— Это я плыву на Ларн. Капитан Квейн дал согласие.
— Борковы ядра! Ты тот самый сумасшедший? — Таул только кивнул в ответ. — Ну так поднимайся, да поживее. — Таул поднялся на борт, где рыжий мореход смерил его придирчивым взглядом. — В море тебе придется худо. Я это с первого взгляда могу сказать.
— Мне и раньше доводилось плавать, — заметил Таул.
— Воображаю себе. Увеселительная прогулка вниз по Силбуру, — плюнул моряк. — Нет, ты не создан для моря и выблюешь себе все кишки, как только мы поднимем якорь. — Но Таул вправду уже несколько раз выходил в море и, хотя не испытал от этого особого удовольствия, морской болезнью тоже не страдал. — Как тебя звать-то?
— Таул.
— Таул! — снова плюнул рыжий. — Я бы постыдился выходить в море с таким имечком.
Таул решил, что пора повидать капитана, не желая больше стоять тут и выслушивать дальнейшие оскорбления.
— Я хотел бы поговорить с капитаном Квейном.
— Капитан! — взревел рыжий так, что у Таула зазвенело в ушах, и на палубу вышел другой человек, тоже рыжий.
— Опаздываешь, — сказал он, оглядев Таула с головы до ног.
— Я не знал, что северная гавань так далеко.
— Морю твои оправдания не нужны. Попробуй объясни ему, почему ты опоздал, — отрезал капитан, — может, оно сделает исключение ради тебя и маленько задержит прилив. — Таул стал жалеть, что взошел на борт «Чудаков-рыбаков». Капитан же взревел, не уступая силой голоса своему матросу: — Все наверх!
Десять матросов выскочили на палубу, и работа закипела. Капитан заметил, что Таул считает людей, и сказал:
— Одного из-за тебя пришлось оставить. — Он явно ждал, когда Таул спросит почему, и Таул доставил ему это удовольствие.
— Почему, капитан Квейн?
— Почему? Я скажу тебе почему. Одиннадцать матросов, я да ты — получается тринадцать. Никто, если он в здравом рассудке, не поднимает паруса, когда у него тринадцать человек на борту. Плыть на Ларн — само по себе безумие, а плыть на Ларн с тринадцатью людьми — и вовсе самоубийство. И никакое золото, парень, не возместит мне потерю моего корабля. При первой же опасности мы повернем обратно в Рорн так резво, что и чайки нас обгадить не успеют. — Тут бравый капитан повернулся и ушел, предоставив Таулу поразмыслить над сказанным.
Таул решил, что лучше спуститься вниз, и спросил своего знакомца, как пройти к себе в каюту.
— В каюту! Слыхали, ребята? Он хочет знать, где его каюта. Мало ему, что он вынуждает нас идти на проклятый Богом остров, так ему еще и каюту подавай. В следующий раз он попросит испечь ему торт.
Таул собрался прекратить эти насмешки, но тут вмешался другой матрос:
— Отстань от него, Карвер, можно подумать, что ты боишься идти на Ларн.
— Ничего я не боюсь, — огрызнулся тот. — Я хаживал в места и похуже твоего Ларна.
— Так вот, если ты не закрепишь этот шкот, мы и вовсе никуда не пойдем. — Карвер, с упреком посмотрев на товарища, занялся делом, а тот сказал: — Добрый день, приятель. Меня звать Файлер. Ты не обращай на Карвера внимания — он только языком горазд трепать.
— Да я и не обращаю. Я как раз собирался сказать ему, что не прочь бы съесть кусочек торта. — Таул усмехнулся, а моряк с размаху хлопнул его по спине.
— Ты придешься впору на «Чудаках», можешь не сомневаться. Тут у нас человеку требуются две вещи: чувство юмора и умение плавать. Ну а стряпать ты умеешь? — весело подмигнул Файлер.
— И даже неплохо, — несколько удивившись, ответил Таул.
— Вот и ладно. Своего кока мы оставили на берегу, чтобы освободить тебе место. Так что можешь это место занять. Коку чем хорошо — он и спит у себя на камбузе, в собственных апартаментах, так сказать. — Файлер широко улыбнулся, показав крупные желтые зубы с множеством прогалов. У Таула возникло отчетливое чувство, что моряк над ним издевается. — Давай-ка я тебя провожу. Ребята весь вчерашний день не ели, а ничто так не повышает аппетит, как постановка парусов.
