— Нет, — твердо ответил Фелим.
Эмир смирился. Он кивнул и тяжело вздохнул, в точности как Кит, когда последнее слово оставалось за Шоной.
— В таком случае, — сказал он, — пожалуйста, укройся в воротах, пока мои воины перережут всех присутствующих. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
Тут Перри подался вперед и похлопал эмира по плечу.
— Простите, — сказал он, — но этого я допустить не могу.
Все, кроме Эльды, вздрогнули от неожиданности. Перри сейчас возвышался над эмиром на добрых двенадцать футов, а между тем до этого момента его никто не видел — кроме Эльды, как водится. Эмир шарахнулся назад, и его лицо приобрело странный, свинцовосерый оттенок. Фелим поспешно сказал:
— Перри, пожалуйста, сделайся поменьше и отойди подальше. У моего дорогого брата уже три года как проблемы с сердцем.
— Но не могу же я допустить, чтобы он тут всех перерезал! — запротестовал Перри.
— Нет у меня никаких проблем с сердцем! — запротестовал эмир.
— И всетаки… — Фелим тепло улыбнулся и взял эмира под руку. — Ты не подашь сигнала к атаке, пока мы не сходим в Дом целителей. Это буквально в двух шагах. Идем.
— Это еще зачем? — осведомился эмир.
— Затем, — сказал Фелим, мягко уводя его прочь. — Мне нужно, чтобы ты прожил еще как минимум три года, пока я не закончу университет. Я не хочу, чтобы меня оторвали от учебы изза того, что ты скоропостижно скончался и назначил меня своим наследником. А через три года я вернусь и привезу тебе мощное заклятие прозрения, которое позволит тебе определить, кто из моих племянников наиболее достоин стать эмиром.
Перри опустился на все четыре лапы и озадаченно смотрел им вслед.
— Двадцать два сына, — с горечью говорил эмир, — и ни один не годится!
— У Хасана есть все задатки, — отвечал Фелим, — и очень жаль, что Асиф с Абдулом близнецы, потому что трудно избрать когото одного из них. У Сайда твердый характер.
— Сайд жестокий! — возразил эмир. — А Имрам — лентяй!
— Но ты же знаешь, как он возится со своими скаковыми верблюдами! — отвечал Фелим. — А Хамид и Нуреддин любят справедливость. Да в каждом из моих племянников найдется чтото, что говорит в их пользу!
Судя по всему, этот спор братья вели не впервые, и так им увлеклись, что когда раздался треск, сопровождаемый звуками падения и отчаянными воплями — то обрушилась крыша над комнатой Фелима, не выдержав веса эмировых воинов, — ни тот, ни другой даже не оглянулись.
— Да, но при этом в каждом из них несомненные достоинства сочетаются с неприемлемыми недостатками! — возразил эмир.
И они удалились, продолжая обсуждать все новые имена.
— Нет, ну надо же! — сказал Перри.
Он подозрительно покосился на Эльду с Клавдией. Те прислонились друг к дружке, содрогаясь от неудержимого хохота.
Клавдия высунула голову изза крыла Эльды и огляделась, ища Тита. И, к своему немалому удивлению, обнаружила его на другом конце двора, рядом с королем Лютером. Надеясь, что это не сулит новых неприятностей, она побежала к брату.
Когда Клавдия приблизилась, Лукин говорил:
— Нет, отец, я не пытаюсь ставить вам условия. Я просто хочу обучиться магии, чтобы помогать…
Тут он осекся, и Клавдия закрыла рот, так и не сказав того, что собиралась сказать Титу. Оба ощутили давление магии: это Блейд просочился в их круг и встал рядом с Лукином. Блейд бросил взгляд на крышу, где воины эмира барахтались среди кусков черепицы и обломков стропил, и решил, что то, что он собирается сказать королю Лютеру, всетаки важнее. Тем более там, похоже, никто не покалечился.
— Ваше величество, — сказал он, — извините за вмешательство. Император Тит желает знать, соизволит ли принцесса Изодель быть ему представленной.
