поиграл ими и водрузил на лоб.
– К сожалению, полагаю, что рыцарь прав. Мальвиль попал впросак и жаждет расплаты. Он возвратится в ярости. Единственный способ избегнуть его гнева – заявить, что вы действовали по принуждению.
Франческа повернулась наконец к Бельдану:
– Почему ваше войско не защищает замок? Бельведер сполна платит Флорентийскому союзу.
– Я бы привел людей. И не за ваше золото. Но для этого нужно добраться до армии. Воины не оставят Флоренции, если не получат вразумительного приказа. Все знают, что де Кюси хитер и коварен и способен разбить Золотое войско.
– Вас узнают! – воскликнула Франческа. – Или вы считаете, что Мальвиль не огласит в округе описание вашей внешности? Завтра к полудню вас будут искать во всех деревнях от Бельведера до Рима. Двум рыцарям с раненым невозможно остаться незамеченными.
– Я принял решение. С рассветом мы уезжаем из замка. Ради всех нас.
Но Франческа его больше не слушала. В голове ее зародился план, способный спасти Ги. И удержать его рядом. Поначалу его не одобрил даже падре Гаска.
– Дорогая леди Франческа, люди Мальвиля станут обыскивать каждую повозку на дороге. Они объявят охоту на раненого рыцаря.
– Со мной не будет раненого рыцаря, – не отступала она. – Только изводимый недугом больной муж, который со своей покорной женой едет поклониться святыням Рима.
– А почему Рима, а не Флоренции?
– Это собьет их с толку. А когда перевалим через холмы, можно будет свернуть с виа Пеллегрино.
– Но кто возьмется вас защищать? Рыцарю нельзя путешествовать открыто, а вам – одной с господином Ги.
– Кристиано, – последовал ответ графини. – Он будет управлять повозкой и оберегать седоков. А рыцарь тем временем налегке поскачет к своей армии. Бельдан провел достаточно времени в Тоскане и знает укромные тропы намного лучше, чем Мальвиль.
– Все-таки это слишком опасно, – настаивал францисканец. – Кристиано – могучий рыцарь, но один против сотни – это верная дорога в могилу. – Падре Гаска помолчал. Ему в голову пришел более веский аргумент. – И еще, как быть с графиней Бланш? Ей ничто не помешает опять отправить письмо. Она испугается за дочь и пойдет на все, чтобы вернуть ее домой.
Во время этого спора Бельдан хранил молчание, но теперь повернулся к графине.
– У вас найдется достаточно просторная повозка, чтобы уложить в нее Ги?
Франческа затаила дыхание и кивнула.
– А старые знамена Дуччи-Монтальдо – те, что развевались на Бельведере, пока граф Пьеро не изменил их цвета?
Снова кивок головой.
– В таком случае в вашем плане есть смысл. Стоит попробовать, хотя падре Гаска абсолютно прав – это очень опасно. Но только две небольшие поправки...
Его «две небольшие поправки» маялись во дворе замка, еще не придя в себя оттого, что их срывали с места и заставляли тронуться в путь.
Франческа понимала, зачем ей нужна Летиция. Падре Гаска оставался в замке, чтобы собрать последний урожай трав, а кому-то было нужно помогать ей ухаживать за Ги.
– Но к чему тревожить вашу матушку графиню? – недоумевала Летиция.
– Это идея падре Гаски, – объяснила Франческа. – Хотя говоря это, он вряд ли понимал, чем обернутся его слова. Он просто предположил, что графиня Бланш не сможет удержаться и сообщит де Кюси последние новости. Поэтому Бельдан принял такое решение. К тому же у матери во Флоренции есть родственники и друзья. Пусть развеется. Ведь со смерти графа Пьеро прошло пять лет.
– Понятно. – Петиция удивилась, что Франческа упоминала о смерти отца, о чем так не любила вспоминать. И при этом госпожа назвала Арнонкура Бельданом, а не безлико рыцарем. – Пять лет траура вполне достаточно.
– И еще, посмотри на Бланш, – понизила голос Франческа. – Она хоть и жалуется, но не против уехать. Бельдан сотворил чудо: это он ее убедил.
– Может быть, ей спокойнее рядом с вами?
Кроме этого, было второе изменение плана. Бельдан отказался скакать вперед, предпочитая держаться поблизости. Конечно, не на виа Пеллегрино, чтобы не привлекать к себе и к повозке внимания. А на пустынных боковых дорогах, откуда в случае необходимости не долго прийти на помощь.
Его предложения не вызвали возражений.
То ли потому, что так ей казалось спокойнее, то ли потому, что ее, наконец, вынуждали уехать из дома, где случилось так много горя, Бланш сияла даже среди слуг в многолюдном дворе. И хотя на сборы оставалось всего два часа, она справилась с задачей блестяще. Франческа почувствовала болезненный укол, когда в теперешней Бланш разглядела прежнюю, энергичную мать, которую знала с детства.
Бланш вооружилась против мошек и солнечных лучей: с широкополой шляпы ниспадали ярды и ярды небесно-голубой вуали, а руки намного выше обшлагов туники защищали коричневые перчатки. На запястьях звенели браслеты. Она даже позвала Филиппо; который разволновался так, будто уезжал сам, и незаметно поцеловала мальчишку. Только раз лицо Бланш омрачилось, когда графиня посмотрела на древние стяги Дуччи-Монтальдо, которые некогда встретили ее в Бельведере, а теперь развевались над повозкой, в которой лежал Ги. Они немного измялись и потрепались, но все еще годились в дело. Женщина тут же отвернулась и стала следить за слугой, который пытался приторочить к повозке ее очередной
