам. — Он показал на других в конце столовой. — А теперь собери свое имущество. Для тебя все приготовлено.
Ответы на некоторые вопросы я получил, собирая свое имущество: гранаты, сигнальные ракеты, патроны, индивидуальный перевязочный пакет. Я почувствовал значительное облегчение, заметив, что капрал Томас упаковывает полевую рацию. Значит, мы там не будем предоставлены самим себе. Но почему, черт возьми, сержант не сказал мне, что у нас будет радиосвязь? И с кем? С группой управления взвода? С артиллерией? С вертолетами? Нельзя сказать, что мой инструктаж был очень коротким. Обычно на инструктажах все обстоятельно объясняют, а поддержка предусматривается сама собой. Но меня назначили при чрезвычайных обстоятельствах, и, к несчастью, у меня не было никакого опыта. Стоуну не понравился мой единственный вопрос, вероятно, потому, что я не задал остальные девяносто девять. Я понимал, что он успокоил бы меня, но не хотелось, чтобы меня сочли «перепуганным бездельником» прежде даже, чем мы тронемся в путь. Это было глупо с моей стороны, и я решил больше такого не допускать.
Было пять часов утра и еще темно, когда мы вышли из лагеря и начали спускаться по западному склону плате в долину. Сержант Стоун и капрал Томас шли впереди, а мы следовали за ними по извилистой тропинке. Спуск был довольно крутой, а я слишком высоко подтянул ранец, и теперь он лез вверх мне на
