громы и молнии отцу, в присутствии которого частенько чувствовал себя маленьким мальчиком, ожидающим наказания за очередную шалость.
— Этому америкашке хватило глупости отказаться от моих даров! — рявкнул паша. — Я был щедр, хотя он уничтожил целых четыре моих корабля! И он не желает присягнуть мне на верность?! Я предложил ему богатство и власть — а он посмел отказаться? Пусть пеняет на себя! Я взыщу с него сполна! Негодяй расплатится собственной головой! — И паша величественно сложил руки на груди — а вернее, на брюхе.
Джовар злорадно осклабился. Белобрысая бестия, он был доволен.
Джебаль повернулся и встретил твердый, решительный взгляд Блэкуэлла. Всю жизнь он испытывал отвращение к насилию и прибегал к наказаниям только в тех случаях, когда не видел иного выхода. Однако сейчас внутренний голос твердил принцу, что смерть Блэкуэлла разрешила бы кучу проблем, в том числе и его личных. И все же Джебаль в отличие от паши был дальновидным и осторожным политиком.
— Отец, мы уже развязали войну с американцами, — начал он. — Не нужно дразнить их казнью Блэкуэлла.
— Войну?! — презрительно расхохотался Джовар. — Ха! Да они все трусы! Они послали сюда свои огромные корабли — и ради чего? Чтобы веселиться на балах, пьянствовать с англичанами в Гибралтаре да таскаться по Италии! Разве это солдаты? Это болтуны и трусы!
Джебаль вздохнул. Джовар говорил правду, ведь всему свету было известно, что супруга коммодора Морриса предпочитает Гибралтар всему остальному побережью Средиземного моря. Ведь там находились почти все жены английских офицеров, с которыми так приятно распивать чаи и веселиться на балах. Моррис даже ни разу не потрудился сам взглянуть на воевавший с ним Триполи. И естественно, никто из горожан и не думал бояться американских моряков. Правда, они все же взяли побережье в блокаду, так что начинал ощущаться недостаток продуктов. Но его замечали только самые бедные горожане да бедуины — и уж никак не обитатели дворца или богатые торговцы. Вот и выходило, что все солдаты и матросы, капитаны кораблей и содержатели харчевен, и даже рабы готовы были без конца смеяться над этой «так-называемой-войной». А тут еще Морриса угораздило снять блокаду на прошлой неделе!
Однако Джебаль видел как-то два военных корабля американцев. Они поразили его своими огромными размерами и тяжелым вооружением. А кроме того, разве не было возможности убедиться, что враги умеют быть и отважными, и дерзкими? С какой легкостью Блэкуэлл уничтожил целых четыре корабля паши — а ведь его «Жемчужине» куда как далеко и по размерам, и по боевой мощи до флагмана американского флота, «Конституции»!
— Отец, — произнес Джебаль, — если мы отрубим Блэкуэллу голову, то уже ничего не сумеем из него выжать. А ведь он еще мог бы пригодиться. Нужно попытаться принудить его принять ислам, отец, и стать одним из нас. Дадим ему еще немного времени.
— Но он уже сказал нет! Он отказался! И заслужил смерть! — запальчиво вскричал Джовар.
— Не будем без нужды дразнить американцев, — терпеливо повторил Джебаль.
— Подумаешь, это же все равно что дразнить щенят! — фыркнул Джовар.
— Мне наплевать, что там подумают америкашки! Он посмел оскорбить меня! Они отказались платить нам дань, которую уже получили и бей Алжира, и бей Туниса! — Паша почти кричал на весь зал, побагровев от ярости. — И где, скажи на милость, все те деньги и оружие, и корабли, которые они обещают мне вот уже несколько лет?! Пусть же Блэкуэлл послужит для них хорошим уроком!
— Прости меня, мой господин, позволено ли будет и мне высказаться? — вмешался Фарук, протиснув между пашой и сыном свой огромный живот.
— Но я хочу, я желаю, чтобы он умер! — капризно, как ребенок, сказал паша. — Он надругался над моей щедростью после того, как лишил самого любимого корабля!
— Нам не следует применять казнь как средство наказания, мой господин, — вкрадчиво улыбнулся Фарук. — Не лучше ли наказать его по-другому, наказать мучительно. Может быть, мы в конце концов добьемся своего? Либо его верности и знаний у нас на службе — либо большого выкупа!
