глазами. Руки ее были холодными. Но, склонившись к ее лицу, Роуэн почувствовал слабое дыхание, словно она спала.
«Она спит и видит сны. И каждый сон все дальше уносит ее от берегов жизни».
— Мама, — прошептал он, — это я, Роуэн.
Капли воды с его лица упали на щеку Джиллер.
Он их смахнул.
Бледные губы чуть раздвинулись в слабой улыбке. Сердце у Роуэна забилось сильнее. Она его слышит! Он крепко сжал мамину руку.
— Просыпайся! — взмолился Роуэн. — Не поддавайся сну. Надо побороть яд. Ведь ты сильная! Ты должна жить! Ради Аннад! Ради Джона! И ради меня!
Джиллер едва заметно нахмурилась. Веки ее дрогнули.
— Не нарушай ее покоя, Роуэн, — прошелестел голос. — Она не сможет проснуться. Попрощайся с ней и оставь ее. Теперь ты Оракул.
Роуэн обернулся. Исполненные гнева слова замерли у него на губах, когда он встретился с говорившей взглядом.
Хранительница Кристалла неподвижно сидела в центре комнаты, окруженная ярким светом.
Она не была похожа на пожилых людей в Рине, и Роуэн сразу понял, что никогда не видел кого-либо сравнимого с ней по возрасту. Хранительница была до того маленькой, ссохшейся и увядшей, что ее фигура едва виднелась на фоне кресла.
А какие у нее были глаза! Огромные на крошечном лице. В них словно светилась вековая мудрость, но еще явственнее в них читались усталость и неизбывная жажда покоя. «И не такое я видела, — казалось, говорили глаза Хранительницы. — И не такое знаю. Но я устала. Безумно устала…»
Маленькие ручки с почти прозрачными перепонками между пальцами бережно обхватывали источник света — огромный сияющий кристалл, лежавший у нее на коленях. Теперь Хранительница медленно склонилась к нему. Свет хлынул ей в лицо, и она прикрыла глаза, словно нежась в тепле его лучей.
— Кандидаты ждут тебя, Роуэн из Рина, — сказала она. — Избрание больше откладываться не может. Мой час уже близок.
Роуэн почувствовал, что его сотрясает дрожь.
— Один из кандидатов отравил мою мать, — прерывающимся голосом произнес он.
— Все может быть, — ответила Хранительница.
— Кто именно?
— Я не знаю. Кристалл меркнет. Я уже не вижу, что происходит на острове. И я не могу читать мысли тех, кого с детства учили таиться. Твою мать отравили старинным зельем, оно называется Смертный Сон. В последний раз его использовали много веков назад. Этот яд убивает медленно, но верно. Вот и все, что я могу тебе сказать.
«Род миррилов. Люди из этого рода знали толк в ядах. — Внезапно Роуэн будто вернулся в Рин и там, сидя под Школьным Деревом, слушал рассказ Тимона о трех родах водяных людей. — Род миррилов. Люди из этого рода знали толк в ядах. А для каждого яда…»
Шепчущий голос прервал его мысли:
— Роуэн! Слушай меня! Время на исходе. Ты должен завершить избрание.
— Но как?! — воскликнул Роуэн. — Как я могу это сделать, если я знаю, что один из кандидатов — убийца? В то время, когда моя мать лежит здесь и уходит из жизни?
— Ты сможешь, потому что ты должен. Как делали это твои предки, — сказала Хранительница. — А до них — Оракулы из рода миррилов. Так было всегда.
В ожидании решения она сгорбилась над Кристаллом.
— Если что-то было всегда, это вовсе не значит, что так оно и будет продолжаться! — выпалил Роуэн, сам до конца не осознавая, что говорит.
Хранительница глубоко вздохнула и медленно открыла глаза.
Роуэн оглянулся и посмотрел на маму, неподвижно распростертую на своем ложе. Он знал, что она бы ему на это ответила. Она бы велела быть сильным. Превозмочь боль и исполнить свой долг. Как поступила ее бабушка. Как поступила бы она сама. Как это делали прежние Оракулы.
Хранительница прочитала мысли Роуэна.
— Да, — подтвердила она. — Ты должен быть сильным.
Роуэн посмотрел ей прямо в глаза.
— Я буду сильным, Хранитель Кристалла, — пообещал он. — Я буду сильным, но по-своему.
Ему показалось, что в глазах Хранительницы блеснула искорка, словно последний уголек в потухшем костре. Кто знает, был ли это гнев? Или удивление? Или… что-то совсем иное, что невозможно объяснить словами. Лицо Хранительницы при этом оставалось неподвижным.
— Для Смертного Сна должно существовать противоядие, — сказал Роуэн.
Хранительница покачала головой:
— Твоей матери ничем уже не поможешь.
Она вновь склонилась над Кристаллом.
Роуэн сжал кулаки. Он чувствовал, что она лжет. Он опять вспомнил слова Тимона: «Род миррилов. Люди из этого рода знали толк в ядах. Они придумали тысячу и один смертельный яд, а для каждого яда — особое противоядие».
У каждой загадки должна быть отгадка. А для каждого яда — противоядие.
Но как заставить Хранительницу рассказать об этом? Она думает лишь об избрании. И о том, что нужно спешить. Ей не хочется тратить драгоценное время на поиски лекарства для Джиллер. Хранительница стара и премудра, но все равно она ничем не отличается от остальных водяных людей.
«Одна жизнь ничего не стоит», — сказал Жемчужник на площади в Рине.
Так заведено у водяных людей.
Но старая Ланн ответила ему: «Это ваше мнение, но мы с ним не согласны».
— Мы с этим не согласны, — прошептал Роуэн.
Кристалл засверкал. Послышался скрежет, как будто кто-то открывал дверь.
— Я призвала кандидатов, — сказала Хранительница.
Она подняла голову и откинулась на спинку кресла.
И Кристалл снова засиял. Лицо Хранительницы не дрогнуло, однако Роуэну показалось, будто она созерцает что-то за пределами пещеры.
— Сюда идет твой друг, садовник Джон, — сообщила она. — Нельзя впускать его в пещеру. Он исполнен печали и гнева. Он хочет отомстить за смерть твоей матери.
— Мама не умерла! — воскликнул Роуэн.
Эхо подхватило его слова: «Не умерла… Не умерла…»
Джиллер пошевелилась на своем ложе.
Из глубины пещеры донесся шум.
— Войдите, — сказала Хранительница.
Три человека застыли в проходе. Один в серебристых одеждах, другой — в голубых, третий — в зеленых.
Роуэн с удивлением уставился на них. Он ожидал, что кандидаты будут по крайней мере одного возраста с его матерью и Силачом Джоном, а они оказались гораздо моложе. Но затем Роуэн вспомнил, что Кристалл исполнен вековой мудрости водяного народа. Возраст и жизненный опыт кандидатов не имеют значения, главное — выдержать испытания, придуманные самим Орином. К этим испытаниям кандидаты готовились всю жизнь. Значение имеет лишь сообразительность кандидатов. И их решимость.
«А еще важно желание победить и, судя по всему, склонность к убийству, — беспощадно подумал Роуэн, с отвращением разглядывая застывших в дверях кандидатов. — Один из вас решил убить мою маму. И он считает, что это ему удалось. Не знаю, кто ты, но я расстрою твои планы! Я не сдамся. Я тебя перехитрю! И даже Хранитель Кристалла меня не остановит».
