— До скорого.
Он пустил пони в легкий галоп следом за герцогом.
— Ты в порядке? — спросила у Дейзи Блэйз, прикоснувшись к ее руке.
— Я в полном порядке. — Голос ее был ясным. — Надин имеет нового «дорогого»? — насмешливо добавила она. — Так или иначе, меня это не удивляет.
Импресс и Блэйз обменялись взглядами.
— Надин называет «дорогим» каждого, — сказала Импресс.
— Она называет «дорогим» каждого красивого мужчину, если точнее.
Дейзи пристально смотрела на экипаж, в котором Надин улыбалась герцогу де Век. Надин Бельмонт, вторая жена владельца железных дорог в штате, человека достаточно старого, чтобы быть ее дедушкой, низко наклонилась в экипаже, давая возможность рассмотреть ее роскошный бюст.
— Если бы герцог не подошел к ней, она бы до сих пор кричала на все поле, — объявила Блэйз.
— Ты не должна защищать его. Я прекрасно знаю, что Этьен никому не позволяет делать выбор за себя. Если он поспешил к ней, значит, он сделал выбор. А теперь давайте изменим тему, потому что я не нуждаюсь в сочувствии. Они с Надин сами разберутся. Она коллекционирует красивых мужчин, а Этьен рекордсмен этого столетия в победах над женщинами.
Дейзи не знала, что случится, когда она увидит Этьена снова. В общемто она надеялась, что он какимнибудь необычным способом даст ей понять, что все еще любит ее. Что ж, это были глупые надежды, она должна была знать, что ему несвойственны такие сантименты. Его эгоизм был несовместим с переживаниями подобного рода. Судя по всему, он нашел то, что ему нужно, с другой женщиной. В конце концов, она ведь видела список, представленный Изабель. На какие романтические чувства можно рассчитывать с таким мужчиной?
— Ну и матч был сегодня! — сказала Блэйз. — Бескровным его никак не назовешь. Я бы сказала — зверская игра.
— Не больше, чем в летнем лагере, когда спорят, у кого лучше лошадь.
Импресс была потрясена, когда впервые узнала об играх абсароки. Скачки на северных равнинах были чемто средним между скачками по пересеченной местности с препятствиями и поло, а точнее, между войной и самоубийством. Когда она первый раз увидела Трэя, который весь в крови покидал поле, она потеряла сознание. С тех пор она привыкла к этим мужским играм, где ценились безумная смелость и личная храбрость. Она подозревала, что и сегодня вместо лошадей мужчин несла вперед гордость.
Хэзэрд и Трэй скакали, все в пыли, потные, усталые, но веселые. Они в общем были довольны игрой. Команды были практически равны по силам и играли очень жестко. Самое большое недовольство у Хэзэрда вызывал консервативный стиль игры приезжих. Сам Хэзэрд принадлежал к той культуре, где война была жизнью, а мягкость считалась слабостью.
— Мы выиграем у них в финальной встрече, — сказал Хэзэрд с улыбкой.
— Ты в порядке? — спросила Блэйз, улыбнувшись в ответ.
— Несколько ушибов, и все. Ничего такого, что помешает мне танцевать с тобой сегодня вечером, — галантно ответил он. Хэзэрд знал, как Блэйз любит общение с восточным обществом, где у нее много старых друзей.
— Говорят, что на приеме у Надин будет оркестр из Вены.
— Ты хочешь услышать венский оркестр?
— Нет, но не забудь спросить меня позже, чего я хочу. — Взгляд у нее был недвусмысленным. Он снова улыбнулся.
— Хорошо. Не сомневайся, напомню.
Но Блэйз в данном случае имела в виду совсем не то, что представлял себе Хэзэрд.
Позже, когда она и Хэзэрд были в спальне, отдыхая перед обедом, она сказала:
— Я хочу попросить тебя об одолжении, дорогой. — Опять? — спросил он, развалившись на кровати в стиле барокко, где они недавно занимались любовью.Отвернувшись от гардероба, где она выбирала платье на вечер, она усмехнулась:
— Ты неисправим… Ведешь себя, как мальчишка. Правда я не жалуюсь.
— Это ты сохраняешь мне молодость. — Хэзэрду было почти пятьдесят; мускулистый и подтянутый, он лежал, растянувшись на шелковом покрывале, черные волосы были взлохмачены, руки заложены за голову, он внимательно смотрел темными, почти черными, глазами на жену. — Так какое одолжение?
— Я хотела бы, чтобы ты был любезен с герцогом де Век.
Ее слова заставили его сесть, он нахмурился.
— Попроси о чемнибудь другом. Я не могу сделать этого.
Спустив ноги с кровати, он встал и нервно подошел к окну с видом на океан. Обнаженный, он стоял перед окном, глядя на разбивающиеся о скалы волны.
— Он не заслуживает нашей любезности, — сказал он низким, напряженным голосом.
— Ты не видел лицо Дейзи, когда он подъехал к нашему экипажу после матча.
Хэзэрд обернулся.
— Он говорил с Дейзи? Как он посмел!
— Ты должен был видеть ее лицо. Она все еще отчаянно влюблена в него.
— Нет. Она сказала мне, что все кончено.
— Значит, она солгала.
Он смотрел на нее, пытаясь понять, кто же из них говорит правду — жена или дочь.
Его голос стал тихим, сухим, как пыль на берегах Паудерривер, когда он наконец заговорил:
— Допустим, ты права, и Дейзи все еще любит его. Что тогда? Женатый человек. Он не может или не хочет получить развод.
— Говорят, не может.
— А другие говорят, что не хочет. Он был менее романтичен, чем жена.
— Надо предоставить им шанс поговорить. Это не повредит.
— Я мешаю им поговорить?
— Твоя попытка сломать ему шею во время игры вполне свидетельствует об этом.
— Ерунда! Ему ведь было наплевать на Дейзи и на нас, когда он соблазнил ее. Почему он должен нравиться мне?
— Пожалуйста, ради Дейзи.
Хэзэрд посмотрел на жену и вздохнул.
— Ну и как она смотрела на него? — мягко спросил он. И тогда Блэйз рассказала, какая боль была у Дейзи в глазах, когда герцог заговорил с Надин Бельмонт.
— Ты уверена? — хмуро проворчал Хэзэрд.
— Я думаю, что неплохо разбираюсь в людях. Я вышла замуж за тебя, не так ли?
— Сегодня я не буду тебе льстить, дорогая. Он хмурился, но не возражал.
— Подумай о Дейзи, — спокойно сказала Блэйз. — Не о себе.
Он должен был признать, что она права.
— Черт подери, — ворчал он, — я постараюсь быть любезным с самим дьяволом, если он ей нужен. — Он усмехнулся. — Он играет в поло, значит, не может быть полной сволочью.
— Если бы все понимали людей, которые ведут себя свободно, не так, как принято, дорогой… — многозначительно произнесла Блэйз.
— Это было давно, — сказал он, вспомнив свою собственную молодость, поняв намек жены.
— Я только хочу, чтобы ты имел немного христианского милосердия и вспомнил о нас с тобой, прежде чем судить герцога и нашу девочку.
— Я не христианин, дорогая, — сказал он с улыбкой, зная, что она вспомнит его детей, которые родились еще до его женитьбы на ней. — Наша культура разрешает другие виды связей до брака.
— Которые включают Люси Антебороу, Корнелию Дженингс и многих других.
— Все это было до тебя, имей это в виду. — Он вздохнул. — Но я понимаю. Хорошо, я буду с ним любезен.
— Это все, что я прошу.
— Это все, что ты получишь, — пробормотал Хэзэрд.
