грязной и жалкой, что Джек искренне понадеялся, что не спал с ней.
Робко улыбнувшись, девушка протянула ему чашку горячего кофе и свежую булку. Джеку стало тошно, когда он представил себе, что произошло между ними минувшей ночью, если она вот так улыбается, предлагая ему еду. Один Бог знает, где она нашла на нее деньги. Он поморщился и застонал, проклиная себя.
– У тебя есть виски? – спросил Джек, чувствуя, как возвращается боль, которую он пытался притупить накануне. – Который час?
Девушка сделала знаки руками, и Джек вспомнил, что она немая – ей отрезали язык, – и снова ощутил приступ тошноты. Она поставила на пол кофе и тарелку с хлебом и повернулась, собираясь уйти. Джек схватил ее за худенькое запястье.
– Постой. Она обернулась.
– Прошлой ночью, – медленно, так, чтобы она поняла, начал он, – мы с тобой, – Джек указал на постель, – спали вместе?
Девушка снова улыбнулась, и Джек возненавидел себя за то, что воспользовался несчастным обездоленным ребенком. Но девушка покачала головой и знаками объяснила, что он спал в соседней комнате, уронив голову на стол.
– Спасибо, – облегченно вздохнул Джек. Оставшись один, он потер лицо, гадая, как же попал в ее постель. Одеяло снова отодвинулось, и из-за него показалась толстая мексиканка.
– Твоя платить за ночь, – сказала она на ломаном английском, протягивая руку.
– Но я не спал с ней.
– Все равно. Не мое дело, если твоя перепил. Раз спать здесь, плати.
Джек полез в карман за деньгами и обнаружил, что там пусто.
– Вот черт!
Мексиканка сложила толстые руки под своей внушительной грудью.
– Нет денег?
– Как видишь.
Она в ярости уставилась на него. Джек поднялся на нетвердые ноги. Несмотря на похмелье, ситуация казалась ему забавной.
– Ладно, – сказал он. – Я принесу тебе оленя.
В глазах женщины отразилось недоверие.
– No soy estupida, senor.[5]
– Я принесу тебе оленя, – повторил он. Она подозрительно прищурилась.
– Даю слово, – сказал Джек, глядя ей в глаза. Женщина улыбнулась:
– Моя верить. Дочка говорить, ты не такой плохой, как другие в салуне. Когда?
– Завтра.
Она удовлетворенно кивнула.
– Может, и цыпленка? Джек чуть не улыбнулся.
– Если получится. Как я сюда попал?
– Мы облить тебя водой и привести сюда. Ты все болтать про Кэндис Картер. Ты тот полукровка, из-за которого она бросить Кинкейда, да?
– Что?
– Весь город говорить об этом, сеньор. Она сбежать с Кинкейдом, а вернуться с вами. Вначале бросить вас ради Кинкейда, а теперь уйти к нему. – Мексиканка рассмеялась. – Никак не выберет.
– Что ты мелешь? – в замешательстве спросил Джек. – Как это она могла уйти к Кинкейду? Он мертв.
– О нет, сеньор. Кинкейд приехать несколько дней назад за своей женой.
Джек прислонился к шероховатой стене.
– Кинкейд жив? Он здесь?
– Да, здесь. Со своей женой. – Она ткнула большим пальцем назад.
– Они сейчас в городе?
– Ждут дилижанс.
Оцепеневший мозг Джека ожил, сердце гулко и часто забилось. Кэндис здесь, в Тусоне. С Кинкейдом. Неужели ему никогда не скрыться от нее? Ему нет дела, где она и куда направляется. Их больше ничто не связывает.
Проклятие! Куда они едут?
Через Тусон проходили два маршрута: на восток, куда дилижанс отправлялся в полдень, и на запад – в три часа дня. Опоздания на несколько часов были обычным делом, но случались перерывы и подольше.
Джек напомнил себе, что Кэндис сделала свой выбор.
