что невосприимчивость аксона к Лихорадке Перемещений происходит, по всей видимости, от временного паралича воображения, Мастер Упорядочивания решил заделать этот пробел своими силами и создал образцовую шараду: и сама шарада, и ее отгадка состояли исключительно из фрагментов воспоминаний Взлетающего Орла; по сути дела это было ложное измерение, лабиринт-обманка, вполне проходимый, в центре которого помещался взявший было свою судьбу в собственные руки Взлетающий Орел. Горф расслабился и приготовился следить за действиями Взлетающего Орла, у которого была только одна возможность выбраться наружу — решив эту шараду.
Шарада состояла из следующих элементов: было место под названием Абиссиния. Его описание горф отыскал в закоулках памяти Взлетающего Орла. Был также абрис глубокой пропасти, узкого каньона, чьи каменные стены уходили в небо. С тем чтобы придать ситуации пикантную напряженность, горф добавил в головоломку фактор времени, заставив стены каньона медленно сдвигаться. Утесы медленно ползли навстречу друг другу; подняв голову, можно было увидеть как, скрывая небо, их верхние края смыкаются, грозя довольно скоро превратиться в непроницаемую гробницу из скрежещущего камня. На песчаном дне каньона вместе с Взлетающим Орлом находились два абиссинца. Абиссинцы отдаленно напоминали Деггла, приложившего в свое время руку к созданию этого мысленного образа, оба — высокие и стройные. И тот и другой были в черных плащах, на шеях поблескивали одинаковые ожерелья из изумрудов. На этом сходство с Дегглом заканчивалось. (Но и без того картинка достигла своей цели — Взлетающий Орел был до того потрясен видом Дегглов-близнецов, что мгновенно и думать забыл о сестре Птицепес и утратил бдительность ровно настолько, чтобы позволить новому измерению прочно «схватиться» внутри него, как бетон).
Абиссинцев звали Халлит и Маллит. Они вели между собой спор без начала и конца, и очевидная бессмысленность и нескончаемость этого спора дополнительно сбивали Взлетающего Орла с толка и мешали ему мыслить связно.
Еще одна маленькая деталь: руки и ноги Взлетающего Орла были крепко связаны. Он лежал в трех шагах от сидящих на корточках перед костром абиссинцев. На Взлетающего Орла парочка не обращала никакого внимания и обращенных к ним вопросов не слышала.
Действительно, замечательная шарада.
На песке между Халлитом и Маллитом лежала золотая монета. Время от времени кто-нибудь из них брал ее и подбрасывал в воздух; таким образом они выходили из затруднений своего бесконечного спора.
По первым же фразам абиссинцев Взлетающий Орел понял, что эти люди в какой-то странной, туманной манере обсуждают его положение.
— У любой проблемы всегда есть два решения, верно, Маллит?
— Что сказать… — задумчиво проговорил Маллит и подбросил монету. — Да, — ответил он, увидев, какой стороной та упала.
Халлит облегченно вздохнул.
— Тогда если на одной стороне этой монеты — добро, то на другой обязательно зло. Если мир значится на одной стороне, то война находится на другой.
— Не обязательно, — отозвался Маллит.
— Во имя истины? — предложил Халлит.
— Во имя истины, — согласился Маллит и снова подкинул монету.
— Хорошо, — снова вздохнул Халлит. — Тогда если на одной стороне монеты жизнь, тогда на другой лежит смерть.
— Не обязательно, — ответил Маллит.
— Во имя истины, — хором воскликнули оба абиссинца и улыбнулись друг другу.
Стены каньона продолжали медленно сдвигаться.
— Парадокс, — продолжил Халлит. — Предположим, что существует человек, избавленный от ожидания смерти. Предположим, он пускается в бесконечное путешествие, в котором начало быстро теряется, а конца не будет никогда. Не означает ли это, что, избавившись от смерти, он также лишает себя жизни?
— Не согласен, — высказал свое мнение Маллит. Подбросив монету, он со вздохом добавил: — Выходит, что да.
— Следовательно, человек этот попросту живой мертвец.
— Более или менее.
— Но согласен ли ты с тем, что главное различие между живым и мертвым сводится к невозможности свободного действия?
— Во имя истины? — предложил Маллит.
— Это означает также, что упомянутый человек бессилен. Беспомощен.
— Бессилен. Беспомощен, — эхом откликнулся Маллит.
— Он не способен управлять своей жизнью.
— Не способен управлять своей жизнью.
— И постоянно мечется между страхами и сомнениями.
— Мечется.
Монотонные голоса абиссинцев навевали сон. Взлетающий Орел с ужасом понял, что засыпает. В разговоре спорщиков сквозила какая-то неуловимая гармония и завершенность, что делало их речь чрезвычайно приятной для слуха… чувствуя, что его уносит, Взлетающий Орел усилием воли заставил себя собраться. Это оказалось ужасно сложно.
Неожиданно он заметил движение стен каньона и понял, чем это ему грозит. С того момента как он оказался здесь, ширина ущелья заметно уменьшилась. Он попытался вырваться из своих пут — безуспешно. Он начал громко взывать к Халлиту и Маллиту, умоляя о помощи.
— Может ли мертвец говорить? — спросил Халлит.
— Сомневаюсь, — ответил Маллит и подкинул монету. — Нет, не может, — сообщил он.
— Не может, — эхом откликнулся Халлит.
Выхода нет, печально подумал Взлетающий Орел. Потом он вспомнил, что ему шептал Виргилий Джонс: выход есть всегда. Но Взлетающий Орел больше ничему не верил. Он будет лежать здесь, выслушивая излияния этих двух экстраполяций своего собственного «я», пока скалы не сомкнутся и не поглотят их.
Взлетающий Орел закрыл глаза.
Горф был разочарован. Что толку в простой, но остроумной шараде, если человек даже не пытается решить ее? Конечно, выход есть всегда. Кстати, очень простой. От этого человека требуется только немного подумать. В горфе медленно крепла уверенность, что Взлетающий Орел никогда не достигнет вершин в Игре Упорядочивания.
Но постепенно горф начал разбираться в том, что произошло без его вмешательства, и его разочарование прошло.
В дальнем конце каньона появился смерч.
Халлит заметил смерч и очень оживился.
— Маллит! — позвал он. — Смотри, Маллит, это смерч?
Не оборачиваясь, Маллит подкинул монету.
— Не может быть, — отозвался он.
— Но это смерч, определенно смерч, — волновался Халлит.
Двигаясь зигзагами, смерч приближался.
— Парадокс, — подал голос Маллит.
— Парадокс, — согласно отозвался Халлит.
Через минуту смерч налетел на абиссинцев. Сила, которую принес с собой Виргилий Джонс, разрушила их тела, точнее обозначение их тел, чуждый человеческому сознанию конструкт чужеродного воображения. Халлит и Маллит превратились во всплески первородной энергии, которой когда-то были. На планете Спиральных Танцоров о них сказали бы: эти двое станцевали свой Танец Ослабления до
