Кончик очень острый — как раз подходит для тонкой работы. Перо твердое, я прокипятил его неделю назад, и с тех пор оно лежало в песке.
Тесса пальцем прикоснулась к кончику пера.
— Прокипятил? В песке? О чем это?
Эмит деликатно поправил ее руку — Тесса держала перо, как авторучку.
— Ну да, мисс. Нельзя же просто выдернуть перо из гусака и начать писать. Перо сначала кипятят, чтобы оно стало чистым и мягким. Только тогда ему можно придать нужную форму. Не давая перу остыть, я скоблю специальным кривым ножом острие и древко. А затем зарываю перо в песок, чтобы оно снова затвердело. Чем дольше оно пролежит там, тем сильней затвердеет.
На ощупь перо было жестким, упругим и гладким, как ноготь. И почти такого же цвета. Эмит говорил очень серьезно и проникновенно. Тесса решила, что нужно как-нибудь выразить свое одобрение.
— Замечательное перо, — сказала девушка, точно взвешивая его в руке, — не сомневаюсь, что оно долго прослужит.
Эмит покачал головой:
— Мастер всегда говорил — чем лучше перо, тем короче его век.
Тесса почувствовала себя круглой дурой.
— Почему?
— Потому что чем перо лучше, тем больше каллиграф пользуется им, а значит, тем скорее оно стачивается. Мастер Дэверик, бывало, приканчивал по три пера за день.
— Значит, со временем перо портится, изнашивается? — Тесса с трудом могла вообразить это — оно казалось таким жестким...
— Да, мисс, — терпеливо ответил Эмит. — Но об этом не беспокойтесь. Я буду рядом и заточу его снова, как только линии станут чересчур толстыми.
— Слушайся Эмита, детка, — вмешалась его матушка, — никто в Бей'Зелле не разбирается в переписном деле лучше моего сына.
Эмит покраснел от смущения, сразу засуетился и поспешно придвинул Тессе стул.
— Вот, мисс, — повторил он и снова поправил ее руку — на этот раз когда Тесса потянулась к чернильнице. — Вот так надо макать, чтоб набрать чернил сколько следует. Вот под таким углом, понимаете? — Тесса кивнула. — И встряхните легонько, чтоб потом не капало.
Тесса последовала его указаниям, но большая капля чернил все-таки упала на стол. Эмит уже стоял наготове с тряпкой. Тесса начала медленно подводить руку к пергаменту. Перо оказалось удивительно тяжелым, ничего общего с авторучкой. Острием она прокорябала на пергаменте неровную бороздку. Чернила постепенно впитались, и на чистой странице появилась первая линия.
— Эмит, сынок, принеси мне овощи. Я почищу их и приготовлю с селедкой.
Пока Эмит подавал матушке овощи, миску и нож, Тесса сосредоточенно боролась с пером. Но оно решительно не желало слушаться. Да и рисовать на шершавом пергаменте было совсем не то, что на привычной бумаге. На странице быстро образовалось уродливое и бессмысленное нагромождение линий и клякс.
— Не давите с такой силой, мисс, — оглянувшись через плечо, посоветовал Эмит. — Главный ваш союзник — не перо, а чернила.
— Чернила?
Матушка Эмита начала мурлыкать себе под нос какую-то песенку под аккомпанемент падающих в миску очистков.
— Да, мисс, — подтвердил Эмит. — Вам нужно только прикоснуться к странице. Чернила впитаются сами собой. Они сделаны из галловой кислоты, и если сильно давить — прожгут страницу. На пергаменте вместо узора останется тавро. Знаете, как скотину клеймят...
— Так это кислота? — Тессе становилось все интереснее.
Эмит кивнул:
— Галловая кислота, камедь и сажа. Я сам их приготовил. Конечно, теперь, в городе, с чернильными орешками будет сложнее. Наверное, придется покупать на рынке, а там они далеко не так хороши. — Заметив недоумевающий взгляд Тессы, Эмит пояснил: — Чернильные орешки появляются на коре дуба, поврежденной насекомыми. Прямо за домом мастера растет много прекрасных дубов, и когда запас чернил подходил к концу, я просто отправлялся на прогулку и заодно собирал орешки. Я срезал их и оставлял в воде на одну ночь. К утру все было готово, оставалось только добавить сажу.
