гармонии покатились из глаз. Стоял, разведя руки в стороны, чуть направив их к небу. Солнечный луч, пробиваясь сквозь туман, касался моего тела и лица, обдавая неземной теплотой. По социальным законам сейчас я не вменяем, и слаб, но я знал, сейчас я как никогда сильный и свободный.
Почувствовав сверх возможности своего духа и тела, я решил воспользоваться только что приобретенными экстрасенсорными способностями и позвать гламурную сучку Черьку
- Иди ко мне живое существо, иди ко мне, другому живому существу, мы с тобой одной крови…
- Уууу б…ь! Ты пидар что ли!.. Уууу развелось пидарасов!!! И что вам баб, не хватает что ли, молокососы! Сосете у своих б…ь! Вот сосунки вампирчики! Те хотя бы кровь, а вы етить вас пидаров сперму… - из-за тумана, показался покачивающийся из стороны в сторону силуэт с полуобнаженным торсом, испачканными в иле штанах, и не понятно, откуда взявшейся, пустой бутылки в руках.
- Дядь Вань ты не правильно понял… я в катарсисе!
- Ты б…ь в чужой жопе ковыряешься, а не в кальрабусе! – старый охотник не унимался, жестикулируя руками, размахивая пустой бутылкой и брюзжа слюной. Перебить или заставить его посмотреть на ситуацию с юмором, явно не удавалось.
- Дядь Вань, я в нирване, стою спокойно и зову собаку…
- Я давно за тобой наблюдаю пидарасня етить!.. Ты б…ь знал, что я тут засел уток нах караулю! Ты еще тама кричал вместе с этими молокососами, чтобы я етить подошел к тебе, а ты пидараскими руками мне червонец в трусы сунешь! Я тебе б…ь щас суну промеж глаз! Я тебе щас твой член синюшный, в твою же жопу засуну етить нах! Вишь, б…ь как про член заговорил, твоя пидарасня отростковая розоветь принялась… уууу етить сука! – дело пахло керосином.
Поняв, что вернуть его мысли в адекватное русло не судьба, я решил использовать психологическую, сбивающую с ног, атаку
- Дядя Вань, ты любил в детстве кувыркаться в сугробе с мальчиками?! – словно актер я стал нарочито заводиться, не давая спуску ветерану Куликовской битвы.
– Иван, сдается мне, ты сам был любителем мальчиков и спровоцировал меня, раздевшись до пояса как бы подманивая! – на этих словах я слегка прикоснулся рукой плеча, покачивающегося и брюзжащего старческого тела.
- Ты б…ь пидарское создание не трожь меня етить! Ты б…ь сам позвал меня етить… пидарасня… сам позвал,… иди мол, дядь Вань, живое существо к моему живому существу, етить, тьфу! – смачный плевок угадил мне прямо туда, в то место, которое со слов старого, частенько захаживало в гости в мужские задницы.
- Иван ты сам любишь мальчиков, но не хочешь себе в этом признаться, поэтому ты так себя и… - не успел я договорить, как излюбленная демонстрация Дяди Вани с разбиванием о голову бутылки, произошла на моих глазах и отразилась на моем черепе. Сквозь стремительно заволакивающую пелену я услышал издалека доносящийся вопль старого охотника, который вещал на всю округу о моих сексуальных пристрастиях, розовеющим члене, который теперь почему-то любил бывать в гостях у животных в заднице, и о том, как зять Петровича совращал мощи старого, не потерявшего чести, не соблазнившегося, стойкого Дяди Вани.
