Популярная история евреев

признает его! Пусть гнев и немилость Господня жгут отныне этого человека, обрушивают на него все проклятия, записанные в книге Закона, и искоренят само имя его под небесами… Пусть же будут все предупреждены, что никто не должен общаться с ним словесно, либо письменно, либо оказывать ему какую-либо услугу, либо жить с ним под одной кровлей, либо приближаться к нему на расстояние менее четырех локтей, либо читать какой-либо документ, продиктованный им или написанный его рукой».

В ходе зачтения этого проклятия «время от времени раздавались пронзительные и протяжные звуки большого рога; огни, ярко светившие в начале церемонии, постепенно гасились поочередно, пока в конце не был загашен последний из них, символизируя прекращение духовной жизни отлучаемого человека, и собрание осталось в кромешной тьме».

После этого 24-летний Спиноза был изгнан из отцовского дома, а вскоре и из Амстердама. Он заявлял, что однажды ночью, когда он возвращался из театра, его пытались убить, и показывал плащ с дырой от кинжала. После смерти отца жадные сестры пытались лишить его наследства. Он обратился в суд, чтобы подтвердить свои права, но затем отказался от всех претензий, кроме одной, пожелав получить одну кровать со спальными принадлежностями. В конце концов он поселился в Гааге, где жил своим ремеслом оптика. У него была небольшая государственная пенсия плюс ежегодная рента, завещанная другом. Он отклонил все другие предложения помощи и отказался от места профессора в Гейдельберге. Он вел аскетичную жизнь бедного ученого, каким он мог бы стать, оставшись ортодоксом, и никогда не вступал в брак. Он был полной противоположностью представителям богемы, одевался весьма скромно и настаивал: «Не неряшливый и неопрятный вид делает нас мудрецами; скорее подчеркнутое безразличие к своему внешнему виду свидетельствует о состоянии духа, где нет места для подлинной мудрости, а наука наталкивается лишь на беспорядок». Он умер в возрасте 44 лет от одной из форм туберкулеза, и его имущество было столь незначительно, что его сестра Ребекка отказалась его принять.

Причины и сущность враждебных отношений между Спинозой и еврейскими властями ясны не полностью. Его обвиняли в том, что он отвергает существование ангелов, бессмертие души и божественное происхождение Торы. Но написанная им по-испански вскоре после герема апология его взглядов не сохранилась. Однако в 1670 году он анонимно издал свой «Tractatus theologico- politicus», в котором изложил свои принципы критики Библии, сущность своей неортодоксальности. Он утверждал, что при изучении Библии необходим научный подход – как и при изучении любого природного явления, причем он должен быть историческим. Начинать следует с изучения древнееврейского языка, затем переходить к текстуальному изучению и классификации всех книг Библии. Следующим этапом должно стать изучение исторического контекста: «жизни, поведения и побуждений автора каждой из книг, кем он был, каковы были обстоятельства и эпоха написания, для кого он писал и на каком языке… [затем] какова была история каждой книги: как она была первоначально воспринята, в чьи руки попала, сколько существовало ее вариантов, по чьей рекомендации была канонизирована и, наконец, каким образом все эти книги, ныне повсеместно почитаемые священными, были объединены в одно целое».

Продолжая свой анализ, Спиноза обсуждает, какие части Пятикнижия были на самом деле написаны Моисеем, рассматривает свиток Ездры, состав канона, источники книги Иова и Даниила, а также датировку как Библии в целом, так и ее составных частей. Фактически он почти полностью отвергает традиционный взгляд на источник и аутентичность Библии, добывая альтернативные объяснения из ее собственного, внутреннего материала. Таким образом, он инициирует процесс критики Библии, который в течение последующих 250 лет приведет к утрате внушенной людям веры в буквальную правдивость Библии и низведет ее до несовершенной исторической летописи. Его работа и влияние нанесли непоправимый ущерб самоуверенности и внутренней согласованности христианства. Одновременно они, как мы вскоре увидим, создали новые, долговременные и губительные проблемы для еврейского сообщества.

Спиноза дал первый яркий пример абсолютной разрушительной силы еврейского рационализма, вырвавшегося из ограничений традиционной общины. И при жизни и длительное время после смерти все основные религиозные структуры считали его атеистом. Его работы запрещались повсюду – и повсюду они выживали и переиздавались.

