месяцев, проведенных в ином мире, она все еще боялась своего старого недуга. Но Тесса знала, что не смеет отступить. Там, наверху, Райвис и Кэмрон, чтобы выиграть время, сражались с чудовищами. Изгард и его армия готовились напасть на Бей'Зелл, и где-то там, в гэризонском лагере. Корона с шипами отсчитывала последние часы, оставшиеся до пятисотлетия ее пребывания на земле.
В памяти всплыли слова Аввакуса:
Тесса содрогнулась. Она хотела бы быть более сильной, более храброй, более уверенной в себе. Неужели она так изменилась, неужели ничего в ней не осталось от прежней Тессы Мак-Кэмфри?
Так и не найдя ответа на свой вопрос, Тесса сжала губы и провела по странице толстую золотую линию. Кровь пульсировала в висках, а все раны и царапины на теле болели так, словно их натерли солью. Тесса почувствовала какой-то новый запах, которого не было в пещере. Запах гниения и разложения.
Она словно раздваивалась. Одна часть ее сохраняла ясную голову, водила кистью, брала у Эмита новые краски, продолжала работать. Но другая часть уходила в пергамент, впитывалась в него вместе с этими красками. Цвета становились более яркими, воздух — более плотным и влажным. Тесса услышала, как выкрикивает приказ Райвис, как шепчет проклятие Кэмрон. Что-то теплое потекло по щеке, но когда она подняла руку, чтобы вытереть лицо, кожа оказалась совершенно сухой.
Мир по ту сторону пергамента захлестывал ее: пронзительный звон в ушах, звуки битвы, звериный вой, тяжелые шаги по деревянной лестнице, запах крови, морской соли, дыма...
Тессе захотелось остановиться. Голова разрывалась от нестерпимого шума. Но она набрала в грудь побольше воздуха, точно собиралась нырнуть под воду, одернула себя и заставила продолжать продираться дальше и дальше сквозь этот кошмарный рев и скрежет, через краски, через пергамент, туда, на ту сторону.
...Тесса вынырнула в полной, абсолютной темноте, какая бывает только в могиле. Все исчезло.
Она смутно различала где-то очень, очень далеко маленькую знакомую фигурку — там, в подземелье Тесса Мак-Кэмфри по-прежнему корпела над узором. Но образ ее все бледнел и бледнел, как бледнеет даже самое красочное сновидение после пробуждения, и наконец исчез совсем.
Тесса не знала, с ней ли еще ее тело. Во всяком случае, она не видела и не ощущала его. Она была одна, совершенно одна. Все ночи ее жизни не могли сравниться с этой абсолютной Ночью. Здесь не было веса, не было направления, не было верного и ложного пути. Ей казалось, что она идет вперед, но каждый поворот возвращал ее обратно, на то же место.
Время шло, тьма все сгущалась, поглощала ее, и Тессе не за что было уцепиться, чтобы хоть немного замедлить это стремительное падение. У нее больше не было цели. Она уже не верила, что где-то существуют свет и тепло.
Она пыталась вспомнить, зачем она здесь. Что-то такое она должна сделать... с чем-то бороться...
Тесса брела во тьме. Единственное, что ей удалось вспомнить, это собственное имя.
Тесса Мак-Кэмфри.
И еще одно — у нее есть какое-то кольцо.
Золотые шипы впились ей в палец. Тессе словно дали пощечину, заставили очнуться, прийти в себя. Все мгновенно переменилось. Тьма уже не была бездонной пропастью, она стала ровной, уходящей вдаль дорогой. Тесса вспомнила и увидела все, происходящее по другую сторону пергамента.
Увидела себя саму, уткнувшуюся носом в узор. Она начинала работать над первым из четырех центральных узлов. На такие же части делился и узор Илфейлена. Каждая из них была образована замысловатыми переплетениями толстых нитей — золотых, черных и алых. Сколько Тесса их ни рассматривала, все четыре казались ей абсолютно одинаковыми. Но теперь, глядя на узор своими собственными и в то же время чужими глазами, она заметила еле уловимые различия. Различалось пропущенное через эти нити напряжение.
