как ей казалось, что шелковая рубашка на ней превратилась в пылающий костер.
— Конечно, чувствую. Еще шампанского?
— Нет, спасибо. — Наклонившись с дивана, она поставила свою тарелку на пол, затем, выпрямившись, расстегнула рубашку. Улыбаясь герцогу, который отставил в сторону свой фужер с шампанским, Дейзи медленно спустила рубашку сначала с плеч, затем с рук, пока она не соскользнула на подушки. Подняв оголенные руки, она вытянулась на подушках.
— Я жду обещанную награду, — улыбнулась она, подарив ему пылкий взгляд.
Это была самая совершенная из всех женщин, которых когдалибо видел Этьен. Красивая, стройная, грациозно скрестившая длинные ноги, с возлежащей на спинке дивана рукой, она была мечтой любого мужчины. Изза поднятых рук ее роскошная грудь приподнялась и была похожа на райский плод, мягкий и сочный, ожидающий его прикосновения. Ее соски затвердели и упруго, вызывающе торчали (явный результат заливного лосося Габриэль). Этьен представил себе, что будет, если он начнет их целовать. Когда его взгляд переместился к горячему влажному месту между бедер, она чуть вздрогнула, словно он дотронулся до него.
Герцог протянул ей руку и сказал только одно слово: «Пойдем», — зная, что она повинуется. Он наслаждался каждым ее движением, когда она поднялась, чтобы подойти к нему. Ее теплая рука скользнула в его ладонь, он прижал желанную женщину к себе, и в эти мгновения, прежде чем соприкоснулись их губы, воздух между ними казался густым и горячим. Первое касание губ — легкое и нежное. Ее маленький горячий рот и его охлажденные шампанским прохладные губы прикоснулись друг к другу, и это опалило их тела и чувства, возбуждая еще большее желание, и так уже зажженное хитрым деликатесом Габриэль. Слившись в поцелуе, они задохнулись, ошеломленные своей потребностью друг в друге.
— Диван слишком мал, — выдохнула Дейзи.
— Тогда я покажу тебе мою яхту, — он уже тянул ее за руку к выходу из павильона, к реке.
Они шли вместе под густыми ветвями ив по дорожке, покрытой мхом, пружинящим под ногами, и легкая прохлада овевала их разгоряченные тела.
— Подожди, — вдруг сказала Дейзи, невыносимо желая дотронуться до него, и, вскинув руки, взяла в ладони лицо и притянула к себе, чтобы поцеловать. Если бы Эгьен не знал о комфорте, ожидавшем их на яхте, он прямо сейчас опустил бы ее на землю.
— Нет, — он мягко отстранился. — Подожди.
Подняв ее на руки, он быстро одолел оставшееся расстояние до лодочной станции, открыл ногой дверь, несколько секунд стоял в полумраке, привыкая к темноте. Дейзи покусывала мочку его уха, нашептывая такие соблазнительные пожелания, что герцог поспешно перебежал через мостик на яхту.
Судно, построенное лет сто назад, предназначалось для речных увеселительных прогулок. Верхняя палуба была очень большой, приспособленной для оркестра и танцев, зато нижняя была предназначена для действий более интимного характера. Щедро отделанная позолотой в стиле рококо, главная каюткомпания была расписана картинами, на которых пастухи и пастушки занимались любовью. Но все затмевала собой огромная золотая кровать.
— Откуда все это? — спросила Дейзи со смесью любопытства и робости. Овальная кровать была дополнена всякими любопытными вещами, предназначенными для соблазнения и любви, — великолепная работа золотых дел мастеров экзотического Востока.
— Из гарема.
— Ты, вероятно, часто пользуешься этой забавой, — сухо заметила она.
— Кровать покупалась вместе с яхтой, — пояснил он, укладывая ее на шелковое покрывало и стараясь сохранить серьезность. — Прежним владельцем был русский князь. У него оказалась ревнивая жена, и он вынужден был продать все это. — Ее ревность даже забавляла герцога, но он все же счел нужным пояснить: — В отношении меня кровать девственна, как мои монахини, так что успокойся, мои шери.
