как послушаешь, в них нет ни крупицы соли, ни капельки горчицы. Они умеют только занимать место до прихода настоящего остряка, да для форсу платить на два пенса больше, чем другие, за кварту Канарского вина. Вот и все. Но покажите мне человека, который мог бы быть вождем всех остряков, даже когда пьет простое пиво! Да, да! Человека, который был бы способен стать законодателем для всех поэтов и поэтишек в городе; они ведь только тем и занимаются, что собирают сплетни об актерах! Ах, растуды их! Есть и еще кой-кто, у кого женушки не хуже, чем у актеров! И хорошенькие, и нарядные женушки! Ах, Уин, подойди ко мне! (Целует ее.)
Входит Уинуайф.
Уинуайф. Чем это вы занимаетесь, мистер Литлуит? Измерением губок и ротика вашей женушки или изобретением новых форм поцелуев? Ну-ка, отвечайте?
Литлуит. Да, по правде сказать, я немножко охмелел от красивого туалета моей Уин. Ну, посмотрите сами, мистер Уинуайф. Разве не прелестно? Что вы скажете, сэр? Быть может, ей не следовало бы так одеваться, но я держу пари, что второго такого туалета не найти ни в Чипсайде, ни в Мурфилде, ни в Пимлико,[17] ни у Биржи в летний вечер! А сапожки-то со шнуровочкой! Вы только посмотрите! - Ах, дорогая Уин, пусть мистер Уинуайф тебя поцелует. Он ведь собирается посвататься к нашей матушке, Уин, так что, возможно, будет приходиться нам папашей, Уин. Он ничуть не опасен, Уин.
Уинуайф (целует ее). Нисколечко, мистер Литлуит.
Литлуит. Мне нечего желать и некому завидовать, имея такое сокровище.
Уинуайф. Еще бы! Женушка, у которой дыханье слаще земляники, губки алее вишен, щечки нежнее абрикосов, а бархатная головка - спелый персик! Да это клад!
Литлуит. Вот здорово сказано! Отлично сказано! Я, видно, отупел, что не сумел сам придумать таких удачных сравнений! Ведь и я мог набрести на них так же, как он! А как ловко сказано: бархатная головка!
Уинуайф. Но мне, мистер Литлуит, по вкусу плод более зрелый - почтенная матрона, матушка вашей жены.
Литлуит. Да, да, мы знаем, что вы - претендент на ее руку. И я, и моя Уин желаем вам всяческого успеха. Клянусь вот этим документом, если только вам удастся заполучить ее, ваши имена будут вписаны в такую же бумагу: это ведь у меня приготовлено брачное свидетельство! Моя Уин была бы очень рада иметь молодого красивого отчима, с перьями на шляпе,[18] а уж ее матушка вместе с миссис Оверду привязали бы соколика и приручили его! Только вы, мистер Уинуайф, неправильно действуете.
Уинуайф. Неправильно, мистер Литлуит, а почему?
Литлуит. Вы недостаточно сумасшедший.
Уинуайф. Помилуйте! А разве нужно быть сумасшедшим?
Литлуит. Я помолчу, а только подмигну моей Уин. У вас есть приятель, некий мистер Куорлос; он сюда иногда захаживает.
Уинуайф. Ну что же? Надеюсь, он не волочится за нею?
Литлуит. Нет, ни чуточки! Я не замечал, могу вас уверить. Но...
Уинуайф. Что такое?
Литлуит. Из вас двоих он более похож на сумасшедшего. Вы меня, кажется, все еще не понимаете?
Миссис Литлуит. Ах, не умеешь ты держать язык за зубами! Уж тебе не терпится все рассказать!
Литлуит. Позволь мне рассказать, душечка Уин!
Миссис Литлуит. Уж тогда я сама расскажу.
Литлуит. Ну, расскажи и прими все выражения его благодарности, и пусть это будет на пользу твоему маленькому сердечку, Уин!
Миссис Литлуит. Видите ли, сэр, знающие люди из Каулейна[19] составили для моей матушки гороскоп; они гадали по ее моче и уверили ее, что она не будет счастлива ни одной минуты, если не выйдет замуж на этой неделе, и притом обязательно за сумасшедшего.
Литлуит. Да, но за дворянина притом.
Миссис Литлуит. Да, так ей сказали в Мурфилде.
