ошибку, отказалась и сомкнула ряды. Когда один из военных, майор Пикар, обнаружил свидетельство, указывающее на Эстергази, то именно Пикара арестовали и бросили в тюрьму. Золя отдали под суд, и ему пришлось покинуть страну. В 1898 году дрейфусары сформировали общенациональную организацию, Лигу прав человека, чтобы добиться освобождения Дрейфуса. Антидрейфусары, во главе которых стоял писатель Шарль Морра, ответили Лигой французского отечества, «чтобы защитить честь армии и Франции». Лазар дрался на дуэли с Дрюмоном (ранен никто не был); всего по этому поводу состоялось не менее тридцати двух дуэлей, один еврей был убит. В палате депутатов в январе 1898 года произошла массовая потасовка, когда на трибуне стоял Жан Жорес, а снаружи бушевала толпа. Дипломат Поль Камбон жаловался по возвращении из Парижа в Константинополь: «Что бы вы ни сказали или сделали, вас будут оценивать лишь с точки зрения того, друг вы или враг евреев или армии».
Дело Дрейфуса сотрясало Францию в течение десяти лет. Оно стало важным событием не только в истории евреев, но и во французской, да и, без сомнения, в европейской истории. Здесь впервые проявил себя класс интеллектуалов – как раз появилось слово «интеллигенция» – в качестве мощной силы в европейской общественной жизни, в чьей среде эмансипированные евреи стали важным, иногда доминирующим, элементом. Встал новый вопрос, и не только во Франции: кто контролирует нашу культуру? Французский пролетариат стоял в стороне от событий. Толпа состояла из студентов и мелкой буржуазии. «Мне приходится признать, – говорил Клемансо, – что рабочий класс не проявляет никакого интереса к данному вопросу». Но для образованных слоев этот вопрос стал жизненно важным. На карикатуре Карон д’Аша изображена столовая, где вся мебель разгромлена, а гости катаются по полу: «Кто-то упомянул Это». Парижское общество, как аристократическое, так и буржуазное, разделилось на два лагеря. Битва между ними была неоднократно описана в «
На стороне Дрейфуса был салон мадам Женевьевы Страус, которая была прототипом герцогини де Жермант в романе Пруста. Родом из семьи Халеви, наиболее выдающейся еврейско-протестантской семьи крупной буржуазии, со связями в кругах художников изобразительного искусства, музыки и слова, она использовала свой салон для организации петиций видных интеллектуалов. Его героем был Рейнах, возглавлявший кампанию в защиту Дрейфуса. У него был, писал Леон Додэ, «голос как будто из дерева и кожи и привычка перескакивать со стула на стул, преследуя декольтированных дам с галантностью самовлюбленной гориллы». Впрочем, Додэ был человеком предубежденным. Пруст выражался более сдержанно: «Он был комичен, но приятен, хотя нам и приходилось делать вид, что он – реинкарнация Цицерона». Другая хозяйка дрейфусаров, мадам де Сент-Винтор, была известна как «Наша проверяющая». Третья, мадам Менар-Дорьен (прототип мадам Фердурен у Пруста) держала крайне левый салон на Рю де ла Фезандери, известный как «Бастион дрейфусизма»; именно там зародилась филосемитская теория (также мифическая) клерикально-военного заговора. Некоторые хозяйки салонов, вроде мадам Одернон, с удовольствием принимали у себя обе фракции и наблюдали их перепалки. Будучи спрошена одним из своих гостей, который налагал запрет на ее дрейфусаров: «Ну, и что Вы там поделываете со своими евреями?», она отвечала: «Я их сохраняю».
Впрочем, за светским лоском просматривались проблемы вполне реальные, а для евреев – предельно трагические. Дело Дрейфуса было классическим примером того, как сравнительно простую проблему несправедливости начинают эксплуатировать экстремисты с обеих сторон. Дрюмон и ассумпционисты приветствовали осуждение Дрейфуса и использовали его как предлог для того, чтобы развернуть кампанию против евреев. Молодые интеллектуалы-евреи и растущая группа их радикальных сторонников начала с того, что требовала справедливости, а кончила попыткой добиться полной победы и отмщения. При этом они самым прискорбным образом демонстрировали врагам интеллектуальную мощь евреев и филосемитов. В начале дела Дрейфуса в руках у антисемитов, как всегда в прошлом, были все сильные карты, особенно в мире печатного слова. По иронии судьбы, мерзкий антисемитизм Дрюмона оказался легально возможным благодаря либеральному закону о прессе 1881 года, который отменял запрет на критику религиозных групп и был направлен на то, чтобы открыть католическую церковь для журналистских расследований. Свобода печати, по крайней мере, вначале, была направлена против еврейских интересов (то же самое происходило позднее при Веймарской республике). До дела Дрейфуса единственной еврейской попыткой дать ответ «
С 1897 года с учреждением газет вроде «
После этого фронт антидрейфусаров дрогнул. Дрейфуса вернули с острова Дьявола, поседевшего, больного малярией и с затрудненной речью. Его повторно судили, снова вынесли обвинительный приговор и предложили помилование, которое он принял под нажимом семьи и старого еврейского истэблишмента. Те, кому дело Дрейфуса было выгодно, вроде радикальных политиков типа Клемансо, новых интеллектуалов, как евреев, так и неевреев, пришли в ярость. «Мы были готовы умереть за Дрейфуса, – гневно писал Шарль Пеги, но сам Дрейфус – нет». А почему он был должен? Он, по-видимому, осознал, подобно многим евреям старшего поколения, что упорствовать – значит способствовать усилению, укреплению и, в конце концов, организационному оформлению антисемитизма во Франции. Согласно Леону Додэ, он говорил своим фанатичным сторонникам: «Я ни минуты не был спокоен, вернувшись с острова Дьявола». Или: «Заткнитесь все, не то я возьму и признаюсь». И иногда добавлял с еврейским юмором: «Вы же знаете, что дыма без огня не бывает». Однако к этому времени печатное слово в союзе с левыми радикалами вышло из-под контроля. Этот союз рвался к отмщению и полной победе. И он их добился. Ассумпционистов вышвырнули из Франции. Левые одержали решительную победу на выборах 1906 года. Дрейфуса реабилитировали и произвели в генералы. Пикар вырос до военного министра. Государство, находившееся теперь в руках дрейфусаров, повело сокрушительную кампанию против церкви. Таким образом, экстремисты победили дважды: организовав дело и выиграв его.
