В немом изумлении Роуэн глядел на девушку, на ярко-желтого воздушного змея, волочившегося за ней по снегу. Он слышал радостные крики Шаран и Норриса, но сам не мог произнести ни слова.
— Роуэн, ты не ждал меня? — смеясь, спросила Зеел. Она сложила шелкового змея и перекинула его за спину. — Ты разинул рот, как рыбка, которая водится в стране водяного народа! Но если серьезно, ты знал, что я прилечу?
Роуэн наконец нашел в себе силы ответить.
— Нет, — прошептал он. — Мне такое даже не снилось. Почему ты здесь? Как ты узнала где мы?
Зеел подошла к Роуэну и сжала в своих ладонях его руку.
— Бродники кочевали по земле водяных людей, — начала объяснять она. — На рассвете Хранитель Кристалла призвал Огдена в свою пещеру и рассказал ему о видении, которое явилось вам обоим. Огден быстро вернулся в лагерь, рассказал обо всем мне, и я тут же отправилась в путь.
«…Четвертый — летать» — эти слова снова зазвучали в душе Роуэна, а ведь сперва он думал, что эта строка сулит ему, Шаран и Норрису шанс каким-то образом избежать опасности. Однако Роуэн ошибся, как ошибался и тогда, когда думал, что он сам, переносящийся в своих сновидениях в будущее, и есть тот четвертый, о котором шла речь в пророчестве Шебы.
Но вот он — четвертый, о котором говорила колдунья: сильная высокая Зеел, старый друг Роуэна. И именно ей, приемной дочери Огдена, суждено стать четвертой в их обреченной на гибель команде.
«Почему мы должны расставаться с лучшими и храбрейшими?» Роуэн помнил печаль старой Ланн, когда она задавала судьбе этот бессмысленный вопрос.
Он почувствовал, как Зеел сжала его руку в своей.
— Пролетая над долиной, я видела черную дорогу и ринцев, идущих к побережью, — сказала девушка. — Я приземлилась в деревне, но не нашла там никого, кроме старой вояки Ланн и погруженной в оцепенение Бронден. От Ланн я узнала, что ты с Норрисом и Шаран по оставленному букшахами следу отправился к Горе. Роуэн! Почему, уходя, ты не позвал меня с собой?
— Потому… потому что наш путь будет полон опасностей, — начал Роуэн.
— Я знаю! — воскликнула Зеел. — Именно потому я здесь.
В разговор вмешался Норрис.
— А я всегда думал, что для бродников наши зимы слишком холодны! — воскликнул он. — И я слышал, что вашему народу запрещено подниматься на Гору.
Норрис давно знал эту девушку — еще с тех пор, как Роуэну, хлебопеку Аллуну и Зеел удалось пробраться в столицу зибаков и освободить его, Аннад и Шаран. Мужественная Зеел восхищала Норриса.
— Все это правда, — отвечала Зеел, улыбаясь и сверкая белоснежными зубами. — Но, Норрис, разве ты забыл? По рождению я не принадлежу к племени бродников. В моих жилах течет кровь зибаков. Я — найденыш, выброшенный волной на прибрежный песок. Огден нашел меня и удочерил. Я могу делать то, что запрещено другим бродникам. Если нужно, могу подняться на Гору. Мне нипочем жестокие морозы, хотя… — Зеел поежилась, — так холодно мне еще никогда не бывало. Хорошо, что Ланн дала мне этот теплый плащ с капюшоном.
Зеел задумчиво погладила мех букшаха:
— А Ланн изменилась. В былые времена она бы ни за что не позволила кому-нибудь из бродников (я уж молчу о зибаках!) надеть плащ, принадлежавший жителю Рина, но сейчас она мне его безропотно отдала, прибавив, что он как раз для меня.
— Это из-за пророчества Шебы, где говорится о четверых, которым суждено последовать за букшахами, — пробормотал Роуэн. — Но знаешь, Зеел, там ведь еще говорится о том, что мы станем добычей огня и льда.
Зеел кивнула, но улыбка ее погасла.