— Твои монахини? — не удержалась Дейзи, делая ударение на первом слове.
— Ради Бога, Дейзи, будь благоразумной. — Он мог бы сказать, что и так имел всех женщин, которых хотел, без того, чтобы вторгаться в женский монастырь, но знал, что плата за откровенность будет слишком высокой.
Дейзи, вероятно, осознав всю нелепость своей ревности, тут же спохватилась.
— Извини.
Она сидела посреди золотой кровати, восхитительно нагая, и чуть улыбалась.
— Я должен был ответить иначе? — спросил он, стягивая рубашку и пристально глядя на нее с дразнящей улыбкой. Испытанный прием для пресечения любых возражений.
— Еще чего! Я бы тут же ушла.
— Далеко не ушла бы. — Его взгляд скользил по ее пышной груди, по впалому упругому животу и ниже, где темный шелк ее волос касался персикового цвета покрывала.
— Я могу сбежать от тебя, — она говорила очень тихо и убежденно.
— Возможно, — не стал спорить герцог. Он сомневался в такой возможности. Одна, обнаженная, а вокруг двадцать пять квадратных миль его владений. Эта мысль, опьяняющее чувство власти, еще больше распалила его.
— Я всегда побеждала, даже своих братьев, когда мы были детьми.
— Так, может, мне лучше запереть дверь? — спросил он с усмешкой, собираясь расстегнуть пуговицы на брюках.
И вдруг женский смех, плеск весел и резкий мужской голос грубо нарушили их уединение.
— Нет, перебрось веревку с правого борта на левый. Левый! О черт!
Чтото с шумом и треском врезалось в лодочную станцию.
— Дьявол! — рявкнул Этьен.
Он пытался понять, что происходит, когда хихикающий женский голос снаружи взорвался новым приступом смеха.
— Вот дьявол! — снова выругался герцог и, повернувшись к Дейзи, добавил, застегивая брюки: — Подожди здесь. Я скоро вернусь.
Однако прошла добрая четверть часа, прежде чем он вернулся, после того как помог молодому человеку зафиксировать парус маленькой лодки и найти и заменить поломанное весло. С молодым человеком была симпатичная, но довольно нетрезвая молодая особа. Молодой человек объяснил герцогу, что они в отпуске и плывут в Гавр. Но Анжелика выпила за завтраком слишком много вина и решила сама попробовать управлять парусом. Этьен вежливо сказал, что такие вещи случаются. Да, Сена особенно красива в это время года и в этой части реки. Нет, никакого беспокойства. Возьмите себе весло, у него есть много других, будьте осторожны при входе в шлюз, там слишком быстрое течение. Он стоял на пристани, провожая незваных гостей, чтобы убедиться, что они не вернутся и не помешают им снова.
— Все в порядке? — спросила Дейзи, когда он вернулся. Она слышала достаточно из их разговора, чтобы понять, что происходит.
— Ты выглядишь таким разгоряченным, — она чуть поднялась на подушках и выглядела спокойной и холодной, но ее выдавала дразнящая хрипотца в голосе.
— Хм, — только и произнес де Век, разгоряченный солнцем и той поспешностью, с которой он старался ускорить отъезд нарушителей покоя.
Налив воды из золотого кувшина для умывания в большой фарфоровый таз, он с наслаждением ополоснул лицо и пошел было к Дейзи, когда вдруг бесшумно открылась потайная дверца, вделанная в широкую спинку кровати.
— Вижу, ты не теряла времени, пока я отсутствовал, — усмехнулся Этьен.
Скрытые дверцы на спинке гаремной кровати приводились в движение сложным резным механизмом.
Дейзи невинно распахнула большие глаза, оттененные темными шелковистыми бровями, затем лукаво улыбнулась, сменив невинное выражение лица на игривое.
— Я любовалась ювелирной работой мастеров.
— Сколько ты нашла дверей?
— Восемь.
— Очень хорошо, — восхищенно произнес он. — Они были хорошо скрыты.
