— Что это? — спросил вдруг совсем близко голос Мейса.
— Шенковы псы, чтоб их лихоманка взяла.
— Ладно, ступай, женщина, — буркнул Мейс, — и больше за мной не ходи. Люди могут заметить, что мы встречаемся. — Поводки в его руках звякнули. — Займись своим делом.
— Хорошо. Катти теперь дождется, когда девчонка о нем забудет, и подловит ее в таком месте, откуда ей будет не уйти.
Мейс досадливо фыркнул.
— Я хочу избавиться от нее, и поскорее.
— Нет уж, Катти спешить не станет — ведь он теперь знает, что она заколдована.
Ветер унес прочь ответ Мейса.
— Мы с Катти в твоих уроках не нуждаемся.
— А я не нуждаюсь в уроках от женщины, которая зажигает факелы ради пропитания. Ступай. — Последнее слово он произнес шепотом, но с такой силой, что Эффи съежилась и отползла подальше от двери. Даже собаки притихли.
Шаги Нелли удалились по направлению к круглому дому. Чуть погодя Мейс открыл дверь псарни, позвал своих собак, и они бросились к нему с визгом и лаем. Чей-то мокрый нос ткнулся в дверь маленького закута, но Мейс отозвал любопытного и ушел вместе со своей сворой.
Эффи сидела, обняв колени. Собаки сгрудились вокруг нее, но она впервые за все месяцы, что приходила сюда, не чувствовала себя защищенной.
34
КОГДА МУЖЧИНЫ ПОКУПАЮТ ДЕВУШКЕ ОДЕЖДУ
— Как ты себя чувствуешь? — сумрачно спросил Райф, поправив укрывающее Аш одеяло.
— Да так, будто ничего. — Аш потерла глаза. — Только внутри узлы какие-то, словно Геритас Кант все там перевязал веревками.
Райф дернул ртом, красноречиво показывая Аш, что невзлюбил Геритаса Канта.
— Ты ехать-то сможешь?
— А разве у меня есть выбор?
Райф промолчал и отвернулся.
Разговор происходил в комнате, где Геритас принимал их ночью, где-то после полудня, судя по серому свету, проникающему сквозь ставни. Аш проснулась на кушетке у огня, не помня, сама она пришла сюда или ее принесли. Последнее, что она помнила, был звук крови Геритаса, капающей в чашу. Она вздрогнула, до сих пор ощущая вкус испытанного тогда страха.
— Я оставлю тебя, чтобы ты позавтракала, — сказал Райф. — Мы с Ангусом утром ходили на рынок и купили тебе новые вещи — они в корзинке у стола. А снаружи стоит пони, — добавил он, уже открыв дверь.
Аш приподнялась.
— Пони?
— Ага. Горная лошадка, серая, как грозовая тучка.
— Это ты его выбрал?
Он кивнул, и их глаза встретились. После краткой заминки Аш сказала:
— Я не требую, чтобы ты исполнил обещание, которое дал мне ночью. Все было так... Я не имела права просить тебя о помощи.
В глазах Райфа вспыхнул непонятный Аш холодный огонь, и он сразу стал старше и суровее — если такого встретишь на улице, тут же перейдешь на другую сторону.
— Я не беру назад своих обещаний, произнес я их вслух или нет. Я обязан преданностью своему дяде и не скажу о нем ничего плохого у него за спиной. О Геритасе Канте я тоже не скажу худого слова, потому что уважаю его за силу духа и благодарен ему за все, что он сделал. Но знай, что я помогаю тебе совсем не по тем же причинам, что они. До Простирающей Руки мне дела нет.
— Я знаю, потому и обратилась к тебе ночью. И потому же сказала тебе правду у озера.
Райф молча повернулся, чтобы уйти, но Аш сказала:
— Прости меня.
— За что?
Аш не сразу нашла нужные слова. Он давал ей так много... и так спокойно, без шума и суеты.
— За то, что позволила тебе прикоснуться к себе в тот день у ворот.
Рука Райфа нашарила у горла черный вороний клюв, его амулет. Неожиданно он улыбнулся, да так славно, что у Аш захватило дыхание.
