следуя рекомендациям миссис Ноткинс, прошел по Хай-стрит до шляпной мастерской мисс Армистид. Глядя в окно на укрытые на ночь шляпки, он думал о том, чем сейчас занимается Изабелла.
Спит рядом с Джо? Возможно ли такое? Неужели он принял свое решение лишь для того, чтобы обнаружить: Изабелла забыла его и ушла к другому мужчине? Неужели он опоздал? Отвернувшись от занавешенной на ночь витрины, он пошел прочь, обуреваемый ревностью и сомнениями.
Погруженный в свои невеселые размышления, он долго гулял по городу, пытаясь увязать полученные в «Королевском гербе» сведения с собственными надеждами и стремлениями. Какие возможности перед ним открываются, что он может и должен предпринять?
Беспокоился он и за мать. Как она себя поведет, если он возвратится ни с чем? Не повредит ли это ее вновь обретенному душевному равновесию?
Сам он, без сомнения, сумеет справиться с душевной болью — последние годы он только этим и занимался. Следует, однако, оценить всю иронию той ситуации, в которую попал он, в свое время отвергнувший столько женщин. Возможно, отказав ему. Изабелла будет торжествовать. Сможет ли он хотя бы с ней поговорить? Или же она настолько увлечена Джо, что не захочет даже его видеть?
Размышляя обо всем этом, Дермотт не сразу заметил, как начали распахивать свои двери и поднимать ставни множество разных лавок и магазинов — торговцы готовились к новому дню. Взглянув на часы, он тотчас двинулся к шляпной мастерской на Хай-стрит и, заняв позицию на противоположной стороне улицы, принялся ждать.
В десять часов, когда Изабелла так и не появилась, он подошел к хозяйке мастерской и получил от нее заверения, что мисс Лесли обязательно должна приехать.
В одиннадцать часов мисс Армистид предположила, что мисс Лесли, возможно, изменила свои планы.
В двенадцать часов Дермотт отправился к ней в Тейвор-Хаус.
Ему там сообщили, что этим утром мисс Лесли куда-то уехала в сопровождении Джо и Майка. То ли Хендерсон, зная о плохом обращении Дермотта с Изабеллой, решил не иметь с ним никаких дел, то ли после наставлений Джо, требовавшего с подозрением относиться ко всем незнакомым людям, он засомневался, действительно ли Дермотт тот, за кого себя выдает, но только человеку, назвавшему себя лордом Батерстом, в Тейвор-Хаусе больше ничего узнать не удалось.
Вернувшись в Хайем, донельзя огорченный Дермотт предложил миссис Ноткинс крупную сумму за информацию о местонахождении Изабеллы. Сначала кухарка возмутилась, но вскоре сдалась, не в силах сопротивляться сразу двум соблазнам — большим деньгам и возможности посплетничать.
Знатный и могущественный лондонский аристократ, судя по всему, привык добиваться своего, в то время как мисс Лесли никогда не отличалась особой покорностью, так что от их столкновения можно было ожидать весьма драматических последствий.
Тем не менее ей удалось выяснить лишь одно — Изабелла отправилась куда-то на юг. Даже в Тейвор- Хаусе никто толком ничего не знал.
— Видите ли, они уехали в большой спешке, — в конце дня объяснила она Дермотту. — Мисс Лесли и ее телохранители взяли с собой только одну смену платья. Это очень странно, не так ли? — внимательно наблюдая за выражением его лица, пробормотала она.
А после отъезда Дермотта так пересказала эту историю своим подругам:
— То, что мисс Лесли уехала с ними обоими, ему не больно понравилось. Ноздри у него вот так раздулись, щека задергалась — прямо страшно было на него смотреть. Но все равно, хоть моя новость ему и не понравилась, заплатил он мне как истинный джентльмен. Помяните мои слова, когда он найдет мисс Лесли, ей не поздоровится, — драматически округлив глаза и понизив голос до шепота, добавила она.
Нет никакого смысла в поисках Изабеллы обшаривать всю Англию, решил Дермотт. Он опоздал — она нашла себе другого. А зная ее страстность, это, по правде говоря, не слишком его и удивляет. Изабелла вряд ли относится к числу тех женщин, которые могут всю жизнь сохранять верность и целомудрие.
