свои жертвы, погружаясь в мрачный восторг таинства…» Быть может, эти слова помогут чтото понять.
14 марта 1946 года семидесятисемилетний Карл Гаусхофер убил свою жену Марту, а затем, во исполнение клятвы и согласно японской традиции, сделал себе харакири. Никакого креста, никакого камня с памятными знаками нет на его могиле. Не общие, а личные мотивы напомнили Гаусхоферу о его клятве. Он с большим опозданием узнал о казни в Моабите его сына Альберта, арестованного вместе с организаторами заговора против Гитлера и неудачного покушения 20 июля 1944 года. В кармане окровавленной одежды сына великого мага нашли рукопись поэмы: 'С моим отцом говорила судьба, Снова и снова от него зависело — Затолкнуть ли Дьявола в его темницу.
Но мой отец сломал печати.
Он не услышал запах ада И выпустил Дьявола на волю… ' Само собой разумеется, что собранные здесь отрывочные сведения совершенно не исключают политических, экономических и любых других объяснений нацистского феномена. Понятно также, что не все в сознании, тем более в подсознании описанных нами людей, определялось этими верованиями. Но одно нам кажется бесспорным: безумные видения, овладевавшие их разумом, временами принимались ими за реальность.
Это кажется бесспорным еще и потому, что наши видения никуда не исчезают, как и звезды при свете дня. Они продолжают жить гдето за нашими чувствами, мыслями и поступками. Есть то, что зовется фактами. Но есть и нечто глубинное, их порождающее, что и является целью нашего исследования.
Вернее так: авторы раскладывают добытые ими метки на пути к месту поиска. При этом они дают гарантию, что это «глубинное» гораздо мрачнее, чем подозревает читатель.
ГЛАВА 10. ЧЕРНЫЙ ОРДЕН
Суровая зима 1942 года. Застыв в окопах русских степей, лучшие солдаты Германии и цвет войск СС впервые не наступают. Упрямые англичане и американцы учатся водить танки. Однажды утром крупный берлинский врач Керстен, руки которого излучают целительные флюиды, нашел своего клиента, рейхсфюрера Гиммлера, печальным и подавленным: — Дорогой доктор, я в ужасной депрессии… Гиммлер усомнился в победе? Нет. Расстегнув брюки, чтобы дать промассировать себе живот, он продолжил говорить лежа, уставившись в потолок: — Фюрер окончательно постиг, мир на Земле недостижим, пока жив хотя бы один еврей… Тогда, — добавил Гиммлер, — он приказал мне немедленно ликвидировать всех евреев, находящихся во власти Рейха.
Его руки, длинные и сухие, лежали на диване неподвижно, словно замерзшие. Он бессильно смолк. Пораженному Керстену показалось, что чувство жалости проснулось в сердце Великого Мага Черного Ордена, и его ужас сменился надеждой: — Да, да, — ответил он, — в глубине своего сердца вы не можете согласиться с такой жестокостью… Мне понятна боль вашего сердца, вы не согласны с такой жестокостью… Мне понятна ваша глубокая скорбь…
— Ничего подобного! — воскликнул Гиммлер, садясь. — Да вы совершенно, совершенно ничего не поняли! Оказывается, Гитлер вызвал его для того, чтобы отдать приказ о немедленном уничтожении пяти или шести миллионов евреев. Громадная работа, а Гиммлер невероятно устал, да и занят выше головы. Требовать от него дополнительных усилий в ближайшие дни бесчеловечно, именно бесчеловечно. И он дал понять это своему любимому вождю, и любимый вождь был очень недоволен, он страшно разгневался, и вот сейчас Гиммлер раскаивается, сейчас ему стыдно, что позволил себе поддаться минутной слабости, вызванной усталостью и эгоизмом, низким эгоизмом (мемуары Керстена и книга Жозефа Кесселя «Руки чуда», Париж, издво Галлимар.).
