Но он ошибся. Он успел уже наделать столько ошибок, что порой удивлялся, как это он еще жив. Ошибки, оплошности и промахи неотвязно преследовали его.
Последние семь недель Джек провел в старом охотничьем замке герцога. Кроме него, здесь жил только старый сторож, который проветривал и топил комнаты, так что у Джека было время подумать. Пророчество Марода, письмо матери и нежелание Тариссы открыть тайну своего происхождения — во всем этом следовало разобраться. Он не хотел больше совершать ошибок.
Теперь, собравшись уходить отсюда, Джек полагал, что нашел наконец разгадку. У них с Тариссой общий отец.
«Любовник сестры своей».
Эти слова не давали ему покоя с той долгой ночи во дворце. Сперва они ускользнули от его внимания, но потом стали так его донимать, что он не мог больше отмахиваться от них. Тарисса — его сестра по отцу, побочное дитя короля, как и сам Джек. Этим объяснялось многое: благородное происхождение Магры, ее ожесточенный характер, ее бегство из Королевств. Даже письмо матери намекало на это:
«Я, как и все остальные, слышала сплетни о том, что король имеет связи с другими женщинами…»
Джек, внезапно почувствовав усталость, закрыл глаза, и перед ним тут же возникло непрошеное видение: поляна, где Тарисса призналась ему в любви. Он увидел ветви ивы, опущенные в пруд, ощутил запах качающихся на ветру нарциссов. Увидел свое отражение в чистой весенней воде, а рядом лицо Тариссы.
Джек отогнал видение. Легкая боль, рожденная грустью, стеснила ему грудь. Да, они очень похожи — но ни один из них этого не понимал.
Джек снова взялся за перо, не зная, с чего начать. Как можно изложить все, что он должен сказать, так, чтобы не причинить Тариссе новой боли? Джек перебрал в уме несколько вступительных фраз, но все они казались ему неподходящими. Кто знает, каких слов ждет она от него после столь долгого молчания и после того, как он во гневе покинул ее, невзирая на все ее мольбы?
Джек в раздумье откинулся на спинку стула. Пылинки вперемешку с мукой кружились в косом луче утреннего солнца. Поглядев, как они взвиваются и оседают и как каждая пылинка, живя сама по себе, все же повторяет путь других, он наклонился к столу и начал писать.
Я пишу это письмо по многим причинам, но прежде всего — чтобы попросить у тебя прощения. Я не должен был уходить от тебя в тот день, когда дрался с Ровасом. Теперь я знаю — ты не кривила душой, говоря, что любишь меня…
Слова полились с пера блестящей черной лентой. Он знал теперь, что сказать и как сказать. Не надо выдумывать замысловатых слов и выспренних чувств: главное — сказать правду. Он сам хотел бы только этого, будь он на месте Тариссы. Ведь ему тоже пришлось долго блуждать в поисках правды.
Джек писал целый час — писал о прощении, любви и дружбе. Он изложил свои догадки о происхождении Тариссы и рассказал ей о своем. Как ни убедительно все складывалось, в глубине души Джек все-таки надеялся, что ошибся, — и он добавил, что в случае, если он рассудил неверно, Тарисса всегда может ответить ему через Тихоню, жителя Анниса. Он поставил свою подпись, стараясь все-таки не слишком надеяться. Им обоим надо как-то жить дальше.
Тесто, пока он писал, выперло бугром под тканью. Джек промокнул письмо, сложил его, сунул за пазуху и принялся валять хлебы. Когда он дописал письмо, его мысли приобрели ясность. Нынче он уйдет из замка, оставив своих друзей и прежнюю жизнь, и попытается обрести себя заново. Хорошо, что он написал это письмо: он стало для него объяснением, извинением и прощанием.
Джек клал хлебы на посыпанную мукой лопатку и сажал их в печь. Закрыв дверцу, он услышал стук лошадиных копыт, и скоро в кухню ворвался Хват.
— Эй, Джек! Как ты тут, дружище?
Хват! Джек искренне удивился. Он уже много недель не виделся с мальчуганом.
— Не ожидал, что ты приедешь в такую даль. А Таул и Мелли не с тобой?
— Только Таул. — Хват перебирал разную утварь на столе, где Джек месил хлеб. — Мы с ним едем на юг — обратно в Рорн. Ну и решили заехать попрощаться.
Такой уж, выходит, день — все друг с другом прощаются. Джек посмотрел на свою котомку, лежащую наготове у дверей.
— Зачем вы едете в Рорн?
Хват провел пальцем по кучке муки на столе.
— Ну, за Таула говорить не стану, а мне пора как-то устроиться в жизни. В прошлый раз я получил в Рорне очень интересное предложение. Очень заманчивое. Старик сказал, что найдет мне местечко подле себя. Ну, помогать ему в денежных делах и все такое. — Хват дал Джеку время проникнуться подобающим почтением. — Только я попросил бы, чтобы это осталось между нами.
— Разумеется.
— Джек! — Таул, в два прыжка преодолев кухню, стиснул Джека в медвежьих объятиях. — Рад тебя видеть, друг.
Сухое прежде, напряженное выражение без следа сошло с лица рыцаря. Таул точно переродился.
— И я тебе рад. — Джек вложил в эти слова все, что мог надеяться передать. Некоторое время оба смотрели друг на друга. Джеку казалось, что Таул прикидывает, насколько он поправился. Еще немного — и рыцарь кивнул, как будто удовлетворенный увиденным.
— Хват сказал тебе, куда мы едем?
— Да. Не сказал только зачем.
Таул ухмыльнулся, словно озорной мальчишка из хора.
— Мне думается, что архиепископа Рорнского пора наконец поставить на место.
— И где же ему место? — усмехнулся Джек ему в лад.
— Я не придирчив — сточная канава подойдет в самый раз. — Таул взял со стола ломоть сыра и принялся жевать. Джек заметил, что к кольцам на его руке прибавилось третье — еще красное, свежевыжженное. Белый шрам, пересекавший прежде кольца, бесследно исчез. — Я еду в Рорн во главе отряда рыцарей. Хват кое-что знает об архиепископе — это поможет ускорить отставку его преосвященства.
Хват оглянулся на них от задней двери.
— Лучше бы ты не распространялся о том, что это я на него нафискалил, Таул. Это может повредить моей репутации. — С этими словами Хват вышел во двор и направился дальше, в поле.
— А как же Мелли обойдется тут без тебя? — спросил Джек Таула.
Таул провел пальцами по волосам.
— Ты же знаешь, Джек, — у нее сильная воля. Она прямо-таки заставила меня стать во главе ордена — даже от клятвы меня освободила. — Таул с тихой улыбкой покачал головой. — И она права: избавиться от Тирена — только поддела. В Вальдисе предстоит еще много работы — и тут я мог бы помочь, произведя некоторые перемены. Когда-то рыцари с гордостью носили свое имя — я хотел бы, чтобы эти времена вернулись.
— Думаю, тебе это под силу.
— Надеюсь, — тихо ответил Таул. — От всего сердца надеюсь.
— Но тогда вы с Мелли… — Джек запнулся, не зная, как бы поучтивее выразить свою мысль.
— Не сможем пожениться, ты хочешь сказать? — Таул опять заухмылялся. — Помолчим пока, Джек. Я ведь сказал, что хочу ввести кое-какие перемены.
Джек никогда еще не видел, чтобы голубые глаза рыцаря сверкали так ярко.
— Ты имеешь в виду, что…
