сих пор раздражало Дейзи.
— Нам однажды оказали честь, и мы ночевали в деревне, в вигваме, — спокойно сказал герцог, игнорируя ее выпады. — Нет ничего красивее, чем звезды над головой, когда ты лежишь на прекрасно выделанном мягком мехе.
Его слова пробудили воспоминания.
— Или первые лучи солнца по утрам, — задумчиво сказала Дейзи.
Услышав мягкие нотки в ее голосе, он искренне обрадовался. Как приятно было добавить еще немного сияния в эти прекрасные глаза!
В то время как Дейзи решила не слишком поддаваться его обаянию, герцог думал о том, что не следует идти на поводу у эмоций. Его задача добиться ее. И никаких чувств.
Оба, мужчина и женщина, были уверены: возобладает железная логика, как это было всегда. Два человека вели беседу друг с другом, пытаясь строго контролировать себя. Они говорили на разные темы: попадет ли монсеньор Лескалес в Палату заместителей, соглашались и не соглашались относительно необычной картины Роше на выставке Общества независимых художников на прошлой неделе.
Он не лишен интеллекта, сделала открытие Дейзи, а Этьен, со своей стороны, нашел мадемуазель весьма эрудированной, как он и ожидал, но это было потрясающе приятно.
Во время оживленного диалога герцог спросил Дейзи, видела ли она частную коллекцию передвижного антропологического музея профессора Мартеля, разместившегося в ближайшей гостинице Собиз.
— Нет, — ответила Дейзи. — Не видела и не слышала о профессоре Мартеле. — Она вопросительно вскинула свои темные брови.
Интересно, она кокетничает или просто наивна, засомневался он, а вслух продолжал:
— Его исследования доказывают перемещения многочисленных племен в сторону Аляски. Помоему, это касается и вашего.
Она была заинтересована, он это видел и быстро добавил:
— Может, даже наши предки были родственниками. Генеалогия моего отца была прослежена до предков в Азии. Возможно, племена географически разделились несколько тысяч лет назад.
— Мы не связаны родственными узами, монсеньор, — вежливо, но твердо сказала Дейзи, — и неважно, сколько тысяч лет прошло.
И спасибо Всевышнему за это, подумал Этьен, уставившись на обнаженные плечи и низкий вырез платья.
— Только в антропологическом смысле, мадемуазель, — уверил он ее с приятной улыбкой. — Я осознал, что наши интересы и образ жизни абсолютно разные. Если вы желаете услышать окончательные разъяснения, думаю, я был бы счастлив устроить ваш визит к Жоржу. Музей частный, а он мой кузен.
Так, теперь ясно. Кочевые племена, антропология — герцог демонстрирует еще и некоторые другие интересы, кроме поло, охоты и женщин.
— Может, какнибудь позже, монсеньор герцог. Сейчас все мои дни заняты делом Импресс.
— Может, я чемнибудь могу помочь? — Она взглянула на него с откровенным изумлением. Ну чем он тут может помочь?
— Министр правосудия мой зять, — тихо пояснил Этьен, прекрасно сознавая, как, впрочем, и Дейзи, что колесо правосудия не имеет ничего общего с самим правосудием и вращение колес правосудия зависит исключительно от хорошей смазки под названием влияние и деньги.
— Вы что, связаны родством с каждым сильным мира сего? — холодно спросила Дейзи. Его родство с королевской семьей так же, как и с архиепископом Парижа было известно. И вот теперь министр…
А ее дела в министерстве шли неважно, и вмешательство герцога могло быть намного эффективнее всех ее усилий.
— Да, это так. И сочту за честь предложить вам в помощь мои семейные связи. — Вместе с кое чем другим, подумал он.
— Спасибо, я справлюсь сама. Не хочу отрывать вас от поло.
Проигнорировав ее сарказм, герцог продолжал мягко настаивать:
— Возможно, мои уставшие лошади будут рады отдыху. — И добавил, прекрасно зная антифеминистскую позицию своего зятя, министра Шарля: — Если вы вдруг передумаете, я всегда к вашим услугам, — с удовольствием отмечая про себя, что борьба Дейзи за женские права с министерством зятя вряд ли увенчается успехом без его вмешательства.
— Желаете еще кусочек фазана? — предложил он. Дейзи удивлялась, как ему удавалось быть стройным и подтянутым при таком аппетите.
— Нет, благодарю вас.
— Но вы практически ничего не ели.
Она удивилась, что он это заметил.
— Зато вы едите за троих здоровых мужчин.
— Вы полагаете? Надо будет скинуть вес, — он опять улыбнулся. — Вы не возражаете, если я доем вашу порцию? Просто жалко оставлять такое прекрасное блюдо.
— Прошу, угощайтесь, — сказала Дейзи, незаметно разглядывая его и не обнаруживая ни одной складки жира.
— Я обожаю фазана, и Арманд, повар Аделаиды, вероятно, приготовил его для меня. Он знает, что это моя слабость. А вы, наверное, в детстве учились готовить? — поинтересовался он с набитым ртом. — Абсароки готовят фазана? Вероятно, отлично готовят на открытом огне.
Дейзи откинулась на спинку стула. Десять перемен блюд были большим испытанием для нее.
— Мы готовим фазана с нашими овощами. Вкус, думаю, немного иной и… Да, однажды я его готовила, но боюсь, что все забыла.
Руки у него были большие, загорелые и сильные. Вероятно, он не носит перчаток, когда ездит верхом.
— В летнем лагере я быстро все вспоминаю, — продолжала она, разглядывая твердую линию его подбородка. — Но все реже и реже могу позволить себе проводить несколько недель в горах.
— Как жаль… Я имею в виду горы. Красивой женщине не обязательно заниматься кухней, — добавил он.
Ей послышались нотки сожаления в его последнем высказывании. Конечно, женщины его класса уже несколько столетий как не появлялись на кухне. Но столь безапелляционное высказывание ей не понравилось.
— Вы действительно верите в то, что это не обязательно? — вкрадчиво начала она.
Уловив перемену в ее мягком голосе, он понял, что задел больную тему. Будучи американкой, она, естественно, была в авангарде борьбы женщин за эмансипацию. Ну, а поскольку она являлась индейской женщиной, то совершила незаурядный подвиг, став адвокатом и таким образом еще более возвысившись. Она была феноменом. А поскольку он хотел заполучить этот феномен, то решил бросить вызов, так как подозревал, что противостояние и споры могут заинтриговать ее больше, чем стандартное ухаживание. Правда, его интуитивная оценка больше базировалась на интимном опыте общения с женщинами, чем с женщинамиадвокатами племени абсароки. Он учитывал, что Дейзи, конечно, любила побеждать. Но борьба должна быть на равных. А он надеялся одержать две победы — и над женщинойадвокатом, и над ее страстью к победе.
— Вы знаете, существует определенный стандарт представлений о том, что необходимо уметь женщине, — ответил он, отставляя в сторону пустую тарелку.
— А точнее? — холодно спросила она, и ее золотистая кожа слегка порозовела.
— Мужчины ценят красоту. Я полагаю, сердечность и доброта так же важны. А если женщина умеет танцевать и ездить верхом, то это тоже неплохо.
— Из вашей речи, монсеньор герцог, — отвечала Дейзи, изо всех сил стараясь держать себя в руках, — выпало упоминание о таком драгоценном качестве, как доступность.
— Не думаю, что есть необходимость говорить об этом. Все женщины доступны.
Дейзи чуть не задохнулась от негодования.
— Вы, конечно, женаты?
— Разумеется.
