– Честно говоря, я бы предпочел самую обычную словенскую медовуху, любезная княгиня.
Медовухи на столе не наблюдалось, но, повинуясь хозяйкиному жесту, к Свету тут же подлетел слуга, наполнил разлатую серебряную чарку. Цветана остановилась на франкском шампанском в кубке уральского хрусталя.
– За вас, любезная княгиня! За ваше гостеприимство! Счастья и богатства вам и вашим детям, и всему вашему роду!
– За вас, чародей!
Чокнулись, выпили. Медовуха оказалась разымчивой и превосходной, шампанское, надо полагать, тоже не подвело – в таком доме дешевых напитков наверняка не держали.
Потом княгиня сказала:
– Чародей, я бы хотела извиниться перед вами. Я имею в виду поведение моей дочери за трапезой. Надеюсь, обида, которую княжна вам нанесла, будет жить в вашей душе не слишком долго.
– Оная обида, сударыня, даже и не родилась. – Свет церемонно поклонился хозяйке. – Не в моих привычках обижаться на молоденьких взбалмошных девиц!..
– Да! – Княгиня покивала. – В последнее лето она стала порой просто невыносима. Думается, замуж пора. Сразу голубушка станет как шелковая!
– А который ей?
– Девятнадцатый идет.
– Тогда конечно. Самая пора к венцу.
Настроение столичного гостюшки, судя по всему, улучшилось, и хозяйка, помня, что с волшебниками не сплетничают, а о работе сотрудника министерства безопасности расспрашивать и вовсе бессмысленно, препоручила чародея заботе подошедшего кстати супруга, а сама умчалась по главным хозяйским делам – приветствовать и представлять друг другу прочих гостей.
– К-хм, – сказал князь Белояр, разглядывая пеструю толпу. – Почти все на приглашение отозвались.
Аура его была прежней – приветливо-доброжелательной.
– Превосходный праздник, княже, – отозвался Свет. – Давно я не видел более славного общества…
– К-хм, – продолжал князь. – Я работаю в местном принципате мореходного министерства. Мы тут, в Ключграде, весьма и весьма обеспокоены международной обстановкой. Не ждать ли нам новой войны со Скандинавией? Что думают в столице?
Свет ухмыльнулся про себя. Конечно, князь Нарышка и без столичного чародея прекрасно знал, какова международная обстановка. Но, видно, представления не имел, о чем еще можно поговорить со своим гостем. Отношения с варягами – дежурная тема в любой беседе. Как погода…
– Полагаю, нет, – сказал он. – Сорок лет назад мы крепко щелкнули скандинавов по носу. Но ухо, вестимо, след держать востро. Тайная-то война не прекращалась. Лазутчики присно были, есть и будут.
– Совершенно справедливо, сударь! – Князь покивал чародеевой банальности. – Кстати, ходят упорные слухи, будто к нам заслали банду террористов, которые с помощью убийств намерены посеять в Ключграде панику. Говорят, мужа-волшебника Колотку зарезали именно варяжские лазутчики…
Свет поморщился. От проклятой работы нигде не спрятаться!.. Впрочем, обеспокоенность князя вполне понятна: раз уж убили волшебника, дюжинный человек – индо великородный! – и вовсе должен чувствовать себя беззащитным. Но слухи никогда и никому не приносили добра…
– Я даже хотел было отменить нынешний бал, – продолжал Белояр, – но княгиня настояла. Говорит, лишать детей праздников – последнее дело…
– Княгиня абсолютно права, – сказал Свет. – Слухи же всегда носят преувеличенный характер, и если на них обращать внимание, жить станет невозможно. Кто бы ни покусился на жизнь Клюя Колотки, мы безусловно отыщем убийцу.
– Однако я все же попросил своего домашнего колдуна, начиная с сегодняшнего вечера, обновлять охранные заклятья на дверях и окнах ежедневно.
– Вы совершенно правы, князь, – сказал Свет, мысленно содрогаясь от глупости собственных реплик. – Осторожность еще никогда никому не мешала.
