Индиано приблизился к старику.
— Друг мой, — начал он, — один кабальеро желал бы сказать вам несколько слов; он ждет вас здесь, за углом дома.
— Ждет меня? — недоверчиво переспросил Пабло.
— Да, вас. Опасаться вам нечего, сейчас светлый день, и кабальеро находится всего в двух шагах отсюда.
После минутного колебания старик согласился:
— Идемте.
Дон Диего повел старого слугу туда, где, закутавшись в плащ и надвинув шляпу на лоб, его поджидал дон Энрике.
— К вашим услугам, — проговорил старик, оглядев с ног до головы дона Энрике.
— Если не ошибаюсь, вы Пабло, старый слуга графа де Торре-Леаль?
— К вашим услугам, — снова проговорил старик.
— Сегодня какое-то торжество в доме графини? — спросил дон Энрике.
— Да, сеньор, сегодня свадьба брата моей госпожи.
— И сегодня же истекает срок для возвращения дона Энрике, старшего сына, не так ли?
— Да, такие толки ходят среди слуг, — ответил Пабло с явным неудовольствием.
— А вы знали дона Энрике?
— Знал ли я его? — воскликнул со слезами в голосе Пабло. — Знал ли я его? Да я его на руках носил, когда он был ребенком, я его, как родного сына, любил… И да простит меня бог, разве можно сравнить дона Энрике с теми, что теперь владеют его добром, его наследством?
— А что же случилось с доном Энрике? Где он?
— Да если б я только знал, где он, неужто я не побежал бы к нему?
— Узнали бы вы его, если бы вам довелось с ним встретиться?
— Разом узнал бы.
— Вы уверены?
— А то как же?
— Ну, так взгляните на меня! — воскликнул юноша, откидывая плащ, наполовину закрывавший его лицо.
Удивление и горячая радость выразились на открытом лице старика, и, после мгновенного колебания, он, рыдая, бросился на шею к дону Энрике.
— Мальчик! — закричал он. — Сеньорито! Это вы!.. Ах, какая радость, какая радость! Мальчик мой, какая радость!
— Полно, старина, — успокаивал его растроганный дон Энрике, — полно, умерь свою радость, еще кто- нибудь из прохожих увидит нас. Послушай-ка лучше, мне надо о многом поговорить с тобой.
— Я просто глазам своим не верю, сеньорито, — повторял старик.
— Ну, успокойся и послушай, что я тебе скажу. У нас мало времени.
— Что прикажете, дорогой сеньор? Я на коленях буду служить вам.
— Вот что, мне нужно незамеченным войти в дом и до поры до времени укрыться где-нибудь от посторонних взглядов.
— Это легче легкого, сеньорито: я вас проведу в вашу прежнюю спальню, помните?
— Да. А кто там теперь спит?
— Никто, сеньорито, никто. Ваш отец велел ничего не трогать в вашей комнате до сегодняшнего дня, когда все наследство должно будет достаться новому господину; а я каждый день прибираю там, чищу ваши вещи, платье, оружие, словно вы там по-прежнему живете.
— Спасибо, дружище!
— Так что, ежели желаете, можете надеть ваш лучший камзол, он в полном порядке. Только ваши лошади состарились, как и я. А все-таки никто их из конюшни не выводит.
— Так идем же, — сказал дон Энрике, воодушевленный добрыми вестями.
— Я пройду вперед и открою вам вход с улицы, чтобы никто вас не заметил.
— Отлично… А в котором часу назначено венчание?
— Капеллана ждут в девять.
— Ну, так ступай, открой нам дверь.
Старик с проворством юноши бегом вернулся к дому и поспешил отворить дверь, которая вела прямо в покои дона Энрике.
Подойдя к своему прежнему жилищу, дон Энрике побледнел, сердце его забилось сильнее. Дон Диего молча следовал за ним. Пабло ожидал их в прихожей. Друзья вошли, никем не замеченные.
Все комнаты на половине дона Энрике сохранились в том виде, в каком он их оставил; на всем лежала печать самого тщательного ухода. Обстановка, оружие, платье — все содержалось в образцовом порядке.
Сердце дона Энрике сжалось, он с трудом преодолел волнение.
— Ну, вот мы и дома, — сказал он дону Диего. — А как, по-вашему, нам следует поступить дальше?
— Я думаю, не пойти ли мне сообщить обо всем вице-королю. С его стороны было бы так великодушно поддержать вас своим присутствием в этом трудном деле…
— Боюсь, что он откажет.
— Как знать? Во всяком случае, я попытаюсь. Бракосочетание состоится не раньше девяти утра, я успею пойти во дворец и поговорить с вице-королем. Согласны?
— С условием, что вы вернетесь не позже девяти.
— Разумеется.
— Тогда согласен.
— Послушайтесь моего совета и наденьте ваш парадный костюм.
— Зачем?
— У меня созрел один план. Прошу вас, сделайте это ради меня.
— Хорошо.
— Итак, я не задержусь. Велите открыть мне, когда я постучу в дверь.
— Будьте покойны, Пабло ни на шаг не отойдет от меня.
— Я никогда, никогда вас не покину, — с восторгом подтвердил старик.
Индиано ушел, а дон Энрике стал переодеваться.
Его старший друг направился во дворец; он был уверен, что маркиз де Мансера, верный своей привычке, уже поднялся. В прихожей сидела Паулита.
— Что ты здесь делаешь, Паулита? — удивился дон Диего.
— Я пришла просить его светлость помиловать моего мужа.
— Ты еще не говорила с ним?
— Нет.
— Обещаю помочь тебе. Если мое дело завершится успешно, можешь быть уверена, что я испрошу помилование для твоего мужа.
— Дай-то бог! — вздохнула молодая женщина.
Дон Диего вошел в покои вице-короля.
— Как дела? — весело спросил маркиз, приветствуя своего крестника.
— Сеньор, я осмелился снова беспокоить вашу светлость по поводу нашего дела…
— Касающегося дона Энрике?
— Да, сеньор.
— Что слышно нового?
— Сеньор, мы успешно действуем; противник осажден, наши силы, а под ними я подразумеваю дона Энрике, проникли в крепость, хотя пока еще тайно.
— Это просто замечательно! — рассмеялся вице-король. — Но не позже чем через два часа мы перейдем в наступление. Мне думается, дону Энрике следует появиться как раз в тот момент, когда начнется бракосочетание.
— Совершенно верно. Мы хотели просить вашу светлость о такой большой милости, что я почти не
