Корона с шипами

Тесса взяла одеяло. На нее вдруг накатила грусть. Уже давно никто не относился к ней с такой добротой — очень давно, гораздо больше двух дней.

— Спасибо. — Она накинула одеяло на плечи, как шаль. — Я не предполагала, что будет так холодно.

— Что вы, мисс. Надо быть осмотрительней. Матушка всегда говорит, что выходить без накидки можно только в разгар лета.

Тесса улыбнулась. Матушка Эмита, должно быть, глубокая старушка.

— Вы теперь будете жить с матерью? — Она указала на тюфяк в тележке.

Эмит энергично кивнул:

— Да. Матушка живет в городе. Последние месяцы ее мучает подагра, и мой приезд будет для нее большой радостью.

Мой приезд будет для нее большой радостью. У Тессы возникло странное ощущение, — как будто что-то очень легкое — паутина или крыло бабочки — коснулось ее щеки. Она вдруг почувствовала тяжесть висящего на шее кольца. Что-то думает теперь ее матушка? Знает ли она вообще об исчезновении дочери? Посетила ли полиция ее родителей в Аризоне? «Ваша дочь оставила свою „хонду-сивик“ в Кливлендском национальном парке. Нам также известно, что затем она пошла пешком и обнаружила сейфы, похищенные из банка Ла Хавра. Однако о ее дальнейших передвижениях мы пока ничего сказать не можем».

Тесса прижала ладонь ко рту. Господи, какую же боль причинила она своим родителям...

— О, мисс... — Эмит обеспокоенно коснулся ее руки. — Вы хорошо себя чувствуете? Вы немного побледнели. Давайте остановимся и передохнем.

Тесса покачала головой:

— Нет, не стоит. Я просто подумала о... о своей семье. — Но на самом деле ей стало стыдно именно оттого, что она не подумала о своих близких.

У них за спиной по грязи зашлепали шаги. Потом треснула сломанная ветка, и из-за деревьев показался Райвис. Тесса удивилась, какое облегчение она почувствовала при виде него.

Он усмехнулся:

— Такими темпами вы доберетесь до города не раньше полуночи.

Тесса изучала лицо Райвиса, пытаясь прочесть на нем, что же произошло в доме после их отъезда. Райвис выглядел спокойным и довольным. Волосы немножко растрепались, но в остальном он казался собранным, как обычно.

— Господин... — начал Эмит, но Райвис взмахом руки успокоил его:

— Не беспокойтесь, друг мой. С молодым мистером Рэнсом не случилось ничего страшного — просто придется несколько деньков поваляться в постельке.

— Он очень расстроен смертью отца. Вот и все. Он не имел в виду ничего плохого.

Райвис разбирал вещи в тележке. Тяжелые он клал на дно, легкие сверху.

— Эмит, такая деликатность делает вам честь, но, полагаю, нам обоим понятно, отчего расстроены Рэнс и его братец.

— Но, сударь, мистеру Рэнсу было очень тяжело последние дни. Он не спал...

— Конечно, пари держу, что он глаз не сомкнул. Еще бы — в любой момент может явиться какой-нибудь нахал и предъявить права на то, что, по мнению Рэнса, принадлежит ему и только ему. Я бы очень удивился, если б узнал, что достойный юноша прилег хоть на минутку. — Райвис кончил перекладывать скарб и пнул колесо ногой. — Полагаю, его неприятно поразило, что Дэверик оставил вам так много своих работ?

— Ну, наверное, поначалу он немножко рассердился, но этого и следовало ожидать. — Эмит понурился. — Видите ли, завещание... Оно очень странное. Мастер Дэверик был таким щедрым, он хотел, чтобы каждому что-нибудь досталось. Вот и вышло, что мистер Рэнс и мистер Бойс были немножко разочарованы...

— Ага, и поэтому они завтра на рассвете распродадут все, что есть в доме. Боятся дальнейших разочарований.

