– Не надо нервничать. Это же только барбекю. Яростный стук ножа возобновился.
– Нервничать? Это кто же здесь нервничает? Мы ведь с вами не нервничаем, правда, девочки? Ты, Сабина, всегда путаешь энтузиазм с нервозностью. Воодушевление – мать творческой силы. И что плохого в том, что человек пытается дать людям все самое лучшее? Если я хочу дать этим людям самое лучшее, что же тут предосудительного?
– Нет, я…
– Эти люди всегда соглашаются на меньшее, чем могли бы получить. Ты же видишь. Я только хочу показать им, что нам незачем так поступать.
– «Эти люди», как ты имеешь обыкновение их называть, – наши друзья. И если мы хотим вместе прожить здесь все две недели, тебе придется хоть немного набраться терпимости.
– Так что же ты этим хочешь сказать?
– Только одно: не кипятись почем зря.
– Послушайте, как ваша мама говорит по-английски, – громко обратился Джеймс к дочерям. – В таких случаях, как этот, английский язык ее подводит. То, что она называет нервозностью, мы называем энтузиазмом. Так?
– Так, – поддакнула Бет.
– Такие уж мы энтузиасты, – сухо произнесла Джесси.
Джеймс прекратил крошить лук, положил нож и бросил на Джесси злобный взгляд.
Когда вернулся Мэтт, ему поручили зажечь уголь и попрактиковаться в использовании пары маленьких мехов. Крисси получила задание приготовить салат. С помощью девочек Рейчел накрыла на стол, показав им, как нужно складывать салфетки «короной». Через пару минут выбежав из кухни, Сабина велела девочкам сложить салфетки «как следует».
– Здесь не трактир, – хмуро напомнила она. Девочки взглянули на Рейчел, и Сабина, внезапно осознав неловкость положения, извинилась.
– Все в порядке, – успокоила ее Рейчел. – Они действительно выглядят глуповато.
– Пожалуйста, не перекладывай их.
Слегка смущенная, Сабина вернулась на кухню, где разгорался жаркий диспут по поводу вина.
– Помои! – орал Джеймс – Он принес помои! Крисси выглядела виноватой:
– Он сказал, что оно дешевое.
– Мэтт! Какого дьявола ты притащил эту гадость? МЭТТ!
Мэтт вошел, широко улыбаясь, с перепачканными пальцами.
– Дешевле грязи! И целый ящик такого винца идет по цене одной бутылки того, шикарного.
Крисси послала Мэтту предостерегающий взгляд. Сабина умоляюще посмотрела на Джеймса; он явно закипал гневом.
– Но это же нельзя пить!
Мэтт налил себе в стакан вина и выпил его залпом, после чего со смехом причмокнул:
– Чудесно, дружо-о-чек1
Девочки засмеялись. Мэтт запустил выпачканные углем пальцы в миску салата, приготовленного Крисси, и только потом умчался к своим мехам. Джеймс выглядел вконец приунывшим. Крисси ретировалась к салату. Сабина помешивала варево, булькающее на плите.
Барбекю началось только тогда, когда Джеймс убедился, что мясо хорошо прожарилось. У него имелось пять категорий слабо зажаренного мяса. Он печально покачивал головой и что-то бурчал насчет состояния шипящих кусков говядины. Мэтт только посмеивался.
Трапеза продолжалась с тостами, посвященными многим поварам. Было весело. Было забавно. Дешевое красное вино развязало языки. Сабина блистала остроумием, манерами, обаянием. Крисси хихикала и рассказывала анекдоты тех времен, когда они с Мэттом жили в Париже. Джеймс тщательно пережевывал доставшийся ему кусочек мяса и вздрагивал – хотя едва заметно – каждый раз, когда отхлебывал вино. Обеим девочкам всегда бывало приятно, когда им разрешали до поздней ночи сидеть за столом, и они внимательно прислушивались к каждому слову, сказанному взрослыми. Казалось, что только Рейчел, всегда остающаяся начеку, замечала, как часто Джесси украдкой поглядывала на отца. У Рейчел мелькнула мысль, что Джесси явно предпочитает перебдеть, чем недобдеть.
После того как дети ушли спать, Мэтт вытащил свои курительные принадлежности и ловко скрутил косячок.
Подобный трюк он навострился делать одной рукой, а овладел этим искусством в семидесятые годы, еще студентом, когда они с Джеймсом только познакомились, – двадцать лет тому назад. Если это и вызвало неодобрение у Сабины, она промолчала и лишь передала зажженную сигарету дальше по кругу. Рейчел сделала долгую затяжку – куда более долгую, чем полагалось бы по этикету. А когда Крисси в свою очередь передала косяк Джеймсу, Сабина покосилась на мужа, и только. Слабый вздох, тронувший ее губы, остался бы незамеченным, если бы Джеймс не перешел в наступление.
– Что такое?
– Ничего.
– Честно?
– Ты же опять впадешь в уныние, – запротестовала Сабина. – Сам ведь знаешь, как это бывает. Будешь ходить как в воду опущенный и затравленно на всех коситься.
– Если раньше этого не случилось, – скрипучим голосом провозгласил Джеймс, прежде чем выдохнул