Вероятно, она уехала в Лондон — скудный багаж свидетельствует о коротком путешествии. При желании он может ее там найти. Однако после того, что он услышал в Хайеме, Дермотт не собирался признаваться в любви женщине, которая уже перенесла свою привязанность на другого — того, кто вполне может удовлетворить ее нужды.
Не обращая внимания на прохожих, с любопытством смотревших на его изысканную одежду, Дермотт стоял возле «Королевского герба», не зная, что ему предпринять. Солнце уже клонилось к горизонту, но, несмотря на поздний час, он не собирался проводить еще одну ночь в Хайеме. С другой стороны, возвращаться в Лондон ему тоже не хотелось, одна мысль о каком бы то ни было обществе вызывала у него отвращение. Лишь остров Уайт мог дать ему необходимое уединение — вдали от любых воспоминаний о вероломных женщинах.
Хотя матери придется все рассказать — а значит, придется совершить поездку в Олворт. Дермотт очень надеялся, что его рассказ все-таки не сможет изменить ее нового отношения к жизни.
Он скакал сквозь ночь, полностью погруженный в свои мысли, не обращая внимания на начавшийся дождь. Каждый раз, когда он вспоминал Изабеллу и ее нового любовника, его дурное настроение усиливалось, растущее раздражение заставляло забыть о той неблаговидной роли, которую он сам сыграл в отношениях с Изабеллой.
Словно понимая душевные муки, которые испытывал его хозяин, вороной без устали несся все дальше и дальше, и лишь когда стало светать, повернул голову и тихо заржал, напоминая Дермотту, что пора отдохнуть. Очень скоро они достигли Сент-Олбенс и завернули в «Белый олень», где конюх сразу повел жеребца в конюшню, чтобы там вытереть и накормить его. Спешившись, Дермотт внезапно почувствовал, что он насквозь промок, проголодался и так устал, что готов уснуть даже стоя. Решив, что все же нужно несколько часов поспать, он двинулся к постоялому двору.
Но, не дойдя до опоясывающей здание террасы, вдруг резко остановился, заметив знакомую фигуру, выгружавшую из заляпанного грязью фаэтона два кожаных саквояжа.
Сначала Дермотт решил, что ошибся. Просто он настолько измучен, что усталость затуманила ему глаза. Он перепутал — здесь не может быть никакого Джо Тарлоу.
Но когда человек взял саквояжи и отошел от фаэтона, Дермотт весь напрягся. Прямо на него действительно двигался Джо Тарлоу — источник всех его нынешних сомнений, причина всех его несчастий.
Через несколько секунд они встретились лицом к лицу.
— Как я понимаю, вы путешествуете не один? — проворчал Дермотт.
— А вы? — холодно спросил Джо. — Насколько я помню, с вами всегда рядом какая-нибудь женщина.
— Не будем валять дурака. Она с вами?
— Даже если и так, — отрывисто сказал Джо, — это не ваше дело.
— А что, если я сделаю это своим делом? — В каждом его слове звенел вызов.
— Вы и так причинили ей много горя, Батерст. Советую оставить ее в покое, — Джо выдавил из себя улыбку, — и уйти с моей дороги.
— А, значит, вы хотите оставить ее для себя! В Хайеме поговаривают, что вы с ней стали чертовски дружны. Давайте обсудим эту тему, — вкрадчиво проговорил Дермотт.
— Как я слышал, Лонсдейл вас едва не убил. Судя по вашему виду, вы не выдержите обычных десяти раундов. Советую отойти в сторону, пока это еще возможно.
— Я собираюсь с ней встретиться, Тарлоу, даже если буду весь в крови. — Даже на пике спортивной формы Дермотт не мог продержаться больше нескольких раундов против Джо Тарлоу, который восемь лет подряд отражал атаки претендентов на чемпионский титул. — Мне это уже все равно.
В его голосе Джо уловил какую-то необычную нотку. Покорность судьбе? Или просто признание того факта, что он наконец встретил соперника, который будет сражаться до последнего?
— Послушайте, вы, ублюдок! После той забавной скачки, что вы нам устроили, она вряд ли захочет с вами разговаривать. С тех пор как мы уехали с Уайта, она все время плачет.
В глазах Дермотта мелькнуло изумление.
— Что она там делала?