Файлер провел Таула вниз и проводил по узкому проходу в тесную каморку.
— Вот ты и на месте, приятель. Припасы под столом и в кладовке. А я пошел — без кормчего корабль не отплывет.
Каморка не походила ни на одну из кухонь, где Таулу доводилось бывать. Тут ничего не было, кроме длинного деревянного стола — с бортами, чтобы горшки и плошки не падали, — да кирпичной плиты странного вида.
Таул понятия не имел, как ее растопить, да и дров нигде не видел. Придется команде удовольствоваться холодным завтраком. Под столом обнаружились мешки с овощами, большей частью проросшими: репой, морковью и пастернаком. Очень незавидная еда, если есть их сырыми. Таул злорадно усмехнулся. Команда «Чудаков-рыбаков» надолго запомнит этот завтрак!
Тавалиск, погрузив пухлые короткопалые ноги в таз с водой, пытался разбить скорлупу огромного живого омара. Он долбил ее серебряным молоточком, торопясь поскорее добраться до нежного белого мяса. Стук в дверь привел архиепископа в сильное раздражение.
— Войдите, — крикнул он, со злости обрывая омару ноги. Вошел секретарь. — Ну что там еще, Гамил? — капризно спросил Тавалиск. В омаре еще теплилась кое-какая жизнь, и он доказал это, попытавшись цапнуть архиепископа за палец своей громадной клешней. В ответ на это Тавалиск треснул омара по голове так, что мясо и скорлупа полетели во все стороны.
— Я полагал, что вы захотите узнать новости о рыцаре, ваше преосвященство.
— Говори, я слушаю. — Тавалиск с удовлетворением отметил, что удар доконал омара: тот теперь только и мог, что сучить единственной оставшейся ногой.
— Наш рыцарь, ваше преосвященство, с утра пораньше отправился в путь.
— Хорошо, Гамил, ближе к делу. — Тавалиск огляделся в поисках оторванных ног, не собираясь дать пропасть содержащемуся в них сочному мясу.
— Он умудрился нанять себе корабль, ваше преосвященство.
— Корабль? Что за корабль? — Тавалиск, решив разбить скорлупу окончательно, снова взялся долбить омара.
— Небольшой двухмачтовый парусник под названием «Чудаки-рыбаки».
— «Чудаки-рыбаки»? — Тавалиск отложил молоточек и опытными руками вскрыл панцирь, обнажив сероватую опаловую мякоть.
— Да, ваше преосвященство. Я выяснил — капитана зовут Квейн. Обычно они возят рыбу из Марльса.
— Из Марльса? Как интересно! Мой дружок как раз оттуда. — Тавалиск указал на растерзанного омара, из которого на блюдо стекал зеленоватый сок.
— Но на этот раз, мне кажется, корабль пойдет не в Марльс, ваше преосвященство.
— Значит, они отплыли? С рыцарем на борту? — Тавалиск отрезал себе солидный кусок мякоти.
— Да, ваше преосвященство, как только рассвело.
— И в какую же сторону они направились? — Мясо было теплое и соленое. Из всех блюд Тавалиск больше всего любил только что убитого омара. Этот, впрочем, был все еще жив: одна нога слабо подергивалась. Архиепископ, улыбнувшись, снова взялся за молоток. Занятно смотреть, как то, что ты ешь, упорно борется за жизнь.
— Трудно сказать, в какую, ваше преосвященство, но я поспрашивал, и мне сказали, что судно идет на Ларн.
— Надо же, как любопытно! Наш рыцарь проявил недюжинную предприимчивость. Как ты думаешь, где он взял деньги? — Последний удар наконец-то прикончил жалкое создание, и можно было наслаждаться трапезой без помех.
— У меня есть подозрение, ваше преосвященство, что тут не обошлось без Старика.
— Думаю, что твое подозрение оправданно, Гамил. Но с чего бы Старик стал помогать нашему рыцарю? — Тавалиск вскрыл сочную шейку, пуская слюнки от предвкушения. — Тут, вероятно, опять
