— Возможно, ты недостаточно жаден, — засмеялся учитель. — Ладно, я вижу, тебе пора идти.
Мур с огромным облегчением покинул лабораторию. Мчась по странным коридорам, он лихорадочно думал: «Нужно обязательно рассказать Гвендолен о том, что Крестоманси не только заинтересовался ее привидением, но и очень разгневался на нее». Но Гвендолен заперлась у себя в комнате и не ответила, когда он к ней постучался.
На следующее утро Мур снова попытался перекинуться с ней словечком. Но только он открыл рот, как в комнату вошла Юфимия — с письмом для Гвендолен. Вне себя от радости, девочка почти выхватила конверт у горничной. Мельком взглянув на него, Мур узнал неровный почерк мистера Нострума.
А Гвендолен уже снова бушевала.
— Кто это сделал? Когда оно пришло? — закричала она, увидев, что конверт аккуратно разрезан вдоль.
— Сегодня утром, судя по почтовому штампу, — невозмутимо ответила Юфимия, — И не смотри на меня так. Миссис Веникс дала мне его открытым. — Как она
— Смотри, не пришлось бы тебе пожалеть, — попыталась охладить ее пыл горничная, когда та ринулась к двери.
— Замолчи, глупая пучеглазая лягушка! — огрызнулась Гвендолен.
Муру показалось, что сестра несправедлива: хотя Юфимия и имела привычку немного таращить глаза, она была довольно симпатичной.
— За мной, Мур! — крикнула Гвендолен и помчалась по коридору, прижимая к груди письмо.
Мур бежал за ней, задыхаясь, но смог догнать ее, только когда они миновали мраморную лестницу.
— Крестоманси! — грозно позвала Гвендолен, и ее голос, как обычно, прозвучал тихо, тонко и без всякого эха.
Волшебник поднимался по мраморной лестнице, облаченный в широкий, ниспадающий шлафрок, в расцветке которого сочетались оранжевый и ярко-розовый цвета.
Его можно было принять за императора Перу. Судя по вежливому, рассеянному выражению его лица, он едва ли заметил Гвендолен и Мура.
— Эй, вы! Немедленно идите сюда! — завопила девочка, перегнувшись через перила.
Крестоманси посмотрел на нее и вопросительно поднял брови.
— Кто-то вскрывает мои письма, — продолжила Гвендолен. — Кто — не имеет значения, но я этого не позволю! Слышите?!
У Мура перехватило дыхание от ее дерзости.
— И что ты собираешься делать? — с озадаченным видом поинтересовался волшебник.
— Я этого не потерплю! — еще больше рассвирепела она. — Письма должны приходить ко мне запечатанными!
— То есть, ты хочешь, чтобы я расклеивал их на пару, а затем заклеивал снова? — с сомнением предположил Крестоманси. — Многовато возни, но я готов пойти на это, чтобы доставить тебе удовольствие.
— Вы хотите сказать, что это сделали вы? Прочли письмо, адресованное
— Естественно, — любезно кивнул хозяин Замка. — Если тебе пишет такой человек, как Генри Нострум, то я должен убедиться, что в его письме нет какой-нибудь пакости. Ведь он прескверный тип.
— Он был моим учителем! — разъярилась Гвендолен. — Вы не имеете права!
— Жаль, что ты училась у такого безответственного колдуна. Теперь тебя придется от многого отучивать. А еще мне жаль, что ты не позволяешь мне вскрывать твои письма. Надеюсь, они будут приходить нечасто, а то меня совесть замучит.
— Значит, вы и впредь намерены их вскрывать? Тогда берегитесь! Я вас предупредила.
— О, ты очень заботлива. Я ценю предупреждения.
Крестоманси продолжал подниматься и уже проплыл мимо Гвендолен и Мура. Пола оранжево-розового шлафрока взметнулась, и вспыхнула ярко-алая подкладка. Мур моргнул. Величественная фигура прошествовала вглубь галереи, сопровождаемая мстительным взглядом Гвендолен.
— Значит, не хотите меня замечать? — зловеще зашипела девочка. — Шутки шутите? Ну погодите! Ох, Мур, как же он меня разозлил!
— Ты была ужасно груба, — заметил Мур.
— Он это заслужил, — упрямо заявила юная колдунья и решительно направилась в игровую комнату. — Вскрыть письмо бедного мистера Нострума! Дело даже не в том, что Крестоманси его прочитал. Едва ли он мог понять, о чем там на самом деле идет речь, поскольку мы придумали на редкость сложный шифр. Но в письме есть
Мур понимал, что ему лучше промолчать. Гвендолен ворвалась в игровую комнату, плюхнулась за стол и принялась наконец за чтение письма.
— Ну, что я тебе говорила? — обратилась к ней Юфимия, пока Мэри возилась с лифтом.
— И ты погоди, — пригрозила Гвендолен, метнув на горничную злобный взгляд.
Она продолжила читать письмо, а через какое-то время опять заглянула в конверт, достала оттуда листок бумаги и протянула его Муру:
— Для тебя тут тоже кое-что есть. Смотри не забудь ответить.
Мур взял у нее листок, в некоторой тревоге пытаясь сообразить, зачем мистер Нострум решил ему написать. Но письмо оказалось от миссис Шарп.
Мур читал эти каракули, и у него щипало в носу. Ему хотелось то ли плакать, то ли смеяться. Видимо, он скучал по миссис Шарп ничуть не меньше, чем она по нему. Мальчика так тянуло домой, что он с трудом глотал хлеб и давился какао. Мистера Сондерса он почти не слушал.
— Эрик, что с тобой происходит? — прозвучал голос учителя.
Мур еще мысленно был на улице Шабаша, когда за окном внезапно стемнело. Комната погрузилась в непроглядную тьму. Джулия взвизгнула. Мистер Сондерс ощупью пробрался к выключателю и зажег свет. Когда он это сделал, окно снова стало светлым. Мур смог увидеть ухмыляющегося Роджера, испуганную Джулию, притворившуюся скромницей Гвендолен и мистера Сондерса, державшего руку на выключателе и раздраженно глядевшего на Гвендолен.
— Как я понимаю, причина
— О да, как раз за воротами, — удовлетворенно промурлыкала Гвендолен. — Я устроила это сегодня утром.
Тут Мур понял, что обещанная военная кампания против Крестоманси началась.
За окном потемнело вновь.
— И как часто нам придется с этим мириться? — послышался в темноте голос учителя.
— Каждые пятнадцать минут, — ответила Гвендолен.
— Спасибо, — язвительно произнес мистер Сондерс, оставляя свет включенным. — Поскольку теперь мы можем видеть, то ты, Гвендолен, напиши сто раз фразу «Я должна следовать духу закона, а не букве», а ты, Роджер, перестань ухмыляться.