Чем объяснить это непостижимое извращение понятий? Ведь не одним же безумием? Нет, просто эти люди жили в мире, структура и законы которого радикально отличны от нашего. Физик Георгий Гамов описывает вселенную, параллельную нашей, где, например, бильярдный шар попадает сразу в две лузы. Вселенная гиммлеров по крайней мере так же отлична от нашей, как и вселенная Гамова. Высший посвященный, медиум, вся энергия которого направлена на изменение мира, требует от своего собрата ликвидировать несколько миллионов недочеловеков. Собрат согласен, но момент выбран явно неудачно. Однако это абсолютно необходимо, и сейчас же. Что ж, снова, в который раз пересилим себя, принесем себя в жертву…
20 мая 1945 г. на мосту Бервеверде, в 25 милях к западу от Люнебурга, британские солдаты арестовали высокого человека с круглой головой и узкими плечами, имевшего при себе документы на имя Гитзингера. Он был в гражданском и с повязкой на правом глазу. Его отвели в военную комендатуру. В течение трех дней британские офицеры пытались выяснить, кто он на самом деле. В конце концов уставший Гитзингер снял свою повязку и сказал: «Я — Генрих Гиммлер». Ему не поверили, но он настаивал. Для испытания ему приказали раздеться и предложили на выбор американскую форму или одеяло. Он завернулся в одеяло. Решили осмотреть его тело, и когда один из следователей приказал арестованному открыть рот, тот раздавил зубами спрятанную ампулу с цианистым калием и умер.
Через три дня майор и три унтерофицера забрали тело и отправились в ближайший к Люнебургу лес. Они вырыли яму, бросили в нее труп и тщательно заровняли землю. Никому точно не известно, где покоится Гиммлер, какие птицы чирикают над тем местом, где разложилось тело того, кто считал себя новым воплощением императора Генриха 1 по прозвищу Птицелов.
Мы разделяем досаду общественного мнения — всем бы хотелось увидеть Гиммлера на скамье подсудимых. Но что бы мог сказать он в свою защиту на Нюрнбергском процессе? Судьи не нашли бы с ним общего языка. Он целиком принадлежал иному миру, иному порядку вещей и понятий. Гиммлер — монахвоин с чужой планеты.
Как указывал Петель, «…до сих пор не нашлось удовлетворительного объяснения того психологического „второго плана“, связывавшего название Освенцим (Аушвиц) со всем, что там произошло. В конечном итоге, Нюрнбергский процесс не пролил на это достаточно света, а обилие психоаналитических объяснений, будто бы целые нации могли утратить свое душевное равновесие так же, как это происходит с отдельными индивидами, только затемняет проблему. Никто не знает, что происходило в мозгу таких, как Гиммлер и ему подобные, когда они отдавали приказ об уничтожении». Переходя на позицию фантастического реализма, мы, кажется, начнем это постигать.
Дени де Ружмон говорил о Гитлере: «Некоторые, испытав в его присутствии священный ужас, думают, что в нем пребывали ангелы, бог или высшая сила, как называет св. Павел вселяющихся в человека, захватывающих его тело духов второго сорта. Я слушал его, когда он произносил одну из своих больших речей. Откуда бралась в нем сверхчеловеческая власть? Ясно ощущалось, что энергия такого рода не принадлежит одной личности, что она может даже проявляться вне личности, что личность — лишь проводник этой непостижимой силы. То, что я говорю, могло бы показаться самым низкосортным романтизмом, если бы дело, совершенное этим человеком, — я имею в виду силу, действующую через него, — не было реальностью, приводившей в изумление наш век».
Но на первом этапе своего восхождения к власти Гитлер, усвоивший поучения Эккарта и Гаусхофера, захотел, похоже, сам управлять Могуществами, предоставленными в его распоряжение или, по выражению Дени де Ружмона, «действующими через него». На этом этапе политические и национальные устремления Гитлера в сущности довольно ограничены. Вначале мы можем без труда увидеть в нем среднего немца, обуреваемого сильными патриотическими и социальными страстями. Он работает пока еще на низшем уровне в том смысле, что его стремления укладываются в определенные, видимые границы, рамки. Чудесным образом он вынесен вперед, ему все удается. Но это медиум, личность, через которую действуют, он не обязательно должен понимать размах и направление сил.
Он «танцует», но музыка написана не им. До 1934 года он мог бы считать себя отличнейшим «танцором». Но вот он выпал из ритма, вообразив, что дальше ему только и остается, что управлять Могуществами. Он просчитался. Могуществами не управляют. Им служат. Таково значение или одно из значений коренного перелома, произошедшего во время и сразу же после «чистки партии» 1934 года. С этого дня движение, которое, как казалось Гитлеру, должно было быть национальным и социалистическим,
