«Дублин таймс», я бы их точно заметила.
— Я уверена, ты видела многие из них! — воскликнула Лизи, она хотела, чтобы Рори нравился Джорджи так же, как ей самой.
Джорджи усмехнулась:
— Он не кажется слишком умным.
Лизи вздохнула и обхватила себя руками, не в состоянии забыть об ужасном разговоре, который состоится завтра. Джорджи была не права. Тайрел знал, что не спал с Лизи, и ее с Нэдом выгонят из графства — но ведь она хочет именно этого?
— Лизи? В чем дело? Я чувствую, что тебя беспокоит что-то еще.
Лизи закусила губу.
— Ты совершенно права. Я была не совсем честна с тобой. Но я дала обещание, которое должна была сдержать.
Джорджи озадаченно на нее посмотрела:
— Если это обещание ставит тебя под угрозу, ты должна еще раз подумать о своей клятве.
Лизи села в кресло. Она оказалась под угрозой с того момента, когда дала обещание Анне, но в то время не понимала этого.
— Джорджи, я пообещала человеку, очень мне дорогому, никогда не разглашать одну тайну. Но это ставит меня в самое неудобное положение, такое положение, которое я и представить себе не могла. Самое худшее — это то, что тайну нужно нарушить.
Джорджи широко раскрыла глаза.
— Я могу только предположить, что ты имеешь в виду Анну, — наконец сказала она. — Что такого ты ей могла пообещать?
Лизи скорчила гримасу.
— Анна получила все, о чем мечтала. Этот секрет навредит ей сейчас так же, как вредит тебе?
— Только если о нем узнают все, — осторожно ответила Лизи.
— Если ты должна поделиться им, чтобы получить совет, я клянусь, что никогда не расскажу, — произнесла Джорджи.
Лизи кивнула. Чувствуя себя ужасно, но зная, что ей больше не к кому обратиться, сказала:
— Анна — мать Нэда.
Джорджи пошатнулась от шока. Она схватилась за спинку кровати, чтобы сохранить равновесие. — Прошу прощения?
Лизи кивнула:
— Я никогда не спала с Тайрелом, и он знает об этом! Если мама с папой поедут в «Адар» и скажут, что я мать его ребенка, он, несомненно, раскроет мою ложь! Поэтому я настаивала на том, что Тайрел станет отрицать, что он отец Нэда. И Рори! Рори видел меня несколько раз в то время, когда я должна быть беременна! Если он узнает, что у меня есть сын, то поймет, что ребенок не мой! Эта фантастическая ложь будет раскрыта! — в волнении воскликнула Лизи.
Джорджи глубоко вздохнула:
— Какая же Анна эгоистка!
Лизи ахнула.
— О, это несправедливо с моей стороны, я знаю. Но посмотри, как ты страдаешь, чтобы Анна была счастлива с Томасом! Это неправильно! Ей всегда доставалось все, что она хотела. Она ни дня в своей жизни не страдала. Ей нужна только улыбка, чтобы завоевать избранника! И она навязывает тебе своего ребенка таким образом?
— Я люблю Нэда, как своего сына, Джорджи. Я захотела заявить, что он мой сын, — это была моя идея, а не Анны! Элеонор пыталась убедить меня поступить иначе, но я полюбила Нэда в тот момент, когда взяла на руки.
— Ты всю жизнь любишь Тайрела, и Анна это знала и все равно переспала с ним! — воскликнула Джорджи.
Лизи закрыла глаза, чувствуя ту же самую боль, как тогда, когда узнала о предательстве Анны. И теперь почувствовала ее вновь…
— У нее всегда были проблемы с моралью! И эта история — тому доказательство! — воскликнула Джорджи.
Лизи покачала головой:
— Давай не будем нападать на Анну. Она очень сожалеет о своей ошибке. И это было всего лишь раз, в ночь на Хеллоуин, когда мы поменялись костюмами.
Она не хотела говорить, что у ее сестры были другие любовники до Тайрела.
Джорджи издала непонятный звук и с недоверием посмотрела на Лизи:
— Она все время была распущенной, не так ли? И мы годы потратили, защищая ее беззаботное поведение. Возможно, нам не стоило так стараться, — с горечью проговорила она.
— Она наша сестра, — напомнила Лизи. — Она меня тоже обидела, но, в конце концов, мы родственники и должны оставаться преданными ей.
— Ты слишком великодушна, Лизи, — уныло сказала Джорджи. — И я не уверена, что на твоем месте повела бы себя точно так же.
— Что мне делать? — в отчаянии спросила Лизи, думая о том унижении, которое испытает завтра. — Мама с папой поедут в «Адар» и расскажут графу с графиней, что я мать ребенка Тайрела. Их ничто не остановит! Я скоро окажусь в самом унизительном положении! Но мы не можем разрушить жизнь Анны. Что же мне делать? — повторила Лизи.
Джорджи села.
— Как это сложно! Ты права. Мы должны защищать Анну. И маму с папой ничто не остановит. Я не вижу выхода. — Она встретилась взглядом с Лизи. — Бедняга. Тайрел будет думать, что ты бессовестная лгунья.
Лизи кивнула.
— Но это нечестно! — воскликнула Джорджи.
— Я не верю, что есть какое-то решение, — сказала Лизи.
— Пока мы не захотим разрушить жизнь Анны.
Сестры посмотрели друг на друга. Джорджи встала.
— Ты слишком добра, Лизи. Может быть, и Тайрел это когда-нибудь поймет.
Лизи сомневалась в этом.
Лизи не спала всю ночь. Сейчас она сидела с родителями в богатой гостиной, сложив руки на коленях и ожидая графа и графиню Адар. Нэд сидел на коленях Рози в соседнем кресле. По приезде Джеральд отдал дворецкому визитную карточку и настоял на том, что должен поговорить с графом.
Лизи знала, что граф отправит дворецкого, придумав какую-нибудь причину, чтобы не спускаться к ним. Но Адар считался очень щедрым и поистине благородным джентльменом. Хоть Джеральд и не вращался в тех же кругах, что и граф, Лидия заявляла, что он состоит в очень дальнем родстве с пасынком графа, Девлином О'Нилом. Очевидно, они оба могли проследить свою генеалогию до Джеральда Фицджеральда, бесславного графа Десмонда, в честь которого назвали отца Лизи. Эта связь и тот факт, что они соседи, придали Лизи уверенность в том, что их примут.
Прозвучали шаги, очевидно, женщина шла в тапочках. Лизи напряглась, когда огромные дубовые двери распахнулись. Дворецкий стоял там вместе с графиней.
Джеральд откашлялся, а Лизи занервничала.
— Миледи, — сказал он. — Я надеялся поговорить с графом.
Графиня кивнула ему с легким недоумением, посмотрев на Рози и Нэда.
— Дорогой мистер Фицджеральд, как вы поживаете? Так мило с вашей стороны приехать в гости. И я рада встрече с вами, но мой муж сейчас очень занят. Уверена, вы слышали, что у нас в доме много гостей.
— Да, конечно, я слышал, — напряженно проговорил Джеральд, его лицо тоже напряглось. — Миледи, боюсь, я должен поговорить с графом. К сожалению, это не визит вежливости. Случилась ужасная несправедливость, и ее может устранить только ваша семья.
