– Ты что-то перепутал, дружок. А не спецназовец, а десантник.
– А это имеет значение? – искренне недоумевал Арсений.
– Еще какое… Это… как бы тебе объяснить… Как кроссовки и туфли к выходному костюму. Совершенно разные вещи, хотя и то, и другое – обувь.
– Понятно… Но что же нам… Что же теперь делать?
– Право, не знаю, – покачал головой Иван. – Можно, наверное, к настоящим профессионалам обратиться, каким-нибудь частным сыщикам. Конечно, это будет недешево, да и заплатить придется вперед, дожидаться, пока тебе перепадет твоя десятка, они не будут. Главное, только не говори им, на кого охотишься, тогда, может, прокатит. Если они узнают, что речь идет о Котове, то связываться, конечно, не будут. По слухам, он мужик крутой и на расправу суров. Так что мой тебе совет – будь осторожнее…
Он взглянул на часы и поспешно поднялся.
– Ладно, я пойду. Извини, пора мне.
И зашагал прочь по освещенной солнцем дорожке, оставив совершенно потерянного Арсения одного на скамейке.
10
На тот момент Антона Котова устраивало в его жизни практически все. Настолько все, что иногда в нечастые минуты отдыха, сидя, например, в сауне или дома с пузатым бокалом коньяка у горящего камина, он с гордостью думал: «Я добился всего, чего хотел. Не каждый может похвастаться подобным! Мне немногим больше сорока, а у меня уже есть ВСЕ. Деньги, власть, дома, женщины… И перспективы на будущее. Правда, я еще не решил, что буду делать дальше. Может, лет через десять удалюсь на покой, буду путешествовать по всему миру, а жить где-нибудь в тихом месте, где-нибудь в Сардинии или на Лазурном Берегу… Там, правда, не так уж теперь и тихо, все-таки модные курорты. Но ничего, устроюсь. Хотя можно и торопиться с отставкой. Можно и карьеру продолжить… Да хоть в президенты баллотироваться! Нет, в президенты, пожалуй, все-таки не стоит. Забот много, напрягаться надо…»
Напрягаться он последнее время действительно не хотел. Весь его немалый бизнес – начиная со строительной компании, которая продолжала возводить красивые современные здания из стекла и бетона в разных уголках Москвы, и заканчивая небольшими заводиками по производству окон, напольных покрытий и так далее – был давным-давно налажен и работал, как хорошие часы. Все возникающие там проблемы решали Глеб Харитонов и ему подобные, а Антон только ставил свою подпись на банковских чеках, снимая со счета какую-то часть прибыли. Да и работа депутата не слишком его беспокоила. Умница Олеся сумела так все организовать, что практически всеми делами занимались помощники и референты, сам же Антон только ездил на заседания на Охотный Ряд, да изредка появлялся в тех местах, где это было необходимо.
Да и с тем, что обычно принято называть личной жизнью, все тоже сложилось вполне неплохо. С возрастом Антон стал чувствовать, что частый и бурный беспорядочный секс с постоянно меняющимися партнершами его уже не привлекает так, как это было раньше. Видимо, повзрослел, нагулялся, как говорится, выпил свою цистерну. Конечно, для вида он еще поддерживал свою репутацию неутомимого ловеласа, но на деле его уже вполне устраивали встречи с одной Олесей. И, как ни удивительно, все чаще и чаще эти встречи обходились вовсе без постели. Ему вполне достаточно было посидеть с ней в ресторане, сходить в театр или съездить куда-нибудь в загородный отель на уикенд – просто поиграть в теннис или гольф, побродить по лесу или по берегу реки, поговорить о том о сем… С Олесей было как-то на удивление хорошо, она понимала его с полуслова, с интересом слушала его рассказы о детстве и юности. И, кроме того, она была, кажется, единственным человеком в мире, кто не иронизировал над его хобби, можно даже сказать, страстью – коллекционированием моделей автомобилей. Анька – та откровенно морщила нос: «Взрослый человек, а играешь в машинки, как мальчишка!», друзья, все до одного, подкалывали… Что, впрочем, нисколько не мешало им, попав к Антону домой, надолго выпадать из жизни, разглядывая и беря в руки ту или иную модель. «А дверцы открываются? Даже колеса крутятся! А в этой вообще сиденья из кожи, как в настоящей! Ну, дела!» Олеся над ним не смеялась. Более того, каждый праздник дарила Антону новый экспонат коллекции, предварительно согласовав с ним подарок. Часами могла слушать его рассказы о каждом автомобильчике. Даже если ей и было не слишком интересно, то виду она никогда не подавала.