Как там сказано в письме Илфейлена:
Между этими четырьмя частями узора как будто есть что-то еще, на этих туго натянутых веревках, скрученных из нитей трех цветов, словно бы что-то подвешено... Тесса уколола большой палец золотым шипом кольца. Ну конечно! Четыре узла — четыре цепи, приковавшие Корону с шипами к земле. А ее задача — воссоздать, а потом разорвать эти цепи, одну за другой. Нарисуй проблему, а потом разреши ее, говорил Аввакус.
Та, другая, далекая Тесса взяла свинцовую палочку и начала намечать контуры первого узла. Эмит с довольным видом стоял рядом.
Двойник же ее сделал первый шаг по темной дороге. Теперь она знала, что должна совершить, и пришло время найти источник необходимых для этого сил.
Кольцо на пальце влекло Тессу сквозь темноту. Ее словно засасывало в какую-то воронку. Черные волосы, тяжелые, как свинцовая стружка, царапали ее кожу, черная пыль забивалась в ноздри, в уши, в рот. Паника охватила Тессу, но в следующую секунду она вспомнила.
Она уже была здесь однажды — одно краткое мгновение, когда переселялась из своего мира в мир Короны с шипами. Она очутилась в расщелине между временем и пространством. В расщелине, через которую эфемеры попадают в мир и покидают его, в том месте, откуда, по словам Аввакуса, начался Распад.
Другие миры, вселенные, времена, жизни, другие эфемеры проходили перед ней как капли дождевой воды, скатывающиеся по оконному стеклу. В одной такой капле Тесса узнала свой собственный мир. Боль, страдание, радость, любовь, ненависть — все человеческие чувства были здесь. И все они отдавали Тессе свою силу — она, точно маленькая речушка, вливалась в огромный поток.
Но тайна этого места, его совершенная пустота была недоступна человеческому разуму. Тесса не могла и не хотела постичь ее. Как и прочие эфемеры, она лишь пролетала мимо, устремляясь к своей собственной цели.
Кольцо вело ее дальше по темной дороге.
Она вернулась в пещеру, к узору и к тени себя самой. У нее снова болели руки, болела спина и воспалившиеся от испарений химических красителей глаза. Высоко над ней Кэмрон и Райвис сражались бок о бок, защищая свои и ее жизни. Тесса слышала их прерывистое дыхание, видела их залитые кровью и потом лица, испытывала все, что испытывали они. И, как ни странно, среди всего этого ужаса они переживали мгновения настоящего счастья.
Воспоминания одолевали Райвиса, Кэмрон преодолевал сомнения. Они защищали друг друга, как братья, каждый беспокоился, не ослабел ли, не ранен ли другой. Тесса чувствовала, как возникает между ними что-то очень важное, скрепленное пролитой кровью, вместе пережитой опасностью, взаимным доверием, по которому оба так изголодались.
У Тессы защипало глаза, и что-то влажное скатилось по щеке. Но она не стала вытирать лицо — ведь это наверняка опять лишь призрак ощущения.
А когда Тесса вернулась в свое тело, Райвис посмотрел на нее сквозь разделявшее их пространство. Он знал, что она с ним, наверху. Какую-то долю секунды, а может, и меньше они были вместе. Ничего не было сказано, никаких сообщений не было передано. Тесса просто снова взялась за кисть. Но она ощутила, что в связи между ними, Райвисом, Кэмроном и ею, заключена какая-то сила. И только черпая из этого источника, она сможет завершить узор.
Райвис почувствовал, что Тесса покинула его. Промелькнула и исчезла. Он не мог решить, взяла ли она что-нибудь у него или, наоборот, дала. Но он ощутил ее появление как благую весть. Тесса жива, с ней все в порядке, ей ничего не грозит.
— Эй! Не хочешь ли ты помочь мне волочить эту штуковину? — Кэмрон поставил ногу на гранитную плиту, которую они пытались сдвинуть с места. — Интересно, кто на сей раз глазеет по сторонам?
Райвис поднял руки, признавая свою вину. По правде говоря, почувствовав присутствие Тессы, он вообще перестал соображать, где находится и что делает. Между тем внизу, у подножия лестницы