— Ты достойна уважения, Асария Марка.
Не успела Аш сообразить, почему он так ответил, дверь закрылась за ним. Аш сидела, глупо вытаращив глаза на то место, где он только что стоял.
После этого она стала не спеша собираться. Прежде всего она поела поджаренного хлеба с кислыми зимними яблоками. Кто-то, вероятно, сестра Ганнет, приготовил ей все нужное для ванны. Аш давно уже не мылась и теперь долго стояла в медной ванне, давая горячему пару окутать себя. Потом она отскреблась дочиста и взбила на волосах пену, пахнущую овсом и зимней мятой. Вода в ванне сделалась серой, и Аш чуть было не кликнула Кату, чтобы та принесла чистой.
Это заставило ее выйти. Вода вдруг показалась ей холодной, и Аш никак не могла согреться. Ката вздернута на виселицу, воронью на поживу и людям на поглядение.
Это сделал Пентеро Исс. Аш бросила шерстяное полотенце в ванну, глядя, как оно намокает в грязной воде. Теперь она многое поняла о своем приемном отце. Прошлой ночью, когда Геритас Кант говорил о Простирающих Руки, Провале и обитающих там существах, Аш сразу вспомнила об Иссе. Все, что он делал и говорил, вся его доброта, все знаки внимания и даже поцелуи были ложью. Она — Простирающая Руки, и он это знал. Потому-то он и являлся к ней по ночам, задавая ей хитрые вопросы о ее снах. Потому он и велел Кате следить за ней, Ножу — сторожить ее дверь и Кайдису Зербине — потихоньку таскать ее вещи.
Пентеро Исс хотел иметь собственную Простирающую Руки.
Аш стояла посреди комнаты, обдумывая то, что открылось ей. Кожа на груди и руках покрылась мурашками, и ее начало трясти. Приемный отец намеревался запереть ее в Кости и использовать в собственных целях. Он уже держал там кого-то, и она должна была пополнить его собрание редкостей.
Как давно он понял, кто она? С самого начала? Не потому ли он и спас ее в младенчестве?
Так она и стояла неизвестно сколько времени, дрожа то ли от гнева, то ли от потрясения, то ли от холода. Рассказ Канта изменил всю ее жизнь. Теперь ее память такая же грязная, как вода в ванне.
В дверь постучали, прервав ее раздумья.
— Кто там? — спросила Аш прежним властным тоном, будто никогда и не покидала Крепости Масок.
— Это Геритас Кант. Я должен поговорить с тобой перед отъездом.
— Одну минуту, я оденусь. — Голос Аш был так же холоден, как ее тело. Она подошла к корзинке с одеждой и стала ее разбирать. Чтобы двое мужчин покупали что-то для девушки! Аш с улыбкой, близкой к слезам, пересматривала то, что они принесли. Решив, как видно, побаловать ее, они предусмотрели все, в чем ничего не смыслили. Они приобрели красные шелковые юбки, красивые вышитые сорочки и плащ из тончайшей шерсти. Все было окрашено в живые, яркие тона: синий, как море, корсаж, изумрудно-зеленые ленты, замшевые сапожки цвета ржавчины.
Аш смеялась и плакала одновременно, разглядывая тонкую шемизетку — такие носили жены баронов в Крепости Масок. В корзинке имелись шелковые туфельки, ажурные митенки, кружевные воротнички, костяные пуговки — все, что, по мнению обоих мужчин, должно было ей понравиться.
Ей и правда понравилось. Так понравилось, что она прижала эти вещицы к груди, как живые. Представляя себе, как Ангус с Райфом ходили по рынку, подбирая цвета, щупая ткани и прикидывая, впору ли ей это будет, она хихикала, как маленькая. Геритас Кант пыхтел за дверью, нетерпеливо постукивая клюшками по полу.
Пора было одеваться, но она не обнаружила в корзинке ни шерстяных чулок, ни белья. Мужчины — какой с них спрос? Придется обойтись тем, что есть.
Выбрав самую простую шерстяную юбку, белую сорочку, расшитую крошечными незабудками, и ярко- красный корсаж, Аш стала складывать обратно все остальное. При этом из складок нижней юбки выпал
