— И нечего так надуваться! — рявкнул на него солдат. — Что нам теперь делать? Меня разыскивают, а король знает про ифрита!
Абдулле было приятно почувствовать, что теперь командует он, а не солдат.
— Да, но знает ли король о том, что над головой у него парит замок, полный принцесс и готовый принять его дочь? — уточнил он. — Вы забываете, друг мой, что у короля, в отличие от нас, не было возможности поговорить с ифритом с глазу на глаз. Этим можно воспользоваться…
— Как? — свирепо спросил солдат. — Вы что, можете придумать, как не дать этому ифриту утащить девчушку? Или, если уж на то пошло, как проникнуть в замок?
— Нет, но мне представляется, что магу все это известно, — ответил Абдулла. — Думаю, нам надо изменить первоначальные замыслы. Вместо того чтобы разыскивать одного из придворных магов и душить его, можно разузнать, который из них лучше и заплатить ему за помощь.
— Ладно, только делайте это сами, — сказал солдат. — Любой колдун, который не даром ест свой хлеб, тут же распознает во мне дальнийца и я пикнуть не успею, как он позовет полицию.
Угощение для кошек хозяин принес самолично. Он вбежал в комнату с миской сливок, тщательно очищенной от косточек лососиной и тарелкой снетков. За ним следовала жена, женщина с таким же суровым взглядом, что и у мужа — она несла мягкую тростниковую корзинку и вышитую подушку. Абдулла изо всех сил старался не выглядеть слишком самодовольно.
— Благодарю, о просвещеннейший покровитель приютов, — сказал он. — Я непременно расскажу колдунье о твоей несравненной заботливости.
— Прекрасно, сударь, — ответила хозяйка. — Мы здесь, в Кингсбери, умеем с уважением относиться к тем, кто сведущ в волшебстве.
Самодовольство сменилось ужасом. Абдулла понял, что надо было прикинуться, будто он сам — волшебник. Отвести душу удалось, сказав:
— Надеюсь, эта подушка набита исключительно павлиньими перьями? У колдуньи, знаете ли, свои причуды…
— Конечно, сударь, — кивнула хозяйка. — Я в таких вещах разбираюсь.
Солдат кашлянул. Абдулла сдался:
— Нам с другом доверено доставить не только кошек, но и письмо. Оно адресовано любому волшебнику, но мы предпочли бы передать его самому придворному магу, однако по пути до нас дошли слухи о том, что его постигло какое-то несчастье…
— Точно так, — вмешался хозяин, отпихнув супругу. — Один из придворных магов действительно пропал, но, к счастью, у нас их двое. Могу направить вас к оставшемуся, кудеснику Салиману… если угодно, сударь. — И он многозначительно поглядел на руки Абдуллы.
Абдулла вздохнул и вытащил свою самую большую серебряную монету. Хозяин снабдил его подробнейшими указаниями и взял монету, пообещав в скором времени и ванну, и ужин. Прибывшая ванна оказалась горячей, а ужин — вкусным. Абдулла был доволен. Пока солдат купался и мыл Шустрика- Быстрика, Абдулла переложил свое достояние из куртки в пояс для денег, отчего ему сразу полегчало.
Солдату, должно быть, тоже полегчало. После ужина он уселся, положив ноги на стол и покуривая свою длинную глиняную трубку. Он весело отвязал шнурок от горлышка бутылки с джинном и принялся дергать им перед скачущим Шустриком-Быстриком.
— Да уж, чего и говорить, — заметил он, — в этом городе деньги решают все. А когда вы собираетесь поговорить с придворным магом — прямо сегодня? По-моему, чем скорее, тем лучше.
Абдулла согласился.
— Интересно, сколько он попросит за услуги, — сказал он.
— Много, — ответил солдат. — Разве что вам удастся устроить так, будто это вы делаете ему одолжение, выложив то, что нам наговорил ифрит. Так или иначе, — задумчиво продолжал он, выдергивая шнурок прямо из проворных когтистых лапок Шустрика-Быстрика, — сдается мне, что, если получится, не нужно сообщать ему про джинна и ковер. Эти волшебные господа любят волшебные штуковины так же, как наш хозяин — золотишко. Нельзя же, чтобы он попросил их в уплату за труды. Может, оставите их тут, пока ходите? А я постерегу.
