Внезапно показался впереди черный обрыв берега, мелькнул пунктир огоньков, и самолет затрясло, как телегу на ухабистой дороге.
Колодан выпрыгнул на каменистую неровную полосу, потянулся, оглядываясь, нетерпеливо ловя первые впечатления.
— Шагай туда! — крикнул ему летчик, и захлопнул дверь. Немного обиженный, что не встречают, он побрел куда-то, спотыкаясь о камни. В других местах, в прежние выезды на фронт, было иначе: его ни на минуту не оставляли без сопровождающего. Вскоре увидел группу женщин, сидевших прямо на земле, чего-то ожидавших. Проходя мимо, разглядел, что одна сидит на невзорвавшейся немецкой бомбе с искореженным стабилизатором.
— Это же бомба! — воскликнул он.
— Ага, — удовлетворенно сказала женщина. — Была бомба.
— Не боитесь?
— Вы с самолета? — не ответив, спросила женщина, с каким-то недоверием оглядела его и показала на невысокий бугор в отдалении. — Вам туда надо.
Пройдя немного, он оглянулся: женщины ревниво следили за ним. Ночь, казавшаяся кромешной с высоты, здесь была не такой уж темной. Или давал знать о себе близкий рассвет? По пути Колодан набрел на бугорок поменьше — землянку, из открытого входа слышались хрипы, стоны, устало-спокойные голоса. Понял: в землянке раненые, дожидающиеся отправки на Большую землю. — Так умиротворенно говорят отвоевавшие свое, смирившиеся с неизбежным люди.
— Ты-то орден получишь, как пить дать, — с натугой, даже с присвистом говорил один.
— Где уж мне, — ответил другой, вроде бы, совсем молодой и здоровый.
— Я сам видел, как ты танк подорвал, геройство проявил.
— Если всех награждать, кто тут геройство проявил, никаких орденов не хватит.
— Ордена — не танки, их много можно наделать.
— А ты о пяти моряках слыхал?
— Что под танки бросались?
— Ну.
— Так неправда, поди. Все герои, когда погибшие. Ордена надо живым давать, чтобы злее дрались…
Вспыхнул желтый огонек, и Колодан, испугавшись что его увидят подслушивающим, поспешил уйти.
В штабной землянке, куда он попал, горела автомобильная фара. Пожилой майор с неподвижным, тяжелым от усталости взглядом, долго листал его документы.
— Сколько в вас весу? — спросил неожиданно.
— Чего?
Но ответ, как видно, не интересовал майора.
— Пара ящиков снарядов, — сказал он, оглядев, корреспондента с головы до ног. — Севастополю боеприпасы нужны, а не корреспонденты.
— Вы недооцениваете, — обиделся Колодан.
— Да? — Казалось, майора искренне заинтересовало возражение. — Впрочем, может, вы правы. Слишком много безымянных героев, слишком много. А ведь потомки будут судить о наших делах но вашим рассказам. Даже не по нашим делам, а по вашим рассказам…
— Однако, товарищ майор…
— Ладно, извините. Все равно машины пока нет. А сидеть и молчать — уснешь, того гляди.
Насторожившийся было, он вдруг проникся к майору симпатией. Словно открылась перед ним дверь и дохнуло оттуда неведомым и волнующим, что сам для себя Колодан называл «ароматом предчувствия», без которого, он знал, не получался никакой материал. И с новой уверенностью подумал он, что найдет здесь, на истерзанной земле Севастополя, нечто особенное. И первую фразу этого «особенного» он уже уловил в сердитых словах: «Слишком много безымянных героев».
— А что вас интересует в Севастополе? Если не секрет, конечно.
— Да нет, какой секрет. Ну, сначала хотелось бы встретиться с командармом Петровым…
— Вот что я вам скажу. — Майор решительно потер подбородок «Не надо встречаться с Петровым. Он, конечно, человек интеллигентный, не откажет…
— Ну, знаете!…
— Знаю, потому и говорю. Спросите, когда Петров спит? Не надо его беспокоить. К тому же писать вы будете, как я понимаю, о рядовых героях, тех самых, на ком, главным образом, и стоит Севастополь. Их вы найдете в окопах. А разобраться, где кто, лучше всего помогут, пожалуй, наши газетчики. Да, да, в Севастополе много своих, так сказать, представителей печати: у нас три газеты выходят, не считая дивизионок.
«И чего все норовят учить? — думал Колодан, слушая наставления майора. — Никому не приходит в голову учить летчика летать, артиллериста стрелять. А в нашем деле… Чуть научился водить пером по бумаге, — уже писатель». Но работа в военной газете научила его сдержанности. К тому же мысль, подкинутая майором, была не так уж и плоха: по собственному опыту знал, что газетчики сведущи куда больше, чем штабники да политработники. Последние озабочены практическим обеспечением предстоящих операций, а не выуживанием пропагандистских «изюминок» из прошедшего.
— Но в штаб-то я обязан явиться в первую очередь.
— Считайте, что явились. Затем и сижу тут, чтобы встречать таких, как вы.
Майор вез его по тряским и жестким, закутанным в утреннюю дымку дорогам, мимо разметанных взрывами домиков и все говорил, что в Севастополе не как на других фронтах — тыла нет. Здесь никого не водят за руку и каждый прибывающий больше действует сам. В конце концов Колодану подумалось, что майор попросту торопится от него побыстрей отделаться, и решил, как только получит пропуск, идти в редакцию «Красного Черноморца» пешком.
Был тихий теплый день, после северных морозов показавшийся Колодану просто жарким. Хотелось походить нараспашку, но он позволил себе только расстегнуть воротник. Но и это пустяковое нарушение формы одежды привлекло внимание патрулей? Подошел молодой флотский лейтенант в сопровождении двух пехотинцев, вооруженных винтовками с примкнутыми штыками, стал проверять документы.
— Первый день в Севастополе? — спросил, покосившись на расстегнутый ворот;
— Так точно! — послушно ответил Колодан, хотя сам был в звании лейтенанта. Ему подумалось, что будет очень смешно, если в первый же день попадет в комендатуру. — Вы, товарищ лейтенант, можно сказать, первый севастополец, с кем я разговариваю, как корреспондент, поэтому прошу пару слов для газеты.
Он рассчитал точно. Лейтенант смутился, но тут же посуровел вновь.
— Напишите, что Севастополь стоит и будет стоять. И вдруг насторожился, поднял глаза.
— Налет! — сказал он.
Колодан поглядел вверх. Небо было синим и чистым, только посередине прозрачной серой полосой тянулся дым от какого-то дальнего пожара.
— Что же воздушную тревогу не объявляют?
— Ее еще полгода назад объявили. Как объявили, так и не отменяли.
Два наших истребителя пронеслись низко над домами, оглушив гулом. И тут же где-то неподалеку ахнул взрыв.
— Начинается, — спокойно сказал лейтенант.
— Что начинается?
— Артобстрел. Бьют, как попало, гады. А тут же город, куда ни кинь, все — в цель… Ну, удачи вам, — сказал он, щегольски, с каким-то особым шиком щелкнув ногтем по козырьку фуражки. — А материала вам тут хватит. О Севастополе сто лет пиши, всего не опишешь.
Патрульные ушли неспешно, словно и не было никакого артобстрела. Колодан поискал глазами надпись «Бомбоубежище» и, не найдя ее, тоже пошел по улице. Взрывы ухали в безопасном удалении, и скоро он успокоился. Дойдя до угла, увидел полуторку, приткнувшуюся к деревьям. Шофер копался в моторе, возле него стояли боец с перевязанной рукой и девушка с санитарной сумкой.
