Большинство из этих молодых женщин в прошлом были похищены и изнасилованы. Я вхожу в маленькую комнатку.
Две женщины присматривают примерно за дюжиной малышей.
У детей нет игрушек.
Они сидят на полу. Какие красивые лица.
Как только я подошла ближе, один малыш начал плакать, практически кричать. Женщина извинилась, сказала, что «он напуган из-за цвета вашей кожи». Когда я была в классе, меня представили как Посла Доброй Воли ООН по делам беженцев. Майя, женщина, сопровождавшая меня, была представлена как офицер защиты УВКБ ООН.
Все девушки были очень гостеприимны.
Потом им объяснили, что помимо того, что я Посол Доброй Воли, я актриса из Калифорнии. Женщина, которая управляет школой, сказала им, что я приехала сюда с целью узнать как можно больше о них для того, чтобы помочь и оказать поддержку их программам.
Они едва знают какие-то фильмы. Вообще-то, я не очень хотела, чтобы было известно, что я актриса. То, что я делаю, скорее всего покажется им странным ремеслом.
Иногда то, что я актриса, мне тоже кажется странным, но в тот день я была счастлива что занимаюсь этим.
Через некоторое время мы начали общаться уже без переводчика. Креольский немного похож на очень быстрый, сконцентрированный английский.
Они попросили у меня мой адрес. На секунду я задумалась о осторожности в предоставлении своей частной информации, как мне рекомендовали в Штатах. Но они делятся со мной, поэтому я тоже поделилась с ними.
Я так хочу, чтобы эти молодые девушки добились чего-то в жизни. А еще я хочу быть им другом. Я прошла к доске и написала мелом свое имя и частный адрес.
Одна девочка, взяв меня за руку, медленно сказала: «Я бы хотела быть твоим другом».
И она написала свое имя, чтобы потом я поняла, от кого пришло письмо.
Транзитная станция Джуи
Транзитная станция Джуи находится всего в семи милях от центра Фритауна, столицы этой страны. Основанная в 2000 году, транзитная станция была одним из временных поселений, которое было устроено УВКБ ООН во Фритауне для репатриации беженцев из Сьерра-Леоне в Гвинею.
Мятежники РЕФ из Сьерра-Леоне пересекли границу и атаковали Гвинею, гвинейцы напали на сьерра-леонских беженцев, которых подозревали в укрывании повстанцев РЕФ и в попытке дестабилизировать ситуацию в стране.
Многие беженцы из Сьерра-Леоне были избиты, их насильно заставили вернуться на родину, несмотря на то, что там все еще свирепствовала война. Многие из них не могли вернуться в свои дома.
Для спасения беженцев УВКБ ООН оперативно учредило две общественные комунны — Локомассама и Барри — в северной и южной провинциях. Но прибывающим на кораблях из Гвинеи беженцам необходимо было где-то временно останавливаться для реабилитации после долгого путешествия и принятия решения о том, куда направится дальше, исходя о полученной информации о судьбе их семей.
В Джуи, как и на других транзитных станциях, возвратившимся беженцам предоставлялась такая возможность. Формально возвратившиеся могли оставаться на транзитной станции не более пяти дней, но около 2 000 человек нашли там пристанище до июня 2002 года.
Транзитная станция находится рядом с деревней Джуи, где живут около 6 000 сьерра-леонцев. Здесь есть начальная и средняя школы, а также Институт изучения Библии. Беженцы отправляют своих детей в эти школы на время нахождения на транзитной станции. В деревне есть также медицинский центр, питьевая вода.
Пластиковые палатки, грязные полы. Люди бродят вокруг, не в состоянии себе помочь. Не могут поехать домой.
Человек подбежал к сотруднику УВКБ ООН, жестами натруженных рук он просит подойти их как можно скорее.
Объяснили, что мужчина хочет, чтобы мы посмотрели его больного мальчика.
Я встретилась взглядом с этим мальчиком. Он выглядел лет на двенадцать, но, возможно ему было шестнадцать. Очень сложно определить возраст из-за недоедания, которое изуродовало его организм. Он был очень болен.
Я держалась в стороне, меня он не знал. Доктор осматривал его.
Мальчик был молод, но осознавал все, что с ним происходи. У него парализованы ноги. Его живот и ребра казались слишком большими. Его позвоночник был сильно поврежден. Болезнь пожирала его тело. Позже мне сказали, что, вероятно, это последствия огнестрельного ранения и неудачной операции.
В больницу его не приняли. Там недостаточно средств, чтобы заботиться о нем.
Я никогда не смогу забыть его лицо. Я никогда не забуду то, как он передвигал свои ноги руками.
УВКБ ООН работает в Африке для того, чтобы помочь этим несчастным людям, для того, чтобы оказать им поддержку. Однако проблема нехватки финансирования стоит очень остро.
Я спросила молодую женщину «Что вы хотите, чтобы люди узнали?»
— Мы продолжаем жить в страхе. Мы боимся, что наших девушек будут похищать и насиловать. Мы боимся, что наших мальчиков будут забирать на войну. Мы хотим, чтобы эта война кончилась.
Работник УВКБ ООН спросил «Как вы думаете, Америка может помочь?»
Молодая женщина быстро ответила «Да, они могущественны. Мы хотим вернуться домой. Нашим детям надо ходить в школу. Нам необходима еда».
Если бы только Америка была такой, какой они ее считают! Возможно, тогда все было бы по иному.
Кто- то спросил руководителя: «Как вам живется в лагерях?» «Лагерь есть лагерь»
Мне сказали, что финансирование уменьшается, поскольку УВКБ ООН вынуждено расширять территорию оказания помощи в условиях ограниченного бюджета. Страны, предоставляющие убежище, такие, как Гвинея, испытывают существенные затруднения.
УВКБ ООН занимается сейчас транспортировкой международно перемещенных лиц (Internally Displaced Persons — IDPs) наравне с беженцами.
Многие другие организации поставлены на долгосрочное постоянное финансирование. УВКБ ООН — лишь на временное. Они не могут рассчитывать на долгосрочное субсидирование; поэтому сложно разработать и реализовать эффективные программы.
Они не знают даже, поступит ли финансирование на ближайшие месяцы. А тем временем число нуждающихся в помощи только растет. Проблема (нужда) не исчезает.
Я встретила работника УВКБ ООН из Иордании. Он говорил о строительстве центра типа FAWE для женщин в лагерях беженцев или для жителей этого района.
Ватерлоо (транзитная станция)
Дети здесь хватают себя за руки и идут рядом, улыбаются и поют. У них нет ничего. Они носят рваные, грязные одежды, но все же они улыбаются.
Дети бегут на встречу. Они так счастливы иметь хотя бы то немногое, что у них есть сейчас они больше не одни, они не боятся за свою безопасность. Многим из них пришлось преодолеть большие расстояния, несколько дней без еды и воды.
Их крошечные ручки прикасаются к моим рукам дети держат каждый мой палец. Другие хватают мои запястья, локти, всю руку. Я практически не могу идти. Я хотела взять всех, каждого из них к себе