В 1671 году он направил письмо еврейскому лидеру Оробно де Кастро, где отрицал, что был атеистом, и отвергал обвинение в том, что «Tractatus» – антирелигиозная книга. Однако его «Этика», опубликованная уже после его смерти, показала, что он был пантеистом, причем бескомпромиссным. Как ни странным это может нам показаться, некоторые формы пантеизма явно считались в XVII веке совместимыми с иудаизмом. Каббала, считавшаяся в то время многими евреями приемлемой, содержала пантеистическую тенденцию; в Зохаре во многих местах высказывается предположение, что Бог есть все и все есть Бог. Через 20 лет после смерти Спинозы лондонский сефард раввин Давид Нието (1654—1728) столкнулся с серьезными неприятностями, издав на испанском языке книгу «О Божественном Провидении», в которой природа провозглашается слитной с Богом. С просьбой вынести свое заключение обратились к великому знатоку Талмуда из Амстердама Зеви Ашкенази, который заявил, что аргументы Нието не только приемлемы с позиций иудаизма, но и почти тривиальны с позиций многих еврейских мыслителей.

Однако беда Спинозы была в том, что он развил свой пантеизм до такой степени, что его было почти невозможно отличить от атеизма. Сам он настаивал на том, что, дескать, нигде не утверждает, будто материальный мир, как мы его ощущаем и воспринимаем, и есть Бог. В своей «Этике» он говорит: «Нам легко представить, что вся природа – это один индивидуум», поскольку один объект может быть частью большего, и так далее, до бесконечности. Но он не представляет себе Бога как личность. По его мнению, приписывать Богу такие категории, как «воля» или «интеллект», – все равно что попросить Сириус полаять исходя из того, что мы называем его Песьей Звездой. Фактически он сохраняет слово «Бог» просто в силу исторических привычек, сентиментов. Совмещая Бога со всей объективной реальностью, он вынужден соглашаться с атеистом, когда последний настаивает на том, что реальность нельзя разделить на части, одна из которых – Бог, а вторая – не-Бог, обе они протестуют против подобного противопоставления. Но если Бог не может быть отделен от чего-либо другого, то невозможно сказать, что Он «существует» – с точки зрения обычной логики, доступной восприятию простого человека. Спиноза говорил: «Бога не существует в том смысле, как мы всегда понимали это слово». Для большинства людей это – атеизм. Немецкий математик и философ Готфрид Вильгельм фон Лейбниц (1646—1716) хорошо знал Спинозу и, конечно, мог осознать, что тот имеет в виду по данному вопросу. Сам он был карьеристом, и его часто обвиняли в том, что из трусости он старается дистанцироваться от работы Спинозы, когда ее поливают грязью. Но он был абсолютно прав, когда суммировал позицию Спинозы в вопросах религии следующим образом: «Он действительно был атеистом в том отношении, что не признавал Провидения, которое вознаграждало бы или карало в соответствии с понятием справедливости».

Работа Спинозы демонстрирует одну гипертрофированную особенность еврейского духа, а именно его склонность не только все рационализировать, но и все интеллектуализировать. Он был одним из тех, кто верил в возможность разрешить все споры и конфликты мнений, а также достичь человеческого совершенства в результате логического процесса. Он считал, что проблемы этики могут быть разрешены подобно доказательству геометрических теорем. Тем самым он находился в русле традиций Маймонида, который утверждал, что к идеальному миру можно прийти через здравый смысл, и именно так наступит эпоха мессии. Но Маймонид считал, что для этого следует соблюдать Закон во всей его полноте и Высшей целесообразности, то есть опираясь на Откровение, через Тору. Спиноза же не верил в Откровение и хотел отбросить Тору за ненадобностью. Он считал, что результат может быть достигнут при помощи чистого разума.

Это привело его на позицию антигуманизма. Он пытался дать человеку, как он выражался, «все средства против эмоций». До какого-то момента это действительно привлекательно. Спиноза хотел преодолеть страсть. Он, надо сказать, всегда сам следовал тому, чему учил. Никогда в жизни он не приходил в ярость, как бы его ни провоцировали (а это случалось нередко), никогда не выходил из себя. Его характеризовали самодисциплина и героическое самоотречение. Весь грех – от невежества, утверждал он; к несчастьям, равно как и их причинам, следует относиться как к части общего мироустройства. Осознав это, человек становится неуязвим для печали, ненависти, желания отомстить. «Ненависть усиливается от встречной ненависти; с другой стороны, ее можно победить любовью. Ненависть, которая полностью уничтожена любовью, сама превращается в любовь; а потому любовь становится больше, если ей