'А ведь Саша прав - четыре приличные машины, и пустые при этом. Непорядок! С 'опелями' проще, конечно, тенты надёжно скрывают от нескромных тевтонских глаз как наших одетых не по форме бойцов, так и нештатные средства передвижения. А пара лишних мотоциклов лишними не будут!' - мысленно пошутил я, помогая бывшим пленным одеваться по всем правилам армейской моды Третьего Рейха. Впрочем, насчёт 'по всем' и 'армейской' это я загнул. Форму я им выдал эсэсовскую, это раз. И к деталям не докапывался, это - два. Парням не на парад идти, так что можно особо не эстетствовать.
Мишка Соколов, поскольку ехал со мной в открытой кабине 'круппа' был одет во всё немецкое, как и Несвидов с Дымовым, так что на переодевание четверых оставшихся ушло не слишком много времени. Не знаю, практикуется ли в казармах РККА в настоящее время процедура 'одеться, пока горит спичка', но управились мы минут за пять.
Тотен, кстати, когда первый раз увидел нашего старшину в немецкой форме, долго хихикал в сторону, а когда на него насели с требованием разъяснить комичность момента, поведал, что Емельяну достался не просто мундир, а заслуженный мундир 'всея СС', о чём говорил 'уголок' 'старого бойца' на правом рукаве. Несвидов не понял и обиделся, и пришлось Алику объяснять, что шеврон на правом рукаве его мундира - вещь очень почётная, так как носить её могут только те, кто вступил в СС ещё до прихода Гитлера к власти и, соответственно испытал все тяготы 'периода борьбы'. Емельян, однако, совершенно не вдохновился, и буркнул в ответ, что будь его воля, он ни за что в жизни эти фашистские цацки не надел. А Док вот уже две недели его периодически подкалывает на эту тему - то поинтересуется, какие страницы 'Майн Кампф' он помогал писать, то попросит Несвидова дать ему рекомендацию для вступления в НСДАП. А то, как-то вечером у костра, Серёга потребовал у старшего сержанта сдать спички и зажигалку, мотивируя это тем, что в прошлый раз, когда Несвидов 'баловался со спичками - рейхстаг сгорел'. После такого фееричного наезда Емельян нажаловался командиру и нашему доктору была поставлена 'вразумляющая скипидарная клизьма', как сказал сам Серёга, 'небольшая, на полведра'.
Оглядев 'перелицованных' бойцов, Фермер хмыкнул:
- Хоть сейчас на Александер-плац, в параде участвовать!
- Товарищ майор, а это главная площадь в Берлине, да? - спросил Семён Приходько.
- А какая сейчас разница, товарищ военврач? - вопросом на вопрос ответил Саша. - О парадах думать будем, когда немца побьём, а до тех пор это всё так - вольные умствования. Короче, слушай новый наряд по машинам! Вы, товарищ Приходько, дополните экипаж старшего лейтенанта, - командир кивнул головой в мою сторону. - Емельян и ты, Лёша, - перешёл он к нашим 'старикам', - с остальными создадите видимость присутствия большого количества людей в кузовах грузовиков. Каски, что ли, развесьте…
- Александр Викторович, - на правах давнего члена группы Дымов позволял себе некоторые отступления от армейского протокола. - А если мы оставшиеся немецкие мундиры в чучела превратим и рассадим?
- Идея здравая, - согласился Саша. - Приступайте!
- Слушаюсь! - весело и звонко ответил Дымов.
'Всё-таки мальчишество из него иногда так и прёт! Хотя что ты хотел? По возрасту он даже тебе, если не в сыновья, то в 'очень младшие братья' годится. А тут жуткая для неокрепшего сознания смесь большой ответственности и циничного отношения к жизни образца двадцать первого века.'
- А ты о чём размечтался, Тоха? - среагировав на голос командира я понял, что все уже разошлись по своим делам, один я стою на месте, как те хрестоматийные 'три тополя на Плющихе'.
- Да так, о возрасте и отношении к жизни задумался…
- А, вон оно что, - протянул Саша. - Давай отойдём на пару слов, мне свежий взгляд кое на что нужен..
