Чужая в чужом море

петь ее, аккомпанируя себе на укулеле.

«Слышится первых гусей перелет. Смолкли цикады в ночи.
С гладью речною слился небосвод. Высится терем в сто чи.
Фея Су–э и богиня Цин–нюй терпят вдвоем холода.
Иней морозный в сияньи луны — чья победит красота?»

Фрис терпеливо выслушала и вынесла краткий приговор:

— Полная лажа.

— Сама ты лажа, — обиделся Керк, — Это Ли Шанинь, «Морозная луна», IX век.

— Оно и видно, что IX век, — ехидно ответила шведка

Керк совсем обиделся, снова ушел в сеть и проторчал там до приводнения у причалов яхтклуба Ваиаку–Фонгафале.

Невысокая, но спортивно сложенная девушка, одетая в модный здесь саронг модели «elladi» (короткий треугольник золотисто–блестящей ткани, застегнутый антрацитово–черными фибулами на левом плече и около правого бедра) энергично помахала над головой маленьким рюкзачком армейского образца.

— Hei, foa! Рон и Керк с Никаупара – это вы, или как?

— Типа, да! — отозвался Рон, — Если ты — Юн Чун, то двигай сюда.

— Правая грудь у нее классная, — негромко констатировал Олаф, — если и левая не хуже…

— Wow! – обрадовалась Юн, заглядывая в кабину, — У вас есть укулеле!

Через мгновение она уже приземлилась между Олафом и Керком, и завладела мини–гитарой, прежде, чем кто–либо успел сказать, хоть слово.

— Я последний год немного учусь на ней играть, — продолжала китаянка, в то время, как Рон разворачивал флайку на взлет, — Я не обижусь, если мне скажут, что я делаю не так, потому что это для пользы, а иначе ничему не научишься.

Флайка прокатилась по лагуне, и мягко оторвалась от воды. Юн Чун тронула тонкими сильными пальцами струны, и спела на пробу:

«Там растет какао со сладкими зернами.
И хлебное дерево, пеки сколько хочешь.
Там сытые птицы, поют так сладко,
Как будто говорят «да, милый»…

Погладив укулеле ладошкой, она пояснила:

— Это Дани Макемали, фиджийский поэт прошлого века. А еще мне нравится вот это:

«Я вспоминаю тихие поля, по которым я бродила
И тропы, которыми я пыталась уйти от невзгод
И жалобы ветра за мысом Те Реинга Ваируа,
Где затерялась моя душа».

— Это грустное, про девушку–маори, которая скучает по дому. Я тоже скучаю по дому, но все равно, отсюда каждый раз жалко уезжать. Бывает так грустно, что человек не может быть и там, и там.

— Я стараюсь привозить отовсюду побольше фоток, — сообщила Фрис, — Они у меня везде, даже на потолке. Смотришь, и получается, что ты и там, и там, и там.

— Фотки – это только фотки, — вздохнула Юн, — А как возьмешь с собой море, небо, рифы, разноцветных рыбок, и людей, с которыми подружился?

Пума тихонько хлюпнула носом, несколько раз быстро моргнула глазами, и коротко, как будто стесняясь, потерлась щекой о плечо Рона. Иногда (очень редко) у нее бывали такие мгновения сентиментальности, которой она мимолетно заражалась от попутчиков.

Керк вздохнул и покачал головой.

— Девчонки, если бы я так переживал каждый раз, то у меня бы сердце давно разорвалось на мелкие кусочки. Вот на такие (он показал пальцами вероятный размер кусочков).

— Наш лейтенант правильно говорит: мы уносим с собой все, что увидели, — веско сказал Рон, — И нечего переживать.

— Вот это верно, — поддержал Олаф, — А еще есть специальный аутотренинг. Утром, как только проснулся, три раза громко говорить вслух «Жизнь прекрасна!». И только потом уже начинать о чем–то думать. Я пробовал – мне помогает.

…

54 — АЛОНСО и ХЕНА. Футуро–архитекторы.

Дата/Время: 14 сентября 22 года Хартии. День.

Место: Транс–Экваториальная Африка. Мпулу. Кумбва, центральная площадь столицы.

Шуанг плавно потянул рукоять на себя и легкий вироплан взмыл в небо, как воздушный шарик. Эклектичная мпулуанская столица, накренилась и провалилась вниз за кормой.

— Уф! – выдохнула Жанна, стараясь вернуть на место слегка прыгающий желудок, — мне никогда не привыкнуть к этим авиа–кузнечикам.

— Неужели, это хуже, чем в суборбитальном крафтере? – спросила Эстер.

— Там я вообще тихо умирала, — призналась канадка, — В момент, когда ракетные бустеры отключились и вместо перегрузки началась невесомость… Ребята, давайте я не буду это вспоминать, а то, я извиняюсь, но мой завтрак окажется у вас под ногами.

Эстер покачала головой.

— До чего же люди разные. Вот, Рон и Пума фанатеют от этих баллистических игрушек, хотя удовольствие довольно дорогое. Рон обмолвился, что аренда самой простой штуки «Fronda–L» на один прыжок стоит больше 500 фунтов. Но Пума говорит, что ее это так заводит… Во всех смыслах.

— Это временно, — сообщил Шуанг, — Не с Пумой, а с ценой, разумеется. Примерно через квартал мы выбросим на рынок папуасские звездолеты, и это будет совсем другое дело.

— Звездолеты… — насмешливо фыркнула Эстер.

— Где твое тонкое чувство художественнх гипербол? – обиженно спросил он.

— Так то гиперболы, — съехидничала она, — А у этих наших игрушек — параболы. Физика.