– К слову, чародей, не хотите ли с ним познакомиться? Сейчас я его приведу.
И не успел Свет индо глазом моргнуть, как Белояр Нарышка исчез в веселящейся толпе. Впрочем, он почти тут же вновь оказался рядом. Его сопровождал абсолютно лысый сухощавый мужчина лет пятидесяти в синем с кружевами одеянии мужа-волшебника.
– Лутовин Кузнец, – сказал Нарышка. – Мой домашний колдун. Прошу любить и жаловать!
– Здравы будьте, брате чародей!
– Будьте и вы здравы, брате!
– Я оставлю вас с глазу на глаз, – сказал Нарышка и вновь растворился среди танцующих пар.
А Свет вновь поморщился. Все-таки от проклятой работы действительно не спрятаться!.. Значит, прятаться и не стоит. Тем паче если излишняя обеспокоенность хозяина вам, чародей, кажется вполне понятной…
– Поведайте-ка мне, брате Лутовин, не заметили ли вы в последнее время каких-либо странностей в доме? Необычных посетителей, к примеру… Присутствия не вами наложенных заклятий… Потревоженных магических печатей на приходящей к хозяину корреспонденции… Сами знаете, как это бывает!
Брат Лутовин пожал сухими раменами:
– Нет, брате чародей. Ничего странного не наблюдалось. Чужих заклятий я не обнаруживал, а свои, как и положено, проверяю каждое утро. Они присно оказывались такими, какими я их накладывал вечером, с обычной поправкой на разряжание. Все было в полном порядке…
Однако голос Лутовина показался Свету подозрительно дрогнувшим, и он тут же включил Зрение: не скрывает ли чего от столичного чародея провинциальный волшебник? Ненависти, к примеру. Или любви…
Как выяснилось, провинциальный волшебник, действительно, кое-что скрывал. Однако от ненависти в его сокрытии и следа не было. От любви, знамо дело, тоже. А вот что присутствовало в ауре Лутовина Кузнеца – так это страх. И не легкие оттенки, сопровождающие, скажем, боязнь ответственности за совершенную в работе ошибку или опасение потерять оную работу, а густые тона страха, присущего всему живому, – полновесного ужаса перед Велесом и Мареной.
Открытие оказалось для Света совершенно неожиданным – не привык он встречаться с перепуганными намару волшебниками.
– Что ж, брате Лутовин, – поспешно сказал он. – Продолжайте аккуратно выполнять свои обязанности, и все будет справно.
Лутовин Кузнец удалился, а Свет вновь включил Зрение и обвел Взглядом присутствующих в гриднице гостей.
Увиденное потрясло его – у многих гостей в аурах имелись различные тона опасений, но самый настоящий, пронизывающий душу страх присутствовал лишь у обладателей синих с белыми кружевами одеяний.
Это было ужасно. И сразу становился ясным смысл вчерашнего преступления. Убийство Колотки – удар, направленный в самое сердце словенского общества. Социальная структура, один из столпов которой парализован смертным ужасом, разумеется, очень быстро потеряет свою устойчивость.
Вот она, еще одна оборотная сторона Семаргловой Силы, подумал Свет. Мы оказались слишком избалованными осознанием мощи собственного Таланта. И едва стоит возникнуть хоть малому сомнению в этой мощи, мы тут же превращаемся в трусливых зайцев… Впрочем, здесь он не совсем прав – трусливым зайцем никто из присутствующих на балу волшебников пока еще не стал (а у Буривоя Смирного в ауре и вовсе нет страха, но Буривой – сотрудник министерства безопасности, он-то как раз к некоторому риску привычен), но буде завтра где-нибудь убьют еще одного клюя колотку, то в зайцев превратятся уже многие. А после третьего убийства – все. Такие вот складываются дела!..
Перед Светом вновь появился Белояр Нарышка:
– К-хм… Как вам показался мой домашний колдун, чародей?
