предзнаменования и постигали другие аспекты своей профессии. В «Похищении быка из Куальнге» мы читаем: «Друид, что зовется Катбадом, обучал друидической мудрости восьмерых учеников к северо-востоку от Эмайна. Спросил один из них, дурные иль добрые знаки являлись Катбаду в тот день».
Есть свидетельства о том, что ученые и купцы в какой-то мере умели читать. Об этом говорят нам античные авторы. Цезарь утверждает: «Они считают даже грехом записывать эти стихи, между тем как почти во всех других случаях, именно в общественных и частных записях, они пользуются греческим алфавитом».
На юге Галлии были найдены надписи на галльском языке, но греческими буквами. Существуют также кельтские легенды на монетах, календарь из Колиньи (о нем речь пойдет ниже) и такие странные предметы, как железный меч из Швейцарии, который датируется I веком до н. э., на котором греческими буквами проштамповано имя «Коризий». Есть также указание на то, что некоторые кельты умели писать: об этом, по крайней мере, говорят граффити римскими буквами на керамике из Колчестера – белгского оппидума Камулодун, – которые датируются периодом до римского завоевания. Друидов очень заботили календарные вычисления; об этом говорят многие античные писатели. Так, Плиний говорит там, что друиды измеряли месяцы и годы по лунному календарю: «Омелу же находят на дубе весьма редко, и если это случается, то ее собирают с должными религиозными обрядами и, если возможно, на шестой день лунного месяца (ибо именно по луне они измеряют свои месяцы и годы, и также свои века по тридцать лет)».
О владении календарными вычислениями говорит открытие сохранившегося лишь во фрагментах замечательного календаря из Колиньи: он дает нам жизненно важную информацию об этом аспекте интеллектуальных достижений кельтов. Календарь представляет собой остатки огромной бронзовой пластинки, на которой был выгравирован календарь из 62 следующих друг за другом лунных месяцев. Календарь был составлен на галльском языке; многие слова написаны в сокращенной форме, но числительные и сами буквы римские. Время тут, по истинно кельтскому обычаю, считается ночами; отмечены счастливые и несчастливые дни. О таком счете времени говорит Цезарь: «По этой причине они исчисляют и определяют время не по дням, а по ночам: день рождения, начало месяца и года они исчисляют так, что сначала идет ночь, за ней день».
Определенные названия мест, которые встречаются на континенте, а также личные имена, слова на календаре из Колиньи (рис. 35), некоторые надписи на галльском языке говорят о некоторой грамотности, по крайней мере, в том, что касается родного языка. Хотя они мало что говорят о грамматической структуре этого языка, из них можно составить некоторое представление о его фонетической системе.
Рис. 35. Фрагмент календаря из Колиньи – бронзовая пластинка, обнаруженная в Буре (департамент Эн, Франция).
Древнейшие ирландские письменные документы (которые фактически находятся за рамками нашей книги) – это надписи на алфавите, который именуется огамом (рис. 36). Огам был основан на латинском алфавите. Каждая буква носила название растения или дерева. Например, С – это coll («падуб»); D – это daur («дуб») и так далее. Судя по всему, эта система зародилась в Ирландии в эпоху, непосредственно предшествовавшую эпохе христианства. Огам был, как указывает Диллон, преимущественно церемониальным письмом; его находят только на мемориальных камнях. В героических сагах он связан с погребальными обрядами или таинственными сообщениями. В «Похищении быка из Куальнге» мы читаем: «Пустился в путь Суалтайм предостеречь уладов, а Кухулин направился к лесу и одним ударом срубил молодое деревце дуба у самого основания. Стоя на одной ноге и прикрыв один глаз, связал он его одной рукой в кольцо и, начертав письмена на огаме, водрузил на острый верх камня в Ард Куиллен. Затем натянул его Кухулин до самого поперечья камня и отправился на условленную встречу… Приблизились ирландские воины к камню и принялись в изумлении разглядывать следы конского пастбища и диковинное кольцо. Снял тогда Айлиль кольцо, передал Фергусу, а тот прочитал надпись и возвестил ирландцам ее смысл. Обратился он к ним и спел такую песнь:
Некоторые огамические надписи являются дохристианскими, некоторые – христианскими. Мы не можем датировать их ранее чем концом IV века н. э. Памятные надписи, как правило, упоминают эпонимного божественного предка. Известно около 300 огамических надписей.
