партии эпатажно выложил на стол набор предметов, купленных в Фактории Мейер и набор фотографий, после чего стал задавать риторические вопросы:
«Похож ли этот кинжал на сувенирное оружие? А вот такой томагавк? Как, по–вашему, что курят участники этой фольклорной вечеринки? А как далеко зашла эротика в этом эротическом танце? Вы слышали про «натуристский сноркелинг»? Пускай бы плавали в масках голыми, но при чем здесь это sex– party на рифах? Или оргия на катере? А что вы скажете о том, что с Тонга на Кермадек возят нелегальные видеодиски и марихуану?».
Докладчика выслушали прохладно: из прессы уже было известно, что кроме нелегалов меганезийцев на «Факторию Мейер» работает более сотни местных (новозеладских) маори, переселившихся ради хорошего заработка из окрестностей Окленда на остров Рауль. Здесь они официально зарегистрировали «Raul–Meyer Club», который занимался «традиционными маорийскими видами морского туризма». Доказать, что фактически этим легальным клубом тоже управляют сомнительные ребята с островов Мейер, было крайне сложно, а отделить легальную деятельность клуба от подпольных дел «Фактории» — еще сложнее. При этом, факт развития заброшенного острова Рауль пресса подавала, как однозначно–позитивный. В такой ситуации только тронь маорийский клуб, и защитники прав коренного населения Новой Зеландии, вместе с представительством народа маори в парламенте, устроят правительству такой раскардаш, по сравнению с которым торговля томагавками, секс–туризм и курение травки покажутся детским утренником. Тем не менее, всем было ясно, что этот рассадник мелких безобразий надо каким–то образом закрывать.
А в Меганезии за 4 года, минувшие со дня революции, произошли следующие события: Через год Трибунал сменился Верховным судом, а Конвент — правительством «атомного координатора» Иори Накамура. Еще через 3 года, согласно Хартии, его сменило второе правительство координатора Ашура Хареба. Это был период эйфории: после «атомного инцидента», над страной не висела постоянная угроза войны. Началось стремительное развитие, которое до сих пор является «визитной карточкой» Меганезии. Осознав свое благополучие и силу, общество занялось исправлением «революционных перегибов» Трибунала и Конвента. В частности, Верховный суд рассмотрел иск жителей Рапатара в защиту семьи Хаамеа, и вынес постановление: «По смыслу Великой Хартии, у жителей есть право свободно выбирать ту форму устройства локальной власти, которая, как они считают, наилучшим образом обеспечит их благополучие. Если деятельность локальной власти не противоречит Великой Хартией, то никто не вправе ограничивать эту свободу. Если жители хотят, чтобы локальная власть передавалась по наследству, как социальная функция определенной семьи, по местному обычаю — это их свободный выбор. Исходя из этого, суд отменят все санкции против Руанеу Хаамеа, короля Рапатара, и его рода. Суд приказывает лично координатору правительства разыскать семью Хаамеа, и предложить ей имущественную компенсацию, и помощь в возвращении на родину, если они желают вернуться, или помощь на месте их нахождения, если они предпочитают там остаться».
В Меганезии приказ Верховного суда — вещь непререкаемая. Ашур Хареб потребовал от военной разведки немедленно найти Хаамеа, и всего через несколько часов, получил исчерпывающую информацию о колонии на Кермадеке, и даже номер новозеландского мобайла короля Руанеу. Звонок координатора оказался для колонии очень кстати, потому что полиция Новой Зеландии совсем было собралась прихлопнуть «Факторию Мейер». Руанеу без лишней скромности объяснил, в какой помощи нуждается семья Хаамеа, и координатор, из–за категоричности постановления Верховного суда, не мог ему отказать.
Через несколько дней полицейские силы Новой Зеландии, высадившиеся на Мейер, были внезапно встречены меганезийскими коммандос (у которых уже тогда была жутковатая репутация). Полисменам хватило ума не вступать в безнадежное сражение, а коммандос вообще сделали вид, что прилетели сюда «с целью 5–дневного отдыха личного состава». Затем, за дружеским обедом (суп из акульих плавников, филе тунца, салат с цветными водорослями, и отличный фиджийский кофе), стражам порядка, как бы невзначай, крайне доброжелательно объяснили, что вопрос о «Фактории Мейер» является не криминально– полицейским, а международно–политическим. Этим должны заниматься не полисмены, а политики, вот пусть и занимаются. Произошел тихий, добрососедский дипломатический скандал, который быстро разрешился экономическим путем. Правительство Меганезии купило у Новой Зеландии 0,2 квадратных километра бросовой территории по рыночной цене земли агротехнического назначения, и стороны остались довольны друг другом.