Уинуайф. Но разве она верит этому?
Миссис Литлуит. О да! С тех пор она по два раза в день наведывается в Бедлам: все справляется, не поступал ли туда сумасшедший дворянин.
Уинуайф. Помилуйте! Да все эти обманщики просто сговорились одурачить ее!
Литлуит. Именно это я и говорю ей. Говорил ей даже, что, быть может, имеется в виду не то чтобы уж совсем сумасшедший, а просто молодой, несколько взбалмошный дворянин; ведь дьявол хитер, как лавочник, и его прорицания бывают двусмысленны. Вот почему я и советую вам быть впредь немножко взбалмошнее, чем мистер Куорлос.
Уинуайф. Где же она теперь? Все хлопочет?
Литлуит. Еще бы! Да как хлопочет! Сейчас она ублажает почтеннейшего старца из Бенбери[20]. Он аккуратно является, когда мы садимся за стол, и до изнеможения читает предобеденные и послеобеденные молитвы, восхваляя страждущих братьев и воссылая мольбы о том, чтобы выпустили на свободу псалмопевцев. Иной раз дух, накативший на него, бывает настолько силен, что, старец прямо выходит из себя, и тогда наша матушка или моя Уин стараются вернуть его в себя с помощью мальвазии и aqua coelestis. {Небесная вода. (лат.).}
Миссис Литлуит. Да, в самом деле, нам трудненько приходится и с его питанием, и с его одеждой! Он обрывает все пуговицы и раздирает на себе платье при каждом слове, которое из себя исторгает.
Литлуит. Он говорит, что не переносит людей моей профессии.
Миссис Литлуит. О да! Он сказал моей матушке, что стряпчий - это коготь Зверя,[21] и что, выдав меня замуж за стряпчего, она почти совершила смертный грех.
Литлуит. Он говорит, что каждая строка, написанная стряпчим для оглашения в архиепископском суде, - это длинный черный волос, вычесанный из хвоста антихриста.
Уинуаиф. Когда же появился этот проповедник?
Литлуит. Дня три тому назад.
Входит Куорлос.
Куорлос. Да что ты, сэр, прирос здесь, что ли? Хорошо еще, что я до тебя добрался, пробегав больше трех часов! Плохой же ты товарищ, если уходишь из дому в такой недозволительно ранний час! Судя по всему, ты отправился бродить по городу, когда все еще спали, кроме какой-нибудь шайки наемных музыкантов или тряпичников, разгребающих мусорные ямы, или слишком усердных молельщиков. Скажи, пожалуйста, отчего это тебе не спится? Что, тебе заноза в глаз попала, или у тебя колючки в постели?
Уинуаиф. Уж не знаю. Во всяком случае, у тебя-то в сапогах колючек нет, если ты потратил столько труда, бегая и разыскивая меня.
Куорлос. Да, конечно уж! Но будь уверен, если бы я охромел, я поднял бы на ноги всех ищеек в городе и все равно напал бы на твой след. А, мистер Джон Литлуит! Храни вас бог, сэр! Некоторым из нас пришлось-таки жарко вчера вечером, Джон. Не повторить ли нам сегодня? Чем ушибся, тем и лечись, как говорится, - не правда ли, стряпчий Джон?
Литлуит. Помните ли вы, мистер Куорлос, что мы с вами обсуждали вчера вечером?
Куорлос. Не помню, Джон, чтобы я вчера что-нибудь обсуждал или делал; при таких обстоятельствах у меня все вылетает из головы.
Литлуит. Да ну? Даже и, то, что говорилось о моей Уин? Вы посмотрите-ка на нее: она сегодня одета именно так, как я вам обещал! А ну, послушайте-ка! (Шепчет ему на ухо.) Разве вы забыли?
Куорлос. Клянусь головой, я буду впредь избегать вашего общества, Джон, когда я пьян: очень уж у вас опасная память. Определенно скажу: опасная память.
Литлуит. Да почему же, сэр?
Куорлос. Почему! Мы все были немножко под хмельком вчера вечером, после того как несколько раз опрокинули по стаканчику, и тогда мы уговорились со стряпчим Джоном, что я на следующий день зайду и кое-что сделаю с Уин - я не помню, что именно. И вот он мне теперь это напоминает; говорит, что уже