Рис. 36. Огамический алфавит.
Местная литература в Ирландии и Уэльсе принадлежит в своей письменной форме к полностью христианскому периоду. И хотя на данный момент несколько поэм в Ирландии могут восходить к VI веку н. э., а знаменитая валлийская (или шотландская) поэма «Гододдин» может в письменной форме датироваться концом VIII века, все это как литература – слишком позднее, чтобы мы стали здесь об этом говорить. Нас интересует только мир языческих кельтов, мир по сути своей неграмотный, если говорить о способе передачи традиций и преданий, но в то же время мир, глубоко чувствующий и любящий литературу и интеллектуальные понятия. Но передача этих идей и местных традиций была в основном устной, и в Ирландии, возможно, больше, чем где бы то ни было. Однако значительная часть устного репертуара языческого кельтского мира, хотя и записанная только в христианскую эпоху и в полностью христианском окружении, содержит языческие по сути своей мотивы, мифологические легенды и описания материальной культуры, абсолютно варварской и нехристианской. Именно поэтому мы и используем такие ранние тексты, сравнивая их с другими источниками по языческим кельтам, и они дают нам дополнительную информацию о мире железного века. Однако как литература они находятся за рамками нашего исследования. Нас волнует скорее содержание этих текстов, нежели их форма и структура. В языческом кельтском мире не существовало литературы в том смысле, в котором мы ее себе представляем. Литература была только устной; ее богатство и сложность мы, живущие в мире книг, радио, телевидения и компьютеров, которые делают за нас все расчеты, едва ли в состоянии представить.
Таким образом, богатая литературная традиция Ирландии была во многом вдохновлена языческим миром и черпала из него значительную часть своего содержания; но по форме и передаче она относится к более поздней, христианской эпохе, а не к миру вождей латенского периода с их привилегированным кружком друидов и бардов, провидцев и арфистов, филидов и «людей искусства». Ученость и литература древних кельтов была основана на устной традиции: учитель пел то, что ученикам нужно было запомнить, класс повторял это, пока не выучивал наизусть; друиды искали знаний в предзнаменованиях, а не в книгах. И хотя литература передавалась изустно, есть некоторые данные и об импровизации. Даже на современном собрании людей, говорящих на гэльском языке, слушатели-энтузиасты, которые знакомы с рассказом так же хорошо, как и сам рассказчик, обращают внимание на изменение любого слова.
Древние кельты были неграмотны. Но именно эти громадные запасы устных знаний – сложно разработанные законодательные кодексы, умение составлять календари, проза и поэзия – сделали появление христианства в обществе, которое в этом смысле было уже столь высокоорганизованным, столь сравнительно легким и безболезненным.
Глава 6
Религия языческих кельтов природа и масштабы языческой религии кельтов
Если последние главы этой книги оказались самыми длинными по сравнению с остальными, то потому, что религия и искусство – наряду с ученостью – составляли львиную долю всего фона, на котором протекала жизнь кельтского аристократа. Мы сравнительно меньше знаем о низших социальных слоях и об их повседневной жизни, как духовной, так и материальной; о многом из этого мы можем только догадываться. Литература древнего кельтского мира, а также и упоминания античных авторов о варварах говорят только о мыслях и поступках ученых людей и землевладельцев в кельтском обществе. Осязаемые кельтские древности, которые открывает нам археология, также показывают те аспекты жизни, наиболее тесно связанные с процветанием общества: это погребения, оружие и личные украшения, лошадиная сбруя; дома и крепости богатых аристократов. У несвободных членов общества и низшего слоя свободных людей почти не было керамики и предметов из металла, которые могли бы сохраниться до наших дней; скромные домики почти не требовали постоянного фундамента, при котором остались бы ямы для столбов, которые также мог бы найти археолог. Положение очень напоминало шотландские горы в XVIII веке. Описывая свое путешествие с доктором Джонсоном, Босвелл замечает:
