бы хотелось дождаться мужа здесь. – Аликс не добавила, что она инстинктивно чувствует, что ей надо дождаться мужа в Риме, как не добавила и то, что кто-то или что-то ждет ее здесь. Барбара не поймет таких вещей; Аликс не была уверена, что и сама их понимает. – Я останусь здесь, – повторила она. – Здесь мне будет спокойнее.
Графиня Массимо рассмеялась:
– Чего-чего, а спокойствия на море не будет, особенно когда я приеду туда со своим выводком. Однако меня беспокоит, что вы останетесь здесь одна, в компании только слуг. – Внезапно ее лицо просветлело. – Хотя всегда можно рассчитывать на лорда Висконти. Он обещал вскоре вернуться, и, возможно, он составит вам приятную компанию. Он говорит, что ему приятно с вами общаться. Да, именно так он и выразился.
– Я думаю, что лорд Висконти слишком занят своими делами, чтобы меня развлекать, – ответила Аликс слишком поспешно. – Предстоит еще многое сделать, чтобы подготовиться к войне, особенно если учесть, что ее надо финансировать. Я действительно с удовольствием останусь одна.
Барбара снова рассмеялась:
– Сказать по правде, вам было предназначено самой судьбой провести жизнь в одиночестве – сначала в Мерсье, а затем в монастыре, но ваша жизнь круто изменилась. Вполне возможно, что сейчас вы будете скучать по компании, к которой начали привыкать. Обещайте, что вы дадите мне знать, когда обнаружите, что устали от одиночества, и я обязательно пришлю кого-нибудь вас поддержать. В Риме в летние месяцы нет никаких развлечений, только скука и жара.
Этот разговор состоялся десять дней назад. В палаццо никого не было, поэтому, когда из тени вышел человек и заговорил с ней, Аликс едва сдержала крик.
– Лорд Висконти, – произнесла она, приседая в легком реверансе и плотнее закутываясь в накидку.
– Миледи Бригант. – Дневная жара не сказалась на Джане Галеаццо. Он выглядел отдохнувшим, бородка подстрижена, одежда опрятна. Он вел себя так, словно ожидал ее увидеть. Лорд Висконти не высказал обычного в таких случаях замечания относительно того, что она рано поднялась. Вместо этого он сел на ступеньку рядом с ней, словно проводить утренние часы вместе было для них обычным делом.
– Вы что-то рано встали сегодня, милорд, – удивилась Аликс.
– Леди Барбара любезно предложила мне свое гостеприимство, если я снова окажусь в Риме. Я только что приехал.
– Из Бари? – спросила Аликс, подумав о Северине. Тонкие губы Висконти растянулись в улыбке.
– Нет, миледи. Я не привез с собой весточку от вашего мужа. Я был в Милане и занимался своими делами. В Рим я приехал в сопровождении одного человека.
Услышав, что у него нет новостей от мужа, Аликс потеряла к разговору всякий интерес.
– Надеюсь, ваше пребывание в Риме будет приятным, – вежливо произнесла она, собираясь уходить.
Но Висконти не позволил ей уйти.
– Мой друг – человек, который приехал со мной из Милана, – хорошо знал вашу мать…
– Мою мать?
– И вашу бабушку. Он был – как бы поделикатнее выразиться – близким другом их обеих.
Они вдвоем поднялись со ступеньки. Серый свет пробивался сквозь узкие окна; тишину нарушил щебет одинокой птицы. Аликс смотрела на стоящего рядом с ней мужчину, и ей внезапно стало холодно под пристальным взглядом его голубых глаз.
– Вашу мать Джулиан Мадригал, – проговорил Висконти, – и вашу бабушку Элейн де Лион. Она была последней настоящей Магдаленой и, возможно, самой великой из них. Последней, кто по праву носил мальтийскую звезду.
Это был человек из ее ночного кошмара. Аликс сразу поняла это, как только дверь за ней захлопнулась и она осталась с ним наедине. Она знала это, несмотря на то, что в комнате стоял полумрак, и она едва различала фигуру мужчины, сидевшего сгорбившись в самом дальнем темном углу.
– Он друг, – засмеялся Висконти, когда она потребовала от него ответа. – Он был когда-то весьма могущественным, а сейчас мир забыл о нем. – С этими словами он неслышно вышел из комнаты.
Аликс сомневалась в этом. Она остановилась, закрыла глаза, но не почувствовала и намека на горечь, смирение или разочарование, которые должны были бы витать в этой маленькой комнатке. Вместо этого она ощутила потрескивание в воздухе черной силы.
– Они забыли обо мне, потому что считают меня мертвым, – проскрипел человек, прочитав ее мысли. Его смех, похожий на кудахтанье, повис в тишине. – Но ты, моя дорогая, можешь подойти поближе. Тебе не надо меня бояться. Мы в каком-то смысле с тобой родственники.
– Через мою мать и бабушку? Именно поэтому вы их знаете? – Аликс застыла у двери.
Снова сухое кудахтанье.
– О нет, У меня нет с ними кровного родства. Мы были просто друзьями, и ничего больше. Я состою в родстве с твоим мужем. Но мы постепенно подойдем к этому. Не хочешь присоединиться ко мне?
Его голос был глухим и скрипучим, словно воздух с трудом проходил через его горло. Он страдал одышкой, и слова давались ему с трудом. Человек указал ей на низкий стульчик, стоявший рядом с ним, и Аликс села на него. В комнату вошла служанка с графином воды, в котором плавали кусочки лимона и лепестки мяты. Она поставила его на серебряный поднос между двумя кубками чеканного серебра. Когда женщина ушла, Аликс посмотрела на незнакомца.
В этот жаркий и душный день он сидел, сгорбившись на стуле с высокой спинкой, закутавшись с головы до ног в черные одежды. Его голова была низко опущена, и Аликс не могла рассмотреть черты его лица. Она также не могла рассмотреть и его глаз, хотя была уверена, что от него ничто не ускользнет. От странного незнакомца исходил слабый запах, который Аликс не смогла распознать.
– Вы в родстве с моим мужем?
