Сестры Бендинг дружно щелкнули вставными челюстями, возмутившись такой недальновидностью.
– Да что ты, можно найти себе массу интересных занятий и не заморачиваться всей этой старушечьей чепухой, – тихо сказал Клайд. – Ты можешь посвятить свое время чему-нибудь гораздо более приятному. В Хейзи Хассоксе случается столько скандалов, столько бессовестных обманов, и всего этого ты не замечаешь, если с девяти до пяти сидишь на работе и почти все время проводишь в городе.
– Правда? Так что, Отто и Борис подают в пабе разбавленное пиво? Или миссис Элкинс в «Кондитерской Пэтси» обманом завышает цены на пирожные с глазурью?
Клайд разгладил усы.
– Ой, смейся, если хочешь, моя девочка, но наша деревня – совсем не такая тихая гавань, как кажется на первый взгляд. Здесь творится много дурных делишек. Ты могла бы выставить свою кандидатуру на выборах в приходский совет и разобраться с нехорошими людьми.
– Я? Но я никогда не интересовалась политикой.
– Но ты и безработной никогда не была, – парировал Клайд. – Совету как раз нужны новые люди, которые разделаются со всей тамошней командой взяточников, а ты, скорее всего, будешь рада, что нашла себе серьезное занятие, у тебя же теперь…
– …такая масса свободного времени, – договорила за него Митци, чтобы не дать ему погрузить всех присутствующих в сон своими рассуждениями по поводу сходства Хейзи Хассокса и Уотергейта. – Да, знаю. Ой… кажется, хлопнула входная дверь. Наверняка это Долл, с картошкой. Извините…
Митци почти бегом бросилась из гостиной, пронеслась через прихожую и втащила свою старшую дочь через приоткрытую дверь. Вслед за ней ворвались темный холодный вечер, несколько капель дождя и вихрь опавших листьев.
– Спасительница моя, – Митци, пинком закрыв дверь, жарко расцеловала Долл. – Ты меня как раз выручила, а то мне тут наговорили, что мои угасающие силы нужно потратить на вязание и игру в лото, а еще надо сдавать комнаты жильцам, и умереть со скуки в приходском совете, и избавить от всякой нечисти Хейзи Хассокс, и…
– Ты уже выпила? – Долл внимательно посмотрела на мать и в то же время сняла замшевое пальто и длинный шерстяной шарф и аккуратно повесила их на вешалку. – Не так ли? Боже, надеюсь, не ту бодягу, которую делает Клайд?
– Вообще-то как раз ее, но всего-то маленький бокальчик. И я не пьяная, честно, но вот о Лулу я этого сказать не могу.
– Вот так номер, – улыбнулась Долл. – А она тоже здесь? Она сама все вспомнила?
– Не совсем, – признала Митци, отводя дочь на кухню. – Она ушла от Найэлла. Снова. Ах, как же чудно пахнет картошкой! Сама не заметила, как сильно я проголодалась. Мы разложим все на тарелки или будем есть прямо из обертки?
– Естественно, из обертки. Не придется мыть посуду, а еще так всегда бывает вкуснее. А, симпатичные цветочки, хризантемки. Вполне похоронные. Весьма уместно. – Долл с улыбкой развернула отдельную упаковку трески, от которой поднимался пряный пар, и положила ее в корзинку для белья. Судя по мурлыканию и дружному чавканью, Ричард и Джуди сочли угощение вполне приемлемым.
– И почему же на этот раз расстались Лу и Найэлл?
– Понятия не имею. До этого разговор еще не дошел. Возможно, дело, как обычно, в том, что она забыла сделать что-нибудь важное.
Долл оперлась на покрытый веселенькой скатертью кухонный стол.
– Скорее всего, дело в том, что Найэлл – первосортный мерзавец. Скажи-ка мне, пока мы не отправились кормить пять тысяч голодных, с тобой все в порядке? Только честно?
Митци посмотрела на Долл – как аккуратно она выглядит в форме медсестры, с короткой стрижкой, и как по-деловому уложены ее светлые волосы; она всего на два года старше Лулу, но так не похожа на свою сестрицу, одетую в подержанные тряпки в стиле гранж, – и кивнула.
– Я в порядке, дорогая. Поначалу, когда я пришла домой, мне стало грустно, но сейчас мне уже кажется, что каждый житель деревни подыскал мне какое-нибудь занятие, которому я смогу посвятить свои золотые годы. Если я буду делать все, что мне посоветовали, то на обиду или жалость к себе не останется ни минуты. Нет, серьезно, я в полном порядке. Ведь мы с тобой знаем, что я пережила кое-что и похуже.
Их глаза встретились. Да, в день серебряной свадьбы ей довелось сделать такие открытия, что этот момент навсегда останется в анналах семейной истории Блессингов, как одно из самых ужасных событий.
– Да, кстати, на этой радостной ноте, – улыбнулась Долл, – папа не звонил, чтобы поинтересоваться, каково тебе живется после выхода на пенсию?
– Еще нет. Но я не сомневаюсь, что он позвонит, когда на минутку окажется не под присмотром Гарпии. Ну что, давай кормить голодные толпы…
Рыба с картошкой вызвала у сестер Бендинг радостно-истерические вопли, у Клайда и Фло – незатейливые слова благодарности, и лишь полное молчание – у Лулу, которая соскользнула с дивана и теперь свернулась калачиком на полу и крепко спала.
Когда пустые обертки были уже смяты, в бутылках не осталось ни капли вина, Лулу проснулась, а соседи отправились по домам, была половина одиннадцатого.
Митци с удовольствием растянулась перед камином, стараясь, по мере возможности, не потревожить Ричарда и Джуди, которые пробрались в комнату в надежде получить вкусные объедки и уселись у нее на коленях. Было по-настоящему приятно понимать, что ей не нужно поскорее ложиться спать, а на следующее утро не придется вставать в семь утра и проводить весь день в банке. Может, ей стоит поставить будильник на обычное время, а потом позволить себе изысканную роскошь – выключить его, свернуться под одеялом и еще часок полежать.
Она глянула на Долл, сидевшую на другом конце коврика.