— Знаю, — сказала она. — Хранителю явилось то же видение, что и тебе, и о пророчестве он тоже знает. Я, как только услышала ужасные слова, сразу же поняла, что мне суждено разделить вашу участь. С тобой я хоть на край света пойду.
— Нет! — простонал Роуэн.
Зеел воскликнула с горячностью:
— Роуэн, наша земля в опасности! Почему ты думаешь, что только жители Рина должны стать жертвой Горы, если та жаждет мщения? Я добровольно последовала за тобой, Хранитель Кристалла и Огден благословили меня на этот шаг. Воздушный змей помог мне быстро добраться до вас. Я — представитель водяного народа и племени бродников и рада тому, что могу принять участие в этом походе.
Светло-голубые глаза Зеел встретились с испуганным взглядом Шаран. Девушка обернулась к Норрису, а затем снова посмотрела на Роуэна.
— Мы — части единого целого, — сказала она, — и каждый из нас должен выполнить то, что ему предназначено судьбой. Каждый незаменим. Пока неизвестно, что кому предстоит сделать, но скоро все выяснится. И пусть свершится то, чему суждено свершиться.
Следы букшахов вели вдоль подножия Горы. Путники миновали неприступные утесы восточной оконечности ледяной великанши и двинулись к ее южным склонам. Однако спустя некоторое время следы вновь повернули, и на этот раз — вверх.
Путники остановились, и их окружило ледяное безмолвие. Ни ветерка, ни шороха. Справа нависла неприступная громада Горы — она будто ждала, что будет дальше.
— Ну ладно, — сказал Норрис, потирая руки, — сейчас посмотрим, кто на что способен!
Роуэн удивленно поглядел на друга. В глазах отважного Норриса не было страха. Гордо откинутая назад голова, широкие плечи, прямая осанка. На губах — радостная улыбка.
«Так, наверное, в прежние годы выглядела старуха Ланн, когда готовилась к схватке с зибаками, — подумал Роуэн. — Бесстрашный и сильный Норрис — гордость Рина».
За спиной у Роуэна послышался шорох. Сзади стояла Шаран. Она глядела на неприступную Гору со страхом, дрожащими руками прижимая к груди шкатулку с шелками.
Роуэн подумал о полных жизни и трепещущего света ярких картинах Шаран. Она была продолжателем дела предков — создательницей прекрасных полотен, исполненных правды и невыразимой прелести.
«Конечно, — подумал он, — ведь Шаран тоже дочь своего народа. Она — плоть от плоти Рина. Не того Рина, каков он сейчас, но Рина прежних веков — земли счастливого племени, еще не испытавшего ига зибаков, где художники жили вместе с воинами, а нежность и красота ценились так же высоко, как смелость и отвага».
Вдруг разрозненные мысли, как кусочки мозаики, сложились в единую картину. Внезапно Роуэн все понял.
Нас четверо… Мы — части единого целого…
Шаран и Норрис — живое свидетельство прошлого народа Рина, живое доказательство правдивости той истории, о которой рассказывают шелка.
Роуэн привел их в долину Рина.
А Зеел помогла ему сделать это.
«Гора разгневалась и наказывает нас».
У Роуэн от ужаса подкосились ноги.
Узкая тропа, проложенная букшахами, извивалась между утесами. Роуэн шел впереди, за ним — Норрис и Шаран, а позади — Зеел.
Путь был труден для всех, но особенно для Норриса, ведь у него сильно болела нога. Шаран тоже очень устала, но ни брат, ни сестра не просили об отдыхе. Начинало смеркаться, и все понимали, что до наступления темноты нужно выбраться из скалистого ущелья.
Скалы, окружавшие их со всех сторон, становились все выше и выше, огромные утесы закрывали собой небо. Тропа превратилась в еле заметную узкую стежку, петляющую меж черных скал. На утесах, что высились, как отвесные стены, Роуэн заметил длинные царапины. Он догадался, что это следы от рогов букшахов: для огромных животных тропка была слишком узкой.
Сердце Роуэна учащенно забилось — ему показалось, что вдруг задрожал волшебный медальон.