Дальше произошел новый казус: жители колонии Мейер считали Руанеу Хаамеа своим (а не чьим–то) королем, и отказывались отпускать его на Рапатара. Руанеу и сам считал, что возвращаться неправильно, но признавал, что рапатарцы, приложившие столько усилий к реабилитации его семьи, тоже имеют право на короля из рода Хаамеа. Выход был найден: королем Рапатара назначили Лимолуа. Мейерцы и его не хотели отпускать, понимая, что ему и его компаньонам колония обязана экономическим процветанием, но согласились при условии, что он на «переходный период» останется президентом «Meyer Factory».
Не откладывая дело в долгий ящик, пятеро компаньонов уселись в две авиетки и часов через 5 приводнились в лагуне Рапатара. Местных жителей уже кто–то предупредил по mobile. Увидев встречающих (почти все население острова), Лимо сказал такую речь:
«Aloha foa! Я – Лимолуа та–Руанеу Хаамеа. Меня, по ходу, назначили сюда королем, но если есть более подходящая кандидатура, то я, конечно, не буду настаивать».
Рапатарцы оценили юмор: ржали все поголовно. Затем Лимолуа проводили в его дом (который все эти годы поддерживался в отличном состоянии). Мэр, пользуясь случаем, сдал королю свои полномочия — он даже не скрывал, как рад избавиться от этой обузы. Соблюдение королевских обычаев и ограничений было для него, простого рапатарского faaapu (фермера), удовольствием ниже среднего. Хорошо еще, жители не потребовали, чтобы он взял в дом 5 жен, и принял всех рапатарских подростков на обучение основам военно–морского дела (как того требовал обычай от короля из рода Хаамеа).
На празднике «hauoli», короля ввели в курс рапатарских дел, которые обстояли так себе. Экономический подъем, охвативший, в частности, острова Раратонга, Раиатеа и Таити, почти не коснулся маленького провинциального Рапатара. Здесь, как и до революции, жили, в основном, натуральным хозяйством. В полночь, после hauoli, король собрал компаньонов в своей гостиной (которая стала чем–то вроде штаба фактории).
— Ребята, — сказал он, — на Мейер мы построили хороший бизнес, хотя у нас там не было ни хрена. Здесь у нас есть легальная территория, рабочие руки и главное — доверие людей….
Омиани ехидно спросила:
— Типа, хочешь построить рапатарское экономическое чудо?
Лимолуа ответил, что да, хочет, и обязательно построит. Началось бизнес–совещание, в разгар которого в дом пришла юная особа по имени Уираити (что в переводе означает «маленькая молния»), командированная жителями, чтобы королю было, чем заняться ночью.
— Очень кстати! — объявил Лимо, — сейчас устроим экзамен.
Уираити сбросила лава–лава (единственное, что на ней было) и, не скрывая энтузиазма, спросила, в каком помещении (или в каком месте на свежем воздухе), король намерен принимать экзамен.
— Отсутствие комплексов это плюс, — сказала Аилоо, — а как с образованием?.
Через час стало ясно, что образование 13–летней девушки исчерпывается элементарными навыками письма и счета — уровень двух классов средней городской школы. Уираити чуть не плакала: она не могла понять, чего от нее хотят. Тут вмешался экс–сержант Крис — он уже сталкивался с таким уровнем знаний у солдат из глубинки.
— Это фигня! Интеллект у них ОК.
Он начертил квадрат из 9 клеток, написал в 3–х клетках цифры и предложил ей заполнить остальные клетки так, чтобы суммы по любой строке, столбцу и диагоналям были одинаковы. Девчонка решила задачу за 10 минут.
— А если так? — спросила Омиани и нарисовала другой вариант той же задачи.
10 минут — и Уираити снова выдала решение. Включился Панто с тестами со спичками на сообразительность… В 4 часа утра Уираити уснула за столом. Лимо отнес ее спать на диван и компаньоны, обсудив все за чашкой чая, постановили: для экономического чуда надо сначала привести в порядок
