– А они одинаково преданы кентаврам и людям?
– Нет, кентавры для них всегда важнее. Они подведут человека, чтобы не нанести ущерб другому кентавру.
– Хорошо. А что насчет привязанностей между самими кентаврами?
– Семья на первом месте, – ответил Стэн решительно, – они не будут предавать своих ради каких-то там идей, правителей и прочего. Но они всегда будут стараться для своего родственника. И чем ближе родственник, тем больше они будут стараться. Серьезный момент – кентавры обычно не женятся. Во всяком случае, не так, как люди. Но у них есть обязательства по отношению к детям. И все называют себя кузенами. Многие тратят убийственное количество времени, прослеживая свою родословную. И следуют только родственным связям «я его кузен, а ее – нет!» – и точка.
Я немедленно спросил:
– Какая семейная связь является самой важной?
– Мать-ребенок. На втором – дядя, к детям своей сестры, на третьем – тетя к детям своего брата (если она уверенна, что он ее брат). Затем идут связи сестры-братья, а за ними – кузены. Отец к детям только на шестом. Мужчина-кентавр всегда в первую очередь заботиться о племянниках и только потом – о своих детях.
– Угу, – сказал я. Пока все соответствовало моим предположениям. – Вот еще что: я слышал, что кентавры никогда не врут. Это правда?
– Ммм, – снова протянул Стэн, – скажем так, это – то, что выдают за правду. И ты никогда не увидишь кентавра, который будет врать тебе в глаза. Вроде того, что черное – это белое. Но они все ловко умеют говорить полуправду. Они скажут тебе две фразы, из которых ты сделаешь свой собственный вывод, потом обронят еще словцо, которое ты не заметишь – и выходит, что ты думаешь совсем не то, что было на самом деле. Я неоднократно на это покупался. Они очень умные. И ты всегда должен помнить – даже у самого тупого кентавра в голове куда больше мозгов, чем у многих людей.
– Я это запомню, – сказал я. – Особенно когда придется говорить с Робом. Если он, конечно, захочет со мной говорить.
– Он-то захочет. Но будет увиливать вовсю. И еще ты должен помнить вот о чем: кентавры жестоки. Например, вы с Ником будете терзаться заботами о чем-то многие недели, а они просто махнут на все рукой и сбегут.
– Я начинаю задаваться вопросом, почему не кентавры управляют множественными мирами? – Вздохнул я.
– Во-первых, в половине миров они не смогут жить. Им постоянно требуется магия. Но главная причина – то, что они не занимаются управлением. Это им не кажется престижным, что ли…
– Я тоже так думал, но все-таки хочу у вас спросить – когда-нибудь кентавр претендовал на то, чтобы стать императором? В законах Корифоидов нет ничего, что запрещало бы им стать верховным правителем.
– Наверное, только кентавр-одиночка. Такой, который живет отдельно от остальных кентавров, – объяснил Стэн. – Все отнеслись бы к нему без одобрения. Были бы и такие, кто смеялся бы над ним и считал его малость «того». Ему бы повиновались только те кентавры, кто являлся бы его родней.
Я подумал о Кнарросе. Он, конечно, жил отдельно от других кентавров. И он, конечно, обманул меня. Но Кнаррос теперь уже ничего не мог рассказать. Хотя я был уверен в его преданности императору. А потом в его преданности убийцам императора – у него были на то причины, которые человеческим умом вряд ли понять. Думаю, одну из причин я все-таки понял – Кнаррос поклонялся той же кошмарной богине, что и император. Я должен спросить об этом у Стэна. Однако есть еще кое-что поважнее…
– Стэн, кентавры и люди могут иметь потомство?
После этих слов я услышал странный звук со стороны Ника – если только это не была Мари.
– Об этом все думают, как о чем-то ужасно неприличном. Но такое бывает. Конечно, природа против таких союзов. Большинство полукровок умирают не родившись. У матери-человека никогда не получится родить ребенка-кентавра, они слишком большие, но если наоборот, отец-человек, то иногда случается, такие дети выживают, раз или два я подобных встречал. Они немного мельче обычных кентавров и чистокровные кентавры относятся к ним очень тепло. Они не считают, что происхождение – это вина ребенка.
