Заколдованная жизнь

— Нет, все не совсем так, — как будто прочитав его мысли, сказала Дженет, стоявшая в окружении Семьи.

Девочка попыталась присесть на камень, но быстро вскочила с него, вспомнив о том, с какой целью хотели использовать глыбу совсем недавно.

Муру пришла в голову прекрасная мысль. Он вспомнил о голубом бархатном стуле из комнаты Гвендолен и приказал ему перенестись сюда. В следующее мгновение стул уже стоял на траве перед Дженет.

— Как это мило, — сквозь слезы улыбнулась она и собралась сесть.

— Я принадлежу Замку Крестоманси, — сообщил стул. — Я прина...

Под суровым взглядом мисс Веникc стул умолк, и Дженет наконец смогла сесть. Земля была неровной, поэтому стул слегка покачивался.

— А где Мур? — встревожилась Дженет.

— Я тут. Это я добыл для тебя стул.

Ему было приятно видеть, что Дженет искренне обрадовалась.

— Кажется, самое время перекусить? — обратилась Милли к экономке. — Ведь уже почти два часа.

— Минутку, — откликнулась мисс Веникc и важно повернулась к дворецкому. Тот кивнул.

Через мгновение лакеи уже тащили сюда огромные корзины, вроде тех, в которых носят белье. Корзины оказались доверху набиты съестным. Чего тут только не было — и ветчина, и цыплята, и пироги с мясом, и заливное, и фрукты, и вино!

— Вот здорово! — пришел в восторг Роджер.

Пикник начался. Многие усаживались прямо на траву, а Мур постарался устроиться как можно дальше от Уилла Саггинса. Милли расположилась на плоском камне. Крестоманси, освежив лицо водой из источника, присоединился к Милли. Старая дама в перчатках извлекла — неизвестно откуда — небольшой пуф и со всем комфортом на него приземлилась, а Бернард хорошенько встряхнул брошенные Муром остатки веревки и превратил их в гамак. Натянув гамак между опорами арки, человечек плюхнулся в него. Такому комфорту можно было позавидовать, хотя Бернард с трудом удерживал равновесие, в особенности когда тянулся за очередным кушаньем. Скрипка получила куриное крылышко и забралась с ним на яблоню — подальше от дракона. Тот завидовал кошке, а поэтому то и дело пускал в ее сторону сердитый дым, в то же время не забывая наваливаться на Мура, чтобы поклянчить у него цыпленка или мясного пирога.

— Предупреждаю, — сказал мистер Сондерс, — это самый испорченный дракон в мире.

— Я единственный дракон в мире, — самодовольно проурчал дракоша.

Дженет все еще готова была заплакать.

— Дорогая, мы все понимаем, — утешала ее Милли, — и очень сожалеем.

— Хочешь, я отправлю тебя назад? — предложил Крестоманси. — Это не так просто — мир Гвендолен не принадлежит к нашей группе миров, — но я могу попробовать.

— Нет, нет. Все в порядке, — всхлипнув, заверила их Дженет. — Во всяком случае, все будет в порядке, когда я привыкну. Я хотела вернуться сюда, но теперь мне так грустно... Видите ли...

Ее губы задрожали, а глаза снова наполнились слезами. И тут откуда-то явился носовой платок и лег на ее ладонь. Мур не знал, кто это сделал, но ему хотелось верить, что он об этом подумал.

— Спасибо, — поблагодарила Дженет. — Видите ли, мама и папа не заметили подмены. — Она потерла под носом. — Я вернулась в свою спальню, а там другая девочка — ее вообще-то зовут Ромиллия — как раз делала записи в дневнике. Тут ее позвали, и она вышла, оставив тетрадь открытой. Девочка писала о том, как она боится, что мои родители заметят подмену, и как она рада, что пока ей удается это скрыть. Она ужасно не хочет возвращаться назад: в своем мире она была сиротой и ей там было плохо. В общем, когда я почитала дневник Ромиллии, мне стало жаль бедняжку. Между прочим, — строго добавила Дженет, — она рискует, ведя дневник в доме моих родителей. Я оставила ей записку, в которой посоветовала хранить дневник — раз уж ей так хочется его вести — в одном из моих тайников. А потом... потом я стала ждать и надеяться, что смогу вернуться сюда.

— Это очень мило с твоей стороны, — сказал Мур.

— Да, конечно, — поддержала его Милли. — Мы так рады твоему возвращению!