Я проваливался в пустоту, и был как никогда близок к создателю. На этот раз, сей факт, почему-то не радовал. Радовало, что запах свежей травы все еще рядом со мной и яркий, солнечный луч, по-прежнему делился со мной своим теплом. Весь мир свернулся в клубок, потом стремительно развернулся в бесконечный, наполненный чернотой космос. Эта была не пугающая чернота и далеко не вселенская пустота, напротив, она манила меня своим дружелюбием. Сердце рвалось к ней навстречу. Я моментально трансформировался в маленький, цветной кубик и поскакал, играючи преодолевая бесконечность пространства. Ко мне присоединились разноцветные шарики, треугольнички, ромбики и мы, издавая звуки, похожие на детский смех мчались со скоростью света. От радости захватывало дыхание. Поняв, что рядом со мной прыгают и резвятся то же люди, а их геометрические формы и есть их настоящая оболочка, снова испытал состояние бесконечного блаженства и родства, с этими шариками и ромбиками. Затем я разглядел в них своих давних знакомых, родителей, товарищей, подруг, некоторые шарики были и вовсе не людьми, а ситуациями из моей жизни. Характерно то, что все они были равными для меня. Ромбик - момент из моей жизни, когда я был в детском саду и уронил ложку с кашей, и квадратик, который показывал меня, первоклассника с цветами возвращающегося домой, постеснявшегося подарить букет своей первой учительнице, которая безумно мне нравилась и снилась во сне многие годы. Все друзья, все ситуации, родители, все они были одинаково равными. Я проговорил в пол голоса, сквозь щемящее чувство восторга и эйфории: «Значит все ЭТО игра?». Мне отвечали детские, звонкие голоса: «Да, да, да...», «Игра, игра, игра…», «Смешной мальчишка…смешной мальчишка». Мы мчались в бесконечную даль, и я знал - это чувство эйфории никогда больше не пройдет, я никогда не устану от стремительных прыжков в этом пространстве, мне всегда здесь рады, и будут вечно резвиться по бездонной черноте вместе со мной. А я с ними. Пока полоска света не коснется меня.
09:35
Свет ударил в мои глаза и мозг большим, кованым молотом. Шершавый и мокрый лоскут коснулся лица. Стало ужасно больно. Превозмогая боль, постарался открыть глаза. Полоска света расползалась, приобретая очертания форм. Первым, что я увидел, была морда. Резонанс, после безумного, неземного блаженства был охренительным. Морда лезла ко мне все настойчивее. Вглядевшись в морду узнал ее не сразу. Только по отдельным, характерным признакам: во-первых, морда пребывала в том состоянии, из которого только что вышел я, сему способствовало наличие рядом со мной свежих экскрементов, во-вторых, морда была гламурной, и в-третьих, ей было насрать, что она лизала попеременно, то мои какашки то меня.
- Чери…Чери, ты свинья…
- Где ты была шалава подзаборная?! Я из-за тебя чуть на тот свет не отправился. И знаешь Чери?.. К моему удовольствию, тебя там не было!
Гламурной сучке Чери было наплевать, где она была или не была. Ее сейчас занимал вопрос с фекалиями. Поглощенная в процесс поедания какашек, она не замечала моего состояния. Хотя… ей нужно сказать спасибо. Ведь кто знает если бы не она, то может, меня бы сейчас здесь не было. Тоже спорный вопрос. Там где я был, было намного лучше.
- Чери ты сучка!
Собака обернулась и уставилась на меня своими счастливыми глазами, всем видом говоря «Да, я сучка и горжусь этим».
- И что?!... Мне теперь спасибо тебе говорить?! Вот только я думаю, тебе говорить спасибо или моим какашкам, ради которых ты собственно здесь?!... Сдается мне, что придется свои фекалии завернуть в тряпочку, положить на полку, поставить свечку и молиться… Как думаешь?... Я вижу ты не очень-то и согласна. Видимо ты собираешься предмет моего будущего боготворения употребить для собственных нужд?! Хочешь причаститься к светлому и чистому путем потребления внутрь?!
Гламурное создание уставилось на меня девственно – чистыми глазами и снова лизнула мне лицо.
- Чери! Мать твою!.. Ладно, надо вставать и идти…
Вставая на ноги, мне пришлось заново вспомнить как это делается. Меня шатало как участника Ватерлоо.
- Встал?! Я доела, пошли… - отчетливо проговорило гламурное создание из мяса, морды и шерсти.
Меня охватил ужас. Он вылетел из головы, пробежал по телу и молнией вырвался из ануса. Она говорит. Я оцепенел. Судорожно заставил себя взять в руки ситуацию, но какая к черту ситуация. Не было никакой ситуации, просто собака говорит, или нет… но я ее услышал. Так, после удара меня преследуют глюки!? Интересно – это навсегда? Я теперь полудаун?! Или как?! Может после удара у меня, так же как и у Петровича открылись сверхспособности?! Я тут же решил проверить. Выяснив с какой стороны дует ветер, тут же встал против ветра и брызнул струей. Меня с ног до головы обдало теплой мочой. Сверхспособностей не было.
Собака смотрела и видела как я опростоволосился. Наверняка сейчас что-нибудь скажет. Я уставился