— Все америкашки — болтуны, — не унимался Джовар, — болтуны и нищие! И за Блэкуэлла с его командой нам никогда не получить достойного выкупа.
— Но я не желаю никакого выкупа за Блэкуэлла, — более спокойно заявил паша. — Он потопил четыре лучших корабля! Он изуродовал мою красавицу «Мирабуку»! Он заслужил смерть! И мне плевать на остальных америкашек! Пусть хоть лопнут от злости!
Джебаль покосился на стену, за которой, как он знал, укрылась Зохара. Ах, знать бы ему наверняка, что она испытывает к этому Блэкуэллу! Хотя какая разница: сегодня он возляжет с нею, и после этой ночи Зохара и думать забудет про капитана.
Джебаль постарался выкинуть из головы несвоевременные фантазии.
— С нашей стороны было бы довольно глупо без особой на то нужды будить злость в американцах, — сказал он. — Фарук, как всегда, прав. Мы отлично сможем наказать его тысячью способами и, возможно, даже заставим присоединиться к нам. Но зачем его убивать?
— «Корабельная Блэкуэлла» — очень богатая компания, — вставил Фарук. — И его отец наверняка проявит щедрость. Не все американцы — нищие.
— И что же ты предлагаешь с ним сделать? — сердито осведомился паша. — По-прежнему поставлять ему рабов и женщин и позволять жить, как принцу, в ожидании папашиных денежек?
— Пусть узнает на себе, каково быть рабом, — предложил Фарук. — Пусть останется во дворце, но на положении раба — причем самого ничтожного.
— Дворцовые рабы все жирные, как свиньи! — сжал кулаки Джовар. — Ушам своим не верю. Неужели ты не велишь отрубить ему голову сейчас же, господин?!
Паша стал темнее тучи.
— Упрячь его в каменоломни, — бесстрастно предложил Джебаль, отлично отдавая себе отчет в том, что будет только рад, если Блэкуэлл не выйдет оттуда живым. В таком месте подстроить «несчастный случай» — раз плюнуть. — Пусть испробует на собственной шкуре, каково живется казенным рабам!
Взгляд Блэкуэлла оставался твердым и невозмутимым. Губы сжались. Он стоял совершенно неподвижно.
Фарук покосился на пашу. Повелитель заметно повеселел и с улыбкой захлопал в ладоши.
— Отличная идея, мой сын и наследник! Замечательная идея! Мы проучим его, мы сделаем его самым ничтожным рабом, мы бросим его туда, где его будут унижать! И когда он приползет на коленях, моля о пощаде, — что ж, может быть, мы и снизойдем до того, чтобы дать ему богатство и власть повелителей Триполи! — Паша похлопал Джебаля по плечу.
И еще долго двое мужчин мрачно смотрели друг на друга. Один — разодетый в пух и прах и увешанный драгоценностями. Другой — пленник в тяжелых оковах.
По лицу Ксавье струился пот, но кандалы не позволяли даже отереть лоб и глаза. Итак, сегодня его не убьют. Он ликовал.
— Тебе дарована жизнь, — негромко произнес Джебаль.
— Премного обязан, — ответил Блэкуэлл.
— Не очень-то радуйся, ибо все висит на волоске!
Ксавье смотрел, как уходит Джебаль. Он и не сомневался, что паша в любой момент может так же легко отнять у него жизнь, как только что подарил.
Но по крайней мере сейчас у него есть время, чтобы попытаться выполнить задуманное.
Джовар выскочил вперед и проревел несколько команд, которые Ксавье не мог понять: он лишь видел жестокий оскал и грозный блеск глаз заклятого врага.
— Итак, пес, ты пока жив, — издевательски протянул Джовар. — Вот только надолго ли?
Блэкуэлл не удостоил его ответом.
— Твоя баснословная отвага вряд ли пригодится в каменоломнях. — Казалось, шотландец готов был испепелить Ксавье взглядом. — Скорее наоборот. Она непременно приведет тебя к смерти.
— Это угроза?
— Нет, дружеское предупреждение, — расхохотался Джовар, повелительно махнув солдатам, толпившимся вокруг пленника.
Грубые руки рванули цепи. От неожиданности Блэкуэлл едва не упал. Стража шла быстро, и Блэкуэлл
