— Вы расточительный?
Он перестал стучать пальцем.
— Нет. Расточительство предполагает, что имеющееся используют сверх меры.
— О! Ну, тогда по отношению к чему вы снисходительны?
— К своим интересам в данный момент. Земля, искусство… — Он лукаво улыбнулся. — Грех.
Она скривила губы:
— Я не верю в это. Эви сказала, что вы, по сути, хороший человек.
— Правда? — Он явно был заинтригован.
— Но что у вас есть темные пятна.
— Звучит так, как будто я подпорченный фрукт.
— Да, — засмеялась она, — я примерно так и сказала. Хантер не смеялся. Он сидел неподвижно, изучая ее.
— А во что вы верите, Кейт?
— Что… — Она заерзала в своем кресле, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом. — Что я была не права, когда назвала вас эгоистичным и непатриотичным.
— Нет, — сказал он тихо, — вы были правы.
— Конечно, я…
— Вы знаете, почему я работаю на Уильяма?
Внезапно он сильно помрачнел. В его глазах разразился шторм, но она не могла сказать, был ли он вызван гневом, страхом или болью. Этого человека невозможно было понять.
— Вы… — Она снова сменила положение. — Вероятно, по тем же причинам, что и Уит, и Алекс.
Он медленно покачал головой, потом поймал ее взгляд и, не моргая, пытался удержать его. Как будто он давал ей возможность судить его за то, что он собирался сказать. А может быть, просил ее не делать этого. Она бы очень хотела знать, чего именно он хотел от нее.
— Я выполняю приказы Уильяма, — сказал он осторожно, — потому что у меня нет выбора— я должен выполнить последние приказы палача.
— Я… Прошу прощения?
Учитывая, насколько ее реакция была важна для него, возможно, стоило бы придумать более красноречивый ответ, но эта фраза была лучшей из того, что ей пришло в голову при слове «палач».
Хантер кивнул:
— Мое наказание за преступления, совершенные против короны, — это семь лет на службе в Военном министерстве. Осталось шесть месяцев.
Он откинулся на спинку кресла и вытянул ноги, возможно демонстрируя, что все это не имеет для него большого значения. Она бы поверила ему, если бы не сплошные тучи в его глазах и взгляд, прикованный к ее лицу.
— Щедро, на самом деле. Уильям мог бы легко отдать меня под суд или конфисковать все, что у меня есть, и направить служить во флот.
— Семь лет, — прошептала она. — Что, ради всего святого, вы сделали?
— Я не делал ничего ради всего святого. Ради обогащения, и было мало такого, чего я не сделал.
— Но что за преступление влечет такое наказание? Вы… Вы навредили кому-то?
Может, он действительно был пиратом?
— Нет. Не в том смысле, какой вы имеете в виду.
Кейт сделала долгий выдох. Она даже не осознавала, что задерживала дыхание. Если только он не убил или чуть не убил кого-нибудь, то, что бы он ни сделал, это можно простить. В конце концов, это произошло почти семь лет назад, и он сполна заплатил за свой проступок. К тому же он явно не гордился тем, что сделал. А то, что он пренебрежительно говорил об этом, было скорее защитой на случай ее возможного осуждения, чем…
— Решили, хороший я человек или нет?
Она оторвалась от размышлений и обнаружила, что Хантер все еще наблюдает за ней.
— Я понятия не имею, кем вы были семь лет назад, — искренне ответила она. — Вы не сказали мне, какое преступление совершили. Вы мне скажете?
Он покачал головой.
—Жаль, — ответила она со вздохом. — Потому что если бы я знала, что вы крали у богачей, чтобы накормить голодающих детей, тогда я бы осмелилась сказать, что вы хороший человек, но…
— Снова Робин Гуд!
— Это прекрасная история, — назидательным тоном заявила она, прежде чем продолжить. — Но если вы воровали еду у голодающего ребенка, а потом продавали ее ради собственной выгоды…
— Я не крал у детей.
— Ну, тогда…
— Я также не крал у богачей, чтобы накормить голодных.
— Я думаю, мы можем добавить в ваш список недостатков то, что вы постоянно прерываете собеседника, — протянула она, с радостью отметив, что губы Хантера дрогнули и шторм в его глазах начал стихать.
Он сделал побуждающий жест рукой:
— Пожалуйста, продолжайте.
— Спасибо. Я хочу сказать, что не знаю, каким вы были семь лет назад. Я знаю только мужчину, которого вижу сейчас перед собой и да, я считаю, что этот мужчина хороший. — Поскольку она хотела увидеть в его глазах смех вместо шторма, она добавила: — По сути.
Его глаза не вполне прояснились, но он засмеялся, что ее порадовало.
— Хорошо, сейчас, когда мы определили, что или я хороший человек, или вы с Эви необъективно оцениваете мой характер, нам пора расходиться, прежде чем кто-нибудь обнаружит, что вы находитесь со мной в запертой комнате.
Кейт поморщилась. Она пока не была готова встретиться ни с лордом Брентвортом, ни со своей матерью.
— Я не понимаю, почему кто-нибудь может заинтересоваться этой запертой комнатой, когда все комнаты в этом коридоре заперты.
Повисла пауза, прежде чем Хантер спросил:
— Вы совершили прогулку и по дому?
— Э… — Она поморщилась. — Возможно.
— Все в порядке, Кейт. В любом случае, это было бы ваше следующее задание.
Она выпрямилась в кресле.
— Правда?
Он кивнул, потом, помедлив, признался:
— Я… э… я, вообще-то, уже обыскал дом.
— О!
— Но я хотел, чтобы вы еще раз все осмотрели, — поспешил он заверить ее. — Всегда есть вероятность, что я мог что-то упустить. И всегда лучше использовать две пары глаз, чем одну.
— О! — произнесла она снова, на этот раз с большим энтузиазмом. — Это имеет смысл, хотя я не нашла ничего более интересного, чем то, что я не могла попасть в большинство комнат.
— А, да. За это вам нужно благодарить вдовствующую леди Брентворт. Она ходит во сне, и прислуга держит двери запертыми, чтобы это было не так опасно…
— Вдовствующая леди Брентворт? Но ее же нет в поместье, не так ли?
— Сейчас нет. Она гостит у своей сестры в Кенте. Двери заперли по привычке.
— Это досадно.
Она подумала о том, часто ли приходится агенту идти по ложному следу. Впрочем, настоящий агент знает о необычных ночных привычках леди Брентворт.
— Уменьшится ли ваша досада, если я покажу вам, как открывать некоторые из этих замков? — спросил Хантер.
У Кейт невольно округлились глаза. Она хотела научиться этому с тех пор, как обнаружила, что Софи,