Это было как раз то, о чем я думал. Крис и Роб были сыновьями сестры Кнарроса.
– Спасибо, Стэн, – сказал я. – Ник, как твое настоящее полное имя?
– Николас, – Ник виновато завозился рядом со мной.
– Неужели? А не, например, Никледес Тимос?
– Никотодес, – рявкнул Ник с раздражением.
Я чуть не расхохотался. Никто не выносит, когда его имя начинают коверкать. Стэн тихонько захихикал, а я спросил:
– А имя Мари?
– Она мне никогда не говорила, – надулся Ник. – Но вообще-то Мари – сокращенное от Марины.
«Семпрония Марина Тимоса», – так было написано на обрывке документа. Семпрония – мне бы тоже не хотелось признаваться, что у меня такое имя.
– Еще что-то, Ник?
– Что вы подразумеваете? Больше ничего.
– Нет, есть кое-что еще. Например, откуда ты знаешь о расщеплении? Я тебе ничего не рассказывал о том, как это должно выглядеть. Я точно помню, что я говорил о переходе между мирами и не употреблял даже самого слова «расщепление».
Ник сидел сгорбившись и, похоже, не собирался отвечать. Он смотрел во мрак – туда, где металлические ограждения становились все тоньше и начали отклоняться в стороны.
– Я только хочу знать, действительно ли ты отошел в виноградник или помог своей матери с расщеплением?
Его прямо подбросило на сиденье. Ник закричал на меня, да так яростно, что перестал контролировать свой голос и сорвался на писк:
– Я сказал вам правду! Я отошел от машины! И я понятия не имею, как надо расщеплять человека! Я и без вас все время чувствую себя виноватым, черт побери! Но все произошло так быстро!
Я видеть, что Ник пытается успокоиться. Я почти пожалел его. Мне тоже не хотелось выглядеть смешно.
– В общем, вам лучше знать, – сказал он, – я был по ту сторону ограды, когда приехал этот солдат и заговорил с вами. Мы спорили с Мари, я не хотел возвращаться домой, все было так интересно: эти вездеходы, или как их там называть? – а у Джеффроса помощник, который летал на крыльях. Серьезно. Я хотел остаться и узнать побольше. Я спорил с Мари все время, пока мы ехали по винограднику. И она сказала, что один раз нас уже арестовали, и совершено ясно, что подняться на холм мы не сможем, мы ведь видели снизу, как вас там что-то остановило. В общем, Мари настаивала на том, что мы должны вернуться домой раньше, чем кто-нибудь скажет вам, что мы здесь. А я сказал, что Джеффрос и его помощники отнеслись к нам очень хорошо… Ну и в итоге я пошел в этот виноградник и сказал, что никуда не поеду, даже если вы узнаете. Скажу, что заблудился и попрошу вас проводить меня на Землю как в тот раз. А она сказала, что надеется, что вы устроите мне головомойку, а потом она поехала дальше по винограднику. А я просто шел за ней с другой стороны ограды и надеялся, что она передумает. И вдруг мама и этот Белый Нут внезапно вышли из-за машины и мама сказала что-то вроде:
– Наконец и вы здесь появились, моя дорогая!
И они даже не искали меня. Я думаю, они не знали, что я тоже там был.
– Да, – сказал я. – Кажется, тебе можно верить. Плестись следом и капризничать – это типичная ошибка, многие ее делают, когда спорят с теми, кто старше и умнее. Но ты не рассказал про все ваше путешествие.
– О, с пылью нам здорово повезло! Мы чуть шеи не свернули, высматривая дорогу, и видели, как вы ехали. Мари сказала, что вы бы нас обязательно засекли, если бы не устроили настоящую пыльную бурю. Когда вы подъехали к самолету мы спрятались в винограднике, только и всего.
– Еще что? – потребовал я.
