смягчает сердца народа.
Баралис медленно покачал головой. Нет, не Катерина и не бренский народ беспокоят его. Беспокоит его Кайлок. Что новый король будет делать дальше? Старший отпрыск Мейбора, Кедрак, добивает для него Халькус, но остановится ли Кайлок на рубеже завоеванной страны? Не придет ли за Халькусом черед Анниса? И если так, то когда Кайлок планирует его взять? Баралису оставалось лишь надеяться, что король займется этим лишь после свадьбы. Брен пока что согласен на брак, но это согласие неустойчиво, неблагоприятные вести могут легко его поколебать. И самым неблагоприятным будет новое проявление ненасытной жадности Кайлока.
Нынешнее равновесие держится на волоске: Аннис и Высокий Град определенно выступят против Брена. Весь вопрос в том, когда они это сделают: до свадьбы или после? Баралис получал ежедневные донесения из обоих горных городов, и в их намерениях сомневаться не приходилось: наемники, оружие, осадные машины и боеприпасы шли туда потоком. За поставками стоит Тавалиск. Жирный, во все сующий свой нос архиепископ следит, чтобы Аннис и Высокий Град не испытывали недостатка в средствах на военные расходы. Юг, как видно, готов заплатить высокую цену, лишь бы удержать войну подальше от своих благополучных берегов.
Баралис вздохнул — не слишком тяжко. Со всем этим он управится в свой черед.
Вторая его забота — это Мейбор и его блудная дщерь. Где они? Что им известно об убийстве — или о чем они догадываются? Что они намерены делать дальше? Потихоньку покинут город, довольные уже и тем, что остались живы? Или попытаются потребовать свою долю в наследии Катерины? Зная Мейбора, следует скорее рассчитывать на последнее: владетель Восточных Земель робостью не отличался.
Тут Баралис отвлекся, услышав какую-то перебранку за дверью. Несколько минут назад кто-то постучался, но Баралис не обратил на это внимания: он велел Кропу отсылать прочь всех, кроме Катерины. В чистом после дождя воздухе раздался пронзительный вопль, и Баралис выглянул в приемную.
Кроп, растопырив огромные ручищи, держал за шиворот какого-то мальчишку. Тот извивался и лягался что есть мочи, но Кроп не отпускал его.
— Ты лягнул Большого Тома, — с укором сказал гигант.
— Твой Том — всего лишь крыса! — вопил мальчишка. — Смотри, как бы он не попался на глаза старой Тугосумке — она мигом выжмет из него все соки и закупорит их в пузырек.
— Никто не выжмет соки из Большого Тома, — заявил Кроп, подняв мальчишку повыше.
— Если ты сей же миг не поставишь меня на пол, я сам прослежу за тем, чтобы Тугосумка втерла выжатое из него масло в свои морщины еще до исхода дня.
— Поставь его, Кроп, — приказал Баралис.
— Но, хозяин…
— Поставь, Кроп. — Тон Баралиса не допускал возражений, и Кроп опустил мальчишку на пол. — А теперь оставь нас.
Кроп бросил злобный взгляд на Хвата, пробурчал что-то успокаивающее существу, сидевшему у него за пазухой, и ушел.
— Итак, Хват, что привело тебя сюда? Пришел выдать своего друга рыцаря? — Баралис оскалил в улыбке острые зубы. — Он, как тебе известно, разыскивается за убийство.
Мальчик боялся теперь куда больше, чем когда был в тисках у Кропа. Однако он постарался скрыть это, небрежно поправил воротник камзола и принялся разглядывать свои ногти на свет.
Баралиса очень порадовал этот неожиданный визит. Если достаточно долго плести паутину, добыча непременно попадется.
— Ты никак вброд шел? — спросил Баралис, указывая на штаны Хвата, мокрые до колен. — Погода как раз подходящая.
— А как ваши дела, Баралис? — поинтересовался мальчишка. — Как поживают ползучие насекомые?
