апостольскую и церковную веру. Некоторые из них оставили и для будущих поколений свои писания – оружие против названных ересей. (6) До нас дошло сочинение знаменитейшего писателя того времени Агриппы Кастора – уничтожающее изобличение Василида, показывающее страшную ложь его ереси. Раскрывая ее тайны, Агриппа говорит, что Василид составил 24 книги на Евангелие, выдумал себе пророков Варкавву, Варкофа и других, никогда не существовавших и получивших эти варварские имена, чтобы поразить людей, способных такому поражаться; он учит вкушать идоложертвенное и спокойно отрекаться от веры во время гонений; предписывает, следуя Пифагору, пятилетнее молчание приходящим к нему. (8) Подобрав другие, подобные же примеры, упомянутый писатель превосходно рассмотрел и воочию показал заблуждения Василидовой ереси. (9) Ириней пишет, что жил в это же время Карпократ, отец другой ереси – ереси гностиков. Эти уже не втайне, как Симон, но открыто занимались магическими операциями, словно каким-то великим делом, похвалялись своим тщательно изготовленным волшебным питьем, общением с демонами, их спутниками, посылающими сновидения, и прочим в том же роде. И соответственно они учили, что желающие в совершенстве постичь их мистерии, вернее, их мерзости, должны совершать поступки постыднейшие: они не смогут ускользнуть от космических властителей (так они их называли) иначе, как удовлетворив их своим бесстыдным поведением. (10) С помощью таких прислужников злорадный демон обрек вечной гибели людей, на горе себе обманутых, а язычникам предоставил полную возможность хулить слово Божие: основываясь на толках о тех людях, поливали они клеветой весь христианский народ. (11) Потому главным образом и распространилось среди язычников нечестивое и нелепейшее подозрение в том, что мы вступаем в недозволенную связь с матерями и сестрами и вкушаем ужасную пищу. (12) Держалось оно, правда, недолго: истина крепка сама собой, и свет ее со временем ярко разгорается. (13) Новые козни врагов тут же рушились, обличаемые самой деятельностью их; ереси одна за другой предлагали новые учения; прежние распадались, теряясь во множестве разнообразных мыслей, и исчезали. Росла и крепла всегда неизменная, сияющая Церковь, вселенская и единая истинная, озаряющая всех – и греков, и варваров – светом Божественного устроения и философии, величавой, беспримесной, свободной, мудрой и чистой. (14) Потухла со временем клевета на нашу веру, и наше учение осталось единственным, господствующим и общепризнанным, ибо превосходило все другие величием и мудростью своих Божественно-философских догматов. Сейчас никто уже не осмелится ни хулить нашу веру, ни клеветать на нее так, как это любили раньше делать наши противники.
(15) Впрочем, в те времена истина выводила на арену многих своих борцов, сражавшихся с безбожными ересями и устно, и письменно.
8
Среди них известен Егезипп, на которого мы уже много раз ссылались, заимствуя из сообщаемого им предания о временах апостольских. (2) Он в 5-ти книгах своих «Записей» передаст самым простым слогом точное предание об апостольской проповеди и указывает время, когда он стал известен, так как упоминает тех, кто в старину ставил идолов: «Им воздвигали кенотафы и храмы, как это делают и доныне; поставили и рабу кесаря Адриана Антиною, который жил в наше время и в честь которого справляются Антиноевы игры. Основал Адриан и город, соименный Антиною, и учредил коллегию пророков».
(3) Тогда жил и Иустин, искренний любитель истинной философии; обучившись у греков, он занимался их науками. И он указывает свое время в Апологии к Антонину:
«Стоит упомянуть и жившего в наши дни Антиноя, которого все со страху спешили чтить как бога, хотя и знали, кто он и откуда». (4) Он же сообщает о бывшей тогда Иудейской войне следующее: «В нынешней иудейской войне Варкохеба, предводитель иудейского восстания, приказывал жестоко пытать только христиан, если они не отрекались от Христа и отказывались хулить Его».
(5) Он же пишет, что обратился от греческой философии к почитанию Бога не бездумно, а по рассуждению: «Я сам любил учение Платона, но, слыша клевету на христиан и видя, как они бесстрашны перед смертью и перед всем, что считается страшным, я подумал: невозможно, чтобы такие люди жили в пороках и наслаждениях; человек, любящий наслаждение, невоздерженный и считающий, что хорошо есть человеческое мясо, может ли приветствовать смерть как избавление от всех страстей? Не постарается ли он всячески продлить земную жизнь и скрываться от властей, а не доносить на себя, чтобы его казнили?».