Мы присели на подножку 'эмки':
- Родилась у нас тут со 'Старым' идея, - издалека начал Фермер.
Я подбадривающе махнул рукой, продолжай, мол командир.
- И заключается она в том, что на ту сторону всем кагалом нам лезть не следует.
- Это почему вдруг?
- А потому, Тоха, что могут нас там принять ох, как неласково… - тяжело вздохнул Саша. - Я всё ж таки послужил в своё время… И особистов, в отличие, от тебя повидал. Иной раз, просто так, на всякий случай мозги вытряхнут, а потом на место засунут, хоть и дело обычно яйца выеденного не стоит.
- Ну и чем оставшиеся тогда перешедшим линию фронта помогут, а?
- А ты подумай.
'Поморщив мозг', я спросил:
- Что, думаете, они там, в Москве, 'убийц Гиммлера' испугаются?
- Ну, не до усрачки, конечно, но опасаться будут, особенно, если часть из них на свободе останется.
- И кому на ту сторону идти?
- Тебе, Шуре и Доку.
- С Бродягой ясно, а почему я и Серёга?
- Ты из нас самый в здешних реалиях подкованный, это- считай, сам по себе ценный подарок товарищу Сталину, а Док - врач. Один короткий, как его? Кон..
- Консилиум?
- Верно! Так вот, один консилиум с местными светилами - и половина доказухи, что мы не дезертиры и не шпионы, будет на руках.
- А что сам Док говорит?
- Он согласен. Впрочем, это как раз он сам идею подкинул. Сказал, есть кое-какие идейки, которые санитарные потери смогут снизить, а, сидя в Белорусских лесах, их внедрить будет сложновато.
- Получается, мы наступление по трём направлениям проводить будем… - констатировал я. - Шура будет рассказывать подробности про 'наши' тайны, Док врачей 'лечить' будет, а мне про вражину немецкую сказки рассказывать, так?
- Всё верно, только направлений не три будет. Ты нас не учёл. От меня 'посылочка' персонально Судоплатову и его орлам будет. Документов трофейных у нас два 'сидора' уже набралось… Ну и вообще…
- Мда… 'Подруга подкинула проблем'…
- Точно! Ещё и песен им там споёшь, - широко улыбнулся Саша.
- Ага, в комнате с очень мягкими стенами… - буркнул я в ответ, поскольку его оптимизма совершенно не разделял. - А через пятьдесят лет прогрессивно-демократические историки напишут трогательную до слёз историю про гениального поэта, замученного 'кровавым режимом'.
Командир улыбнулся:
- А что, хорошая тема! А я мемуары напишу, если что. 'Мои встречи с поэтом Окуневым'. Звучит?
- Нет, если честно. А мемуары… Давай сейчас об этом не будем! Примета плохая.
- Давай, - покладисто ответил Александр. - И не переживай, время на раздумья у тебя ещё есть.
Люк с Тотеном вернулись примерно через полчаса, в соответствии со вселенским законом подлости именно в тот момент, когда Емельян озаботился кормлением личного состава. Вернее сказать, когда дошла моя очередь перекусить. Ели-то мы посменно - трое сторожат, трое питаются, а командир, Бродяга и Казачина в оперативном резерве.
Разносолов, естественно, никто не предлагал, но еда была вполне вкусной и уж точно - питательной. Пяток варёных картофелин, краюха пшеничного хлеба и половина копчёного леща на брата - для нашей ситуации просто царская трапеза. За прошедшие дни даже бывшие военнопленные немного отъелись и перестали выделяться на нашем фоне.
Полностью объём усилий, прилагаемых нашим зампотылом и начпродом в одном лице для обеспечения нашего отряда едой, представлял, пожалуй, только командир. За прошедший месяц я лично принимал участие как минимум в двух 'спецоперациях'. Оба раза мы проводили закупку еды у населения. И оба раза мы изображали 'оголодавших' немцев. Хорошо ещё, что с марками, как имперскими, так и