— Войди-ка, — прошипел Баралис, раздраженный этой перебранкой.
Хват быстро глянул направо и налево.
— Что-то мне неохота.
— Ага, — многозначительно произнес Баралис. — Боишься, значит.
— Ничего я не боюсь! — И мальчишка ввалился в комнату.
Баралис улыбнулся.
Хват быстро огляделся и, убедившись, что они одни, извлек из-за пазухи сложенную и запечатанную бумагу.
— Я подожду ответа, — заявил он, прежде чем вручить ее Баралису.
Баралис выхватил у него письмо. В кроваво-красном воске была оттиснута печать Мейбора: лебедь и обоюдоострый меч. Выглядела она весьма внушительно, как и сам лорд. Быстро пробежав корявые строки, Баралис спросил Хвата:
— Зачем он хочет встретиться со мной?
— Меня не спрашивайте, я только посыльный, — пожал плечами тот.
Баралис задумался. Мальчишка лгал, и весьма умело.
— Я должен отправиться с тобой сейчас же — так следует понимать?
— Да, прямо сейчас. Без охраны, без оружия и никому не говоря ни слова.
— Откуда мне знать, не ловушка ли это?
— Ну, кто теперь боится, Баралис? — улыбнулся мальчишка.
Баралис подавил желание ударить его.
— А что, если я откажусь и кликну стражу? Твои тайны выжмут из тебя вместе с первым же криком. — Хват при этих словах открыто попятился к двери.
— Ты сперва поймай меня, приятель, — сказал он, взявшись рукой за щеколду.
Его глупость простительна, если принять во внимание его молодость, подумал Баралис.
— Ты в самом деле считаешь, что я позволю тебе выйти в эту дверь? — Щеколда приподнялась, но Баралис опередил Хвата. — Погоди, мальчуган. Я согласен отправиться с тобой.
У Баралиса перехватило дух. Он уже собирался прибегнуть к чарам, но любопытство пересилило осторожность. Он хотел видеть Мейбора. Хотел услышать, что скажет сей горделивый лорд. Мейбор шел на большой риск, посылая мальчишку, который мог выдать и его, и его дочь, в самое сердце дворца. Без веской причины он бы на это не решился. Баралис, конечно, мог бы схватить мальчишку и вырвать правду из его юного тела, но любовь к интриге возобладала. Ему предлагали игру — а чего, в конце концов, стоит власть без таких вот игр?
— Веди, — сказал он Хвату.
Мейбор заказал вторую кружку эля и откинулся на спинку стула. Он не был пьян, но уже слегка захмелел. Хорошо было выйти в город. Славная таверна, яркий огонь и пышная прислужница — давно он уже не получал такого удовольствия. Последние девять недель он просидел точно белка в клетке и теперь, улизнув ненадолго, вознамерился повеселиться как следует.
Явился эль с буйной, бьющей через край пеной. Девушка водрузила его на стол с великой осторожностью. Вырез у нее был довольно скромный, но медленный наклон приоткрыл-таки заветную ложбинку. Мейбор любил таких вот скромниц.
— А что, красавица, — спросил он девушку, — есть у хозяина свои люди в зале?
Он собирался задать этот вопрос самому хозяину, но почему было не поиграть в загадочность с этой юной милашкой. Девушка глупо хихикнула:
— Как не быть, сударь. С нашими посетителями без этого нельзя.
Мейбор, пробежав пальцами по ее пухлой руке, сунул золотой в подставленную ладонь.
— Скоро сюда придет человек в черном. Попроси хозяина поставить сторожей у двери — и, если его будет сопровождать кто-то, кроме мальчика, пусть их задержат, покуда я не уберусь. — Он приоткрыл свой кожаный кошель, битком набитый золотыми герцогской чеканки. — Тут ведь есть другой выход?
От жадности девушка похорошела — у нее разгорелись глаза и зарумянились щеки.
— Конечно, сударь. В «Полном ведре» несколько выходов.
Мейбор кивнул, довольный.