Не успел король Лютер и рта раскрыть, как Изодель ответила:
— Да, конечно же! — и устремилась к Титу с протянутыми руками. Потом, сообразив, что они ведь на самом деле пока не знакомы, опустила руки и спросила: — Так вы, значит, император Юга?
Но Тит все равно схватил ее за руки.
— Да, — сказал он.
Они стояли лицом к лицу, смотрели друг другу в глаза и не могли насмотреться.
— Надеюсь, ты умеешь править империей? — спросил наконец Тит. — А то я только что посадил в тюрьму большинство тех, кто этим занимался раньше.
— Умею, — сказала Изодель. — А еще я экономная. Ты очень спешишь? Нам нужно ехать прямо сейчас или можно подождать до завтра?
— Ничего, подождем до завтра, — сказал Тит. — Надо ведь еще успеть пожениться.
— А пусть нас поженит мой отец, — предложила Изодель. — Король Лютерии исполняет также функции жреца. А посаженым отцом можно взять Лукина. У тебя во дворце найдется место для некрупного молодого дракона?
Король Лютер слушал все это, стиснув зубы, чтобы не уронить челюсть.
— Я не знаю, — сказал он Рёскину, — я просто не знаю своих детей!
— Ваше величество, — пророкотал Рёскин, — а вы не пробовали перестать думать о них как о детях и начать называть их сыновьями и дочерьми?
Король Лютер уставился на Рёскина. Угрюмый гнев, застывший на его лице, постепенно растаял и сменился задумчивостью, а затем и пониманием.
— Я был бы не прочь назначить вас королевским советником после того, как вы получите образование, — чопорно сказал он Рёскину. — В любом случае, мы с королевой будем рады видеть вас в нашем замке во время каникул, так же как и Лукина с Ольгой.
Лукин с Ольгой едва успели радостно переглянуться, как появились грифоны. Унылое серое небо внезапно наполнилось крылатыми силуэтами, шумом крыльев и возбужденными криками множества грифонов. «Словно огромный птичий базар!» — подумала Клавдия, с изумлением глядя вверх. Крики быстро сменились ветром от множества выгнутых крыльев и глухими ударами — Дон, а за ним Калетта, а за ней Каззак, грифон за грифоном приземлялись во дворе, громко приветствуя Кита. Эльда радостно завизжала. Что бы там ни говорила Калетта, а до сих пор ей не верилось, что на свете есть столько ее сородичей. Кит кинулся навстречу друзьям, громогласно трубя от радости. Все прочие поспешно разбежались к стенам, освободив середину двора, — все, кроме Квериды, которая застряла рядом со статуей волшебника Поликанта, окруженная грифонами. Все новые и новые грифоны садились во дворе и тотчас отбегали в сторону, освобождая место другим. Белые грифоны, желтые грифоны, пятнистые грифоны, полосатые грифоны, серые и рыжие грифоны и несколько почти голубых. Вскоре весь двор превратился в сплошную массу весело щелкающих клювов, больших круглых глаз, возбужденно подергивающихся хвостов и отряхиваемых крыльев.
Те из злосчастных воинов эмира, кто не провалился сквозь крышу, поспешно залегли. Через минутудругую они сообразили, что грифоны не думают на них нападать. Тогда большинство из них спустились по внешним стенами зданий и растерянно поплелись охранять Дом целителей. Титовы кавалеристы вздохнули с облегчением. Они уже решили, что сейчас им придется защищать императора, и заранее понимали, что не выстоят.
— Что ж, — сказал Квериде волшебник Поликант, — пожалуй, мне пора вмешаться. Крышу починить нетрудно, а вот войну остановить куда сложнее. Я очень рад, что нам с вами не пришлось брать это на себя.
Кверида, надеясь, что это ей мерещится, подняла голову и увидела, что камень на статуе пошел мелкими трещинками. То же самое творилось и с постаментом: сквозь камень под пальцами Квериды проступал желтый, маслянистый блеск. А на статуе каменные чешуйки усыхали, сворачивались, в точности как засохшая грязь, и отпадали. И под камнем обнаружился человек в одеянии волшебника, не менее
