Он взял ее на руки и посадил к себе на колени, как когдато в детстве, одинокую и напуганную смертью матери.
— Все рады за тебя, — сказал он мягко, слегка покачивая ее на руках.
— Я хочу видеть Этьена, хочу, чтобы он был здесь. Она посмотрела на отца.
— Тогда он должен быть здесь.
На некоторые вещи Хэзэрд смотрел просто. Он уже представил, как, получив это известие, Этьен покидает Париж.
— Я не должна просить его об этом. Он должен сам это решить. Он имеет…
— Он имеет обязанности по отношению к тебе, — перебил ее Хэзэрд.
— Он хочет ребенка, папа. Правда.
— Тогда ты лучше сама сообщи ему об этом. Мы пошлем телеграмму, — улыбнулся Хэзэрд, целуя дочь в переносицу.
— Я иногда чувствую свою вину, папа. Я заставила его от многого отказаться. Его предки — часть французской истории.
— Семья моего дяди Рамсея имеет высокий английский титул со времен римского завоевания Англии, но он оставил свой титул и наследство и нашел счастье и новую жизнь в нашем племени, у абсароки.
Дейзи помнила Рамсея, он учил ее английскому языку и рано умер во время эпидемии оспы, которая выкосила половину племени абсароки.
— Рамсей говорил: «Надо соблюдать некоторые обязательства, но необходим баланс между счастьем и ответственностью». Я думаю, он прав, — сказал Хэзэрд.
— Я говорила Этьену, что буду жить часть года в Париже.
Хэзэрд улыбнулся.
— Он надеется, что будешь. Ты не должна так перетруждаться.
— Я просто забыла сегодня поесть.
— Возможно, но я хочу взять заботу о твоих делах на себя. Маккини и граф Блюфокс займут твое место на скучных судебных заседаниях. А ты сможешь обсуждать с ними стратегию дел и будешь иметь время для отдыха в течение дня. Кстати, Блэйз утверждает, что будущий сын или дочь герцога де Века получат один из его многочисленных титулов.
— Вряд ли… Я все время думаю о его жене. Она для меня такая непонятная, нереальная фигура.
— К сожалению, очень реальная, — Он передернул плечами. — Кстати, о титулах. Они существуют для различия людей. В каждом социальном слое есть выбор, как прожить свою жизнь. Люди приспосабливаются, возможны варианты. Но мы можем отвечать только за свой собственный путь, каждый отвечает за свой выбор.
Дейзи улыбнулась терпимости отца, такой знакомой.
— Ты говоришь, «приспосабливаются»?
— Чтобы избежать худшего.
— И делают свой выбор?
Хэзэрд улыбнулся. Он был властным, влиятельным и храбрым человеком.
— Иногда, — сказал он.
Потребность в свободе и независимости была у нее в крови, и отец одобрял это.
— Ты всегда успокаиваешь и обнадеживаешь меня.
— Именно поэтому я здесь. А теперь спи. До завтра. — Он встал, уложил ее обратно в постель, поправил одеяло и сказал «доброй ночи» на языке абсароки. Задержавшись в дверях, добавил: — Утром отправь телеграмму Этьену. Ставлю лошадь, нового пони, — он будет здесь через две недели.
С такой приятной мыслью Дейзи должна заснуть спокойно. Именно этого и хотел Хэзэрд.
Дойдя через малоприметную дверь, помеченную только позолоченной надписью «Дом Ворта», герцог де Век надеялся убедить месье Ворта рассказать о посещениях Изабель и ее спутниках. Детективам Бурже удалось документально подтвердить несколько визитов Изабель к кутюрье в компании молодых священников, но не более. «Мы попрежнему нуждаемся в документах и свидетелях, готовых выступить в суде», — говорил Бурже.
Именно за этим герцог и прибыл сюда сегодня. Поприветствовав в дверях герцога, изысканно одетый молодой человек с английским акцентом проводил его по покрытой темнокрасным ковром лестнице, украшенной цветами, в салон второго этажа с коврами из тигриных шкур.
Герцог шел через знакомые комнаты. Избранный клиент в течение многих лет, сегодня он пришел один, без своих любовниц. Сколько платьев купил он в доме Ворта в качестве подарков женщинам, доставлявшим ему удовольствие! Гардероб своей жены он тоже оплачивал, поэтому считал, что имеет право получить информацию, которую хотел.
Миновав три различных по оформлению и отделке салона, Этьен вошел в приемную Ворта.
Два черных спаниеля смотрели на него с вельветовых кресел и, после того как герцог назвал их по имени, завиляли хвостами в ожидании ласки. Молодой человек, сопровождавший его, предложил на выбор чай или шампанское.
— Кофе с четырьмя кусочками сахара, — сказал Этьен и присел на стул возле окна с видом на улицу. Немного позже молодой человек вышел, оставив герцога с его кофе и тремя месье Вортами — ШарлемФредериком, отцом, и двумя сыновьями — ЖаномФилиппом и Гастоно.
Старшему Ворту было шестьдесят шесть, но, несмотря на возраст и неважное здоровье, он был одет в стиле старинного художника: берет из черного бархата, темное платье с кружевным воротником. Его сыновья были, как говорили многие, более талантливы, чем отец. Одевались они более современно.
Ворты знали, зачем он здесь. Бурже уже объяснил, им ситуацию.
Они все еще не пришли к согласию между собой, могут ли поделиться информацией, не подвергая опасности свой бизнес. В салоне Вортов происходило смещение социальных слоев, политических партий, супружеских пар. Порой Вортам удавалось предусмотрительно предотвращать их столкновения. Например, прошлым летом, когда герцог де Век был здесь со своей новой любовницей, мадемуазель Дейзи Блэк, а его жена, герцогиня де Век, делала примерку в одном из салонов под недремлющим оком ее последнего молодого священника.
После взаимных приветствий, после того как старший месье Ворт взял стул, а помощник налил ему чай и удалился, герцог сказал:
— Бурже сообщил вам о том, в чем я нуждаюсь. Моя жена бывала здесь, кажется, в сопровождении то одного, то другого священника.
— Как и другие клиенты иногда, монсеньор де Век, — ответил Гастон.
Брови Этьена вздернулись.
— Любопытная концепция, — сказал он спокойно, размешивая сахар в чашке. — Эта специфическая тема интересует меня только потому, что это относится к моей жене. Вспомните, пожалуйста, конкретные случаи, когда она бывала здесь со своим эскортом.
— Это трудно припомнить, — солгал ЖанФилипп: события месячной давности были слишком свежи в памяти.
— Мне нужен не просто свидетель, — сказал с нажимом герцог, — мне нужен свидетель, готовый выступить в суде, если потребуется. И я готов платить за информацию. Я не имею в виду вас, господа. Это может быть любой служащий.
— Это могло бы очень повредить нашему бизнесу, — прямо сказал старший Ворт. Его манчестерский акцент все еще был очень силен, несмотря на сорок лет пребывания в Париже.
— Например, вы могли бы уволить какуюнибудь портниху; она была бы недовольна вами, а я предложил бы ей дать свидетельские показания в суде. Ваш салон в таком случае будет свободен от любого недоверия со стороны ваших клиентов. Кроме того, никакие судебные заседания по разводам не ведутся публично. Риск огласки минимален.
— Сплетни очень быстро распространяются в замкнутом мире наших постоянных клиентов. Особенно обсуждение развода.
— Сколько моя жена тратит здесь в год? Краткий вопрос герцога адресовался Гастону.
— Я не готов назвать точной цифры.
— Скажите приблизительно. Сделайте милость.