Словом, с Олесей Антону было настолько хорошо, что его все чаще посещали мысли, а не жениться ли на ней? О том, что он женат на Анне, Антон уже практически не вспоминал, разве что в интервью или накануне каких-нибудь крупных мероприятий, где правила приличия или законы света требовали появиться с супругой. При этом на подобных тусовках они виделись чуть ли не чаще, чем дома, на Рублевке. Антон приезжал в Жуковку не так уж часто, а Анна еще реже – оба значительную часть времени проводили в московских квартирах, каждый в своей, ну, или в поездках.
Но одно дело жить с супругой поврозь, и совсем другое – официально расстаться. Сам бы Антон давно подал на развод, что греха таить, с тех пор, как скончался Михалыч, Антону Анна уже вообще не нужна была. Обычно в таких случаях говорят, что их ничего не связывало, но, увы, у Котовых была особая ситуация, накрепко прописанная в брачном контракте. Делить имущество и состояние Антону Котову ну совершенно не хотелось. И потому приходилось мириться с мыслью, что номинально его женой является одна женщина, а фактически – совсем другая.
К чести Олеси надо сказать, что она никогда ничего такого у него не просила и за все время их общения ни разу не заговорила о браке. Было такое чувство, что ее все устраивало. Антон догадывался, что это, конечно, не так. Любой женщине, даже такой молодой, как Олеся, хочется статуса и стабильности. Но так как он пока не мог предложить ей ничего подобного, то помалкивал. Знал, что она все равно не заведет разговор первой. Зато, словно бы в компенсацию, старался не отказывать ей ни в каких других просьбах. И даже норовил предупредить их, дать денег до того, как она скажет, что они ей понадобились. Но иногда все-таки упускал момент – и тогда она подходила, заглядывала ему в глаза и тихим голосом излагала свою просьбу.
Что-то похожее было и на этот раз. В тот день им прямо с утра надо было встречаться с журналистами, поэтому Антон заехал за Олесей в половине девятого утра. Она вышла из дома, как всегда, без опозданий, села в машину, придвинулась к Антону и после обычного обмена приветствиями вдруг сказала:
– Антош, у тебя сегодня на два часа записан на прием один человек… Иван Комаров. Очень тебя прошу, прими его, пожалуйста.
– Кто таков? – осведомился Антон. – Твой знакомый? Или любовник? Мне уже начинать ревновать?
Но Олеся не поддержала шутки.
– Ревновать не стоит, – очень серьезно отвечала она. – Я действительно знаю Ивана довольно давно, мы вместе учились в институте. Но дело не в том, что он мой давний знакомый, а в том, что он работает на твою жену. И хочет поговорить с тобой именно по этому поводу.
– Вот как? И что же это за дело?
Олеся в ответ только покачала головой.
– Он что, не сказал тебе?
– Сказал только в общих чертах… Но я тебе пересказывать не буду, ладно? А то какой-то испорченный телефон получится. Пусть лучше он сам все скажет при встрече.
– Ну… Прямо заинтриговала.
За время пресс-конференции Антон успел напрочь забыть об этом самом Комарове. И вспомнил только тогда, когда, спровадив журналистов, уже собирался уехать, но Олеся сказала:
– Подожди, не уезжай! У тебя ведь встреча в два часа. Лучше сходи пообедай, как раз успеешь.
Первой реакцией Антона на появление Ивана Комарова было удивление. Он почему-то ожидал увидеть худосочного суетливого очкарика (может, повлияли Олесины слова о совместной учебе в пединституте?), а вместо этого в его кабинете появился высокий накачанный тип с лицом киногероя из столь любимых Антоном боевиков. Заинтригованный, что за такое дело привело этого парня к нему, Антон предложил ему присесть.
– Добрый день. Чем могу быть полезен?
И в ответ качок вывалил на него такое, что у Антона, что называется, отвисла челюсть. Больше всего его удивило не то, что Анна начала интригу против него (в конце концов, он давно ожидал чего-то