Тесса исподтишка ущипнула Райвиса. Он слишком уж прозрачно намекал на то, что сыновья покойного придерживают завещание и спешат все распродать, пока не объявились другие наследники. Эмиту это могло не понравиться. Да и зачем огорчать его еще больше? Преданный человечек изо всех сил старается не думать плохо о сыновьях своего обожаемого мастера.

Не дав Райвису отреагировать, Тесса перевела разговор на другую тему:

— Эмит, вообще-то мы приехали расспросить вас о работах Дэверика. О его узорах. Райвис видел рисунки прошлой ночью и находит, что они превосходны,

— Мне показал их Марсель Вейлингский, — прибавил Райвис. — Он считает, что за рисунки можно получить кучу денег.

Эмит замотал головой:

— Мастер Дэверик не для того оставил их мне, сударь. Совсем не для того. И я ни в коем случае не продам их.

— А почему? — Райвис взял у Тессы вожжи, и маленькая компания снова тронулась в путь. — Вы могли бы обеспечить себя на всю жизнь.

— Мастер Дэверик велел мне хранить эти работы, пока они не понадобятся.

В лесу заухала сова. Тесса поправила сползшее одеяло. Быстро темнело, холодный ветер обдувал руки и шею.

— Понадобятся? Для чего? — спросил Райвис.

— Понадобятся тому, кто придет следом. — Колеса тележки угодили в очередную яму, и Эмит с трудом удержал ее в равновесии. — Мастер Дэверик надеялся, что у него появится преемник. Человек, который сможет рисовать узоры не хуже него. Который продолжит его дело.

Тесса украдкой прикоснулась к кольцу. Оно было теплым, как будто его только что трогали.

— И Дэверик хотел, чтобы вы сохранили рисунки и передали их «тому, кто придет следом»?

— Нет, мисс. Не все рисунки. Мастер оставил мне только часть их, один цикл. — Эмит говорил тихо, но очень отчетливо, нарочито подчеркивая каждое слово, словно боялся ошибиться или упустить что-то. — Он оставил мне цикл, работу над которым начал двадцать один год назад. Это не самые красивые его узоры, нет, те унаследовала жена, но самые, самые...

— Сложные? — предположил Райвис.

— Да, пожалуй, самые сложные.

Райвис и Тесса переглянулись.

— Мастер Дэверик мог годами не прикасаться к этому циклу, — продолжал Эмит, — а в один прекрасный день вдруг сказать мне: «Эмит, принеси-ка мне те старые пергаменты. Пожалуй, сегодня самое время добавить к ним еще один».

Тесса вздрогнула:

— В день своей смерти Дэверик работал над новым узором из этого цикла?

— Да, мисс. — Эмит помог Тессе поплотнее завернуться в одеяло, чтобы холодный ветер не мог проникнуть в ее гнездышко. — Он начал работать над последней страницей дней пять назад: прочерчивал основные линии, прорисовывал отдельные узлы. С двумя он покончил сразу же, а потом посвящал этому узору час или два ежедневно. А потом, в день своей кончины, мастер разбудил меня после полуночи, глубокой ночью. «Эмит, — сказал он, — смешай-ка краски и приготовь кисти, я чувствую непреодолимое желание поработать».

Никто не проронил ни слова в ответ. Тесса не знала, что сказать, и не хотела первой прерывать молчание. Визжали несмазанные колеса тележки, ржали лошади да поскрипывала кожаная туника Райвиса. День вдруг показался Тессе безумно долгим — такого долгого дня в ее жизни еще ни разу не было.

— Я лишь однажды видел узор, который напомнил мне рисунок Дэверика, — заговорил Райвис. — Это было в крепости, куда мне, надеюсь, никогда не придется возвращаться. И в тот момент, когда человек, с которым я надеюсь никогда больше не встретиться, давал мне поручение. Тот человек сказал, чтоб я не волновался о том, что тревожило меня много месяцев, он, мол, знает, как решить этот вопрос. — Тессу поразило богатство оттенков в голосе Райвиса. Мягкий по отношению к Эмиту, он в то же время был беспощадно суров по отношению к себе самому. — Я и думать забыл об этом случае. Но прошлой ночью в