— Ты твердо решила? — спросил Крестоманси, оторвавшись от куриной ножки и пытливо глядя на Дженет.

Дженет решительно кивнула и всхлипнула разок-другой.

— О тебе я беспокоился больше всего, — признался волшебник. — Боюсь, я не сразу разобрался в происходящем. Видишь ли, Гвендолен узнала про волшебное зеркало, поэтому занималась колдовством в ванной чтобы мы ничего не узнали. К тому же никто из нас и представить себе не мог, какой мощью обладает Мур. Истина открылась мне только после злосчастной истории с лягушкой. Тогда-то я и решил выяснить, что происходит с Гвендолен и семью другими девочками. Гвендолен попала в свою стихию, а Дженнифер, занявшая место Ромиллии, — такая же жестокая, как Гвендолен, и всегда мечтала остаться сиротой. Что касается королевы Каролины, то она была так же недовольна своим миром, как Ромиллия — своим, и уже трижды оттуда убегала. Такая же картина с остальными пятью — все они оказались в выигрыше, возможно за исключением тебя.

Дженет убрала платок от лица и крайне сердито взглянула на Крестоманси:

— Почему вы не сказали мне, что знаете? Я могла бы не бояться вас так сильно. Да вы хоть представляете, что обрушилось на бедного Мура из-за всей этой истории? Я уже не говорю о себе, хотя я тоже порядком влипла — оказалась должна мистеру Бабуину двадцать фунтов. А откуда я могла знать вашу географию с историей? И нечего смеяться! — рассердилась она, заметив улыбки на лицах окружающих.

— Прости меня, пожалуйста, — примирительно сказал Крестоманси. — Поверь, мне тоже пришлось принять одно из самых трудных решений в жизни. Но объясни нам, ради бога, кто такой мистер Бабуин?

— Мистер Баслам, — неохотно пояснил Мур. — Гвендолен купила у него драконьей крови и не заплатила.

— Ах он мошенник — заламывает такую цену! — возмутилась Милли. — К тому же разве вы не знаете, что это незаконно?

— Завтра я с ним побеседую, — пообещал Бернард, приподнявшись в гамаке. — только боюсь, как бы он не удрал: негодяй ведь знает, что я за ним слежу.

— А почему решение было таким трудным? — спросила Дженет у Крестоманси.

Волшебник бросил куриную кость дракону и неспешно вытер пальцы носовым платком с вышитой золотом буквой «К». Затем он повернулся в сторону Мура и стал рассеянно разглядывать воздух над головой мальчика. Но Мур уже знал, что чем более рассеянным выглядит волшебник, тем он более сосредоточен на предмете разговора. Вот почему он почти не удивился, когда Крестоманси стал отвечать на вопрос.

— Из-за Мура. Нам было бы намного легче, если бы Мур решился рассказать о происшедшем кому- нибудь из нас. И у него была такая возможность. Но поскольку он молчал, мы думали, что он не догадывается о своем могуществе.

— Но я на самом деле не догадывался, — признался Мур.

— Думаю, вы все-таки не правы, — вновь вступила Дженет, очень довольная тем, что ей позволено задавать вопросы. — Ведь мы оба сильно вас боялись — так сильно, что забрались в этот сад, из-за чего и вы, и Мур едва не погибли. Вы должны были сказать нам.

— Возможно, — согласился Крестоманси, задумчиво очищая банан от кожуры. Он все еще сидел обернувшись к Муру. — Обычно мы не даем спуску таким людям, как Нострумы. Я знал, что они что-то затевают с помощью Гвендолен, но предполагал, что Мур знает об этом тоже, — извини меня, Мур. Гвендолен не провела бы в Замке и минуты, если бы мы не нуждались в тебе. Крестоманси должен обладать девятью жизнями. Любой другой волшебник слишком слаб для этого поста.

— Пост? — удивилась Дженет. — Я думала, это титул, передаваемый по наследству.

— Ну что ты! — засмеялся мистер Сондерс, тоже бросая куриную кость дракону. — Все мы — государственные служащие. Работа Крестоманси заключается в том, чтобы не позволить колдунам сосредоточить власть над миром в своих руках, — надо же и про обычных людей помнить. К тому же Крестоманси должен следить за тем, чтобы колдуны не попадали в те миры, где магия не так распространена, и не устраивали там кавардак. Вот такая важная работа. А мы его помощники.