Брови Тессы опять удивленно поползли вверх.
— Угольный порошок, — объяснил Эмит, не дожидаясь вопроса. — Тот, что образуется на стекле, когда лампа коптит.
— Эмит, не поставишь ли ты овощи вариться? — Матушка Эмита протянула ему медную кастрюльку. — И не передашь ли заодно рыбу? Надо ее почистить.
Интересно, как старушка столько времени обходилась без сына? Тессе начинало казаться, что она просто не в состоянии подняться со стула. Однако кухня была чисто убрана, благоухала всякими вкусностями, и в очаге все время что-то готовилось. Тесса улыбнулась: у матушки Эмита редкий талант заставлять людей работать на себя и при этом не казаться чересчур властной и навязчивой.
Продолжая возиться с пером и чернилами, Тесса обдумывала полученные от Эмита сведения. Все это ей безумно нравилось — нравились все секреты и тонкости нелегкого ремесла писца, нравилось, как делаются чернила и как затачивается перо. Нравилось просто ощущать в руке его тяжесть. Старательно, не спеша Тесса начала выводить на пергаменте спирали, напоминающие завитки кольца. Чтобы обозначить шипы, она делала петли чуть более широкими.
Ей нравилось, что она сидит здесь, в теплой кухне, окруженная заботами Эмита и его матери. После вчерашнего безумного дня особенно приятны были царящие здесь мир и спокойствие. Но, как ни странно, Тессе вовсе не хотелось расслабиться, побездельничать. Она была поглощена увлекательной задачей — заставить перо и чернила слушаться себя. И к тому времени, когда Эмит в очередной раз передвинул матушкин стул на новое место и поставил овощи на очаг, Тесса уже с головой ушла в работу. Она была полна решимости создать узор лучше утонувшего в реке. И создать не для того, чтобы потом потерять.
Райвис брел по улицам Бей'Зелла. Он знал, что Камрон Торнский будет ждать его в доме Марселя, но не спешил увидеться с новым хозяином. Пусть Камрон и его унаследованное только что состояние немного потерпят.
В полдень Бей'Зелл отнюдь не производил впечатление оживленного города. Райвис прошел по улице Судьбы с ее шикарными кондитерскими, мастерскими лучших сапожников и лавками жадных осторожных ростовщиков и повернул на север к Окаймляющему кварталу. Сюда ходили за покупками представители зажиточного среднего класса и дорогие проститутки.
Проститутки в кружевных вуалях и скромных серых и коричневых платьях, завидя Райвиса, приподнимали брови и приветствовали его едва заметным кивком головы. Жены зажиточных мещан притворялись, что не замечают его. Они сидели в тени под навесами, потягивали теплый арло с медом и поедали яблочные пироги, украшенные ягодами можжевельника. Попозже они отправятся на улицу Судьбы — пофланировать мимо лавок ростовщиков и, если повезет, купить какую-нибудь безделушку, проданную разорившимся в трудные времена аристократом.
Эти дамочки среднего класса знали, что мужья их ходят к проституткам, но с некоторой даже гордостью говорили: «По крайней мере это девица из Окаймляющего квартала, а не какая-нибудь безвкусно раскрашенная портовая дешевка». Но, несмотря на снисходительное отношение к шалостям супругов, они считали своим долгом регулярно посещать этот квартал — чтобы присматривать за проститутками и не позволять им распускаться. Те же соглашались на такие правила игры и только по вечерам выходили разряженные в пух и прах, в красных шелках, расшитых золотом, днем же носили неброские скромные платьица. Такова была мораль Бей'Зелла.
Райвис знал, какое впечатление производит на богатеньких мещаночек. Смуглый цвет лица выдавал иностранца, а темная одежда придавала ему зловещий, опасный вид. И все же, когда Райвис подходил поближе к их тенистым убежищам, дамы не могли не заметить, что держится он как дворянин, а немодная черная туника сшита у лучшего портного и из превосходного материала. Но потом они замечали его шрам и дружно отворачивались.