Абдулла помедлил. Звучало это разумно. Однако солдату он не доверял.
— Кстати, я должен вам золотой, — сообщил солдат.
— Правда? — поразился Абдулла. — В таком случае это самые удивительные новости, которые мне приходилось слышать с тех пор, как Цветок-в-Ночи заявила, будто я женщина!
— Мы же поспорили, — напомнил солдат. — Ковер принес ифрита, а он сулит нам даже больше неприятностей, чем обычно удается устроить нашему джинну. Вы выиграли. Держите. — И он бросил Абдулле через комнату золотую монету.
Абдулла поймал ее, спрятал в карман и рассмеялся. Солдат был человек и вправду честный, только на свой лад. Абдулла весело сбежал вниз, погрузившись в мысли о том, что скоро можно будет наконец пойти по следу Цветка-в-Ночи, а там его перехватила хозяйка и еще раз подробно рассказала, как найти дом придворного мага Салимана. Абдулла был в таком приподнятом настроении, что без малейших терзаний расстался с еще одной серебряной монетой.
Дом оказался недалеко от гостиницы, но находился он в Старом Городе, а это значило, что путь туда лежал по лабиринту переулков и потайных двориков. Уже спустились сумерки, и в темно-голубом небе над шпилями и куполами зажглись две-три крупные расплывчатые звезды, однако улицы Кингсбери были ярко освещены большими сияющими серебряными шарами, которые плавали над головой, словно луны.
Абдулла глядел на них, думая, не колдовские ли это устройства, и тут заметил черную четырехлапую тень, которая кралась рядом с ним по крышам. Это могла быть любая черная кошка, вышедшая поохотиться на кровле, однако Абдулла знал, что это Полночь. Ошибиться было невозможно — Полночь обладала неповторимой манерой красться. Поначалу Полночь исчезла в глубокой тьме чердачного оконца, и Абдулла решил, будто она ищет голубиное гнездо или еще какое-нибудь неподобающее угощение для Шустрика-Быстрика. Но она объявилась снова, когда Абдулла уже до половины прошел следующий переулок, беззвучно побежала по карнизу у него над головой, и он понял, что она идет за ним.
А когда он пересек узкий дворик, посреди которого росли деревца в кадках, и увидел ее силуэт на фоне неба — она прыгала с одного водосточного желоба на другой, чтобы тоже попасть в этот дворик, — Абдулле стало ясно, что она его преследует. Зачем — он не понимал. Он поглядывал на нее, шагая по двум следующим переулкам, но заметил ее лишь однажды — на вершине арки над дверью. Когда же он свернул во двор, мощенный булыжником, где стоял дом придворного мага, Полуночи видно не было. Абдулла пожал плечами и направился к входу в дом.
Это был красивый узкий дом с ромбовидными стеклами в окнах и переплетенными магическими символами, нарисованными на старых неровных стенах. В латунных чашах по обе стороны входной двери пылали высокие языки желтого пламени. Абдулла ухватился за молоток, сделанный в виде хитрой физиономии с кольцом в зубах, и храбро постучал.
Дверь открыл слуга с длинным кислым лицом.
— Извините, сударь, но маг очень занят, — сказал слуга. — Вплоть до дальнейших распоряжений он никого не принимает. — И он начал закрывать дверь.
— О лучезарнейший из лакеев и светлейший из слуг, подождите! — воскликнул Абдулла. — То, что я хочу рассказать, касается ни много, ни мало как опасности, которая грозит королевской дочери!
— Магу об этом все известно, сударь, — сказал слуга и продолжил закрывать дверь. Абдулла ловко всунул в щель ногу.
— Выслушайте меня, о премудрый прислужник! — взмолился он. — Я пришел…
За спиной у слуги раздался молодой женский голос:
— Минутку, Манфред! Я уверена, это важно!
И дверь снова распахнулась.
Когда слуга исчез с порога и объявился где-то в глубине прихожей, Абдулла несколько оторопел. Место слуги заняла невероятно прелестная юная дама с темными кудрями и живым личиком. Абдулле хватило одного взгляда, чтобы понять, что на свой северный лад она так же красива, как и