(6) Он же пишет, что Адриан получил от Серения Гранниана, известного наместника, письмо о христианах: несправедливо без всякого обвинения, только в угоду орущей толпе, без суда казнить их. Император в ответ написал Минуцию Фундану, проконсулу Асии, приказывая никого не судить без обвинения и обоснованного обличения. (7) Иустин прилагает и копию этого письма в латинском подлиннике, предваряя его такими словами: «Мы могли бы просить вас о том, чего хотим: о суде над нами на основании письма величайшего и славнейшего кесаря Адриана, отца вашего, но мы обращаемся к вам потому, что наша просьба справедлива. Прилагаем копию Адрианова письма, дабы вы знали, что мы и в этом говорим правду. Вот она».
(7) Затем названный писатель дает латинскую копию, которую мы, в меру своих сил, перевели на греческий.
9
«Минуцию Фундану. Я получил письмо от Серения Гранниана, человека известного, твоего предшественника. Мне кажется, что дело это нельзя оставить без рассмотрения; нельзя, чтобы люди жили, не зная покоя, и на доносчиков была возложена обязанность вредить и злодействовать. (2) Если жители провинции могут подтвердить свое обвинение против христиан и отвечать перед судом, то пусть этим путем и действуют, но не требованиями и воплями. Весьма приличествует, в случае обвинения, произвести тебе расследование. (3) Если кто может доказать свое обвинение, а именно: что они поступают противозаконно, тогда в соответствии с преступлением и установи наказание. Но клянусь Гераклом! Если кто сделал из доносов занятие, положи предел этому безобразию и сообрази, как наказывать за это». Такова копия Адрианова письма.
10
Адриан вернул долг земле после двадцати одного года царствования; преемником его стал Антонин, прозванный Благочестивым. В первый же год его царствования ушел из жизни Телесфор, на одиннадцатом году своего служения, и жребий Римского епископства выпал Гигину. Ириней пишет, что Телесфор славно отметил конец своей жизни мученичеством, и сообщает, что в это же время при упомянутом епископе Гигине стали в Риме известны Валентин, создатель собственной ереси, и Кердон, основоположник Маркионова заблуждения. Он пишет так:
11
«Валентин прибыл в Рим при Гигине, вошел в силу и славу при Пии и продержался до Аникета. Кердон, предшественник Маркиона, появился тоже при Гигине, девятом епископе. Он пришел в Церковь, всенародно принес покаяние, но образ жизни вел такой: то тайком поучал, то опять каялся; уличаемый теми, кого он учил злому, удалился от общения с братьями».
(2) Так пишет он в 3–й книге своего сочинения «Против ересей», а в 1–й рассказывает о Кердоне следующее: «Некто Кердон, исходя из того, что он усвоил от учеников Симона (прибыл он в Рим при Гигине, девятом епископе, считая от апостолов), учил, что Бог, проповедуемый Законом и пророками, не есть Отец Господа нашего Иисуса Христа; Его отца можно познать, а Тот Бог непознаваем; Тот справедлив, а этот благостен. Маркион, родом с Понта, заимствовал у него это учение и развил его, бесстыдно богохульствуя».
(3) Этот же Ириней убедительно раскрыл бездну пагубы в Валентиновом учении, связанном со столькими заблуждениями; он обнажал его скрытое зло, притаившееся, будто змея в норе. (4) Современником их, пишет Ириней, был еще некий Марк, чрезвычайно искусный в магических выдумках. Ириней так описывает их постыдные посвящения и мерзкие мистерии:
(5) «Они приготовляют брачный чертог и совершают посвящение, произнося над посвященными какие-то заклинания; они говорят, что это духовный брак, подобный небесным союзам. Другие ведут посвящаемых к воде и крестят их с такими словами: „Во имя непознаваемого отца, во имя истины, матери всего, во имя снизошедшего Иисуса“. Некоторые произносят при этом еврейские слова к вящему потрясению посвящаемых».
(6) После четырех лет епископства Гигин скончался, и место его в Риме занял Пий. В Александрии после Эвмена, скончавшегося через полных тринадцать лет епископства, пастырем стал Марк, несший это служение десять лет; его принял, по смерти Марка, Келадион. (7) В Риме после Пия,
