он стал первым ее любовником. И Алекс хотел дать ей больше того, что получал сам.
Оливия не разочаровала его. Она оказалась более чем послушной ученицей. Алекс не шутил, когда назвал ее женщиной-мечтой.
А сегодня днем, когда она спала… ему стоило огромных усилий устоять перед искушением присоединиться к ней. Он представлял, как разбудит ее, поцеловав в губы. А потом покроет поцелуями ее всю, прежде чем снова овладеть ею.
Черт возьми, только от одной мысли об этом у Алекса вскипала кровь. Но ожидание сделает неминуемый финал еще слаще. Сегодня вечером он будет щедро угощать ее. А потом будет снова и снова заниматься с ней любовью.
Около семи часов вечера Оливия спустилась по лестнице, одетая в короткое платье коньячного
цвета, которое подчеркивало ее роскошные формы и открывало длинные ноги.
Алекс пожалел о том, что не задержался в их спальне и не наблюдал за тем, как она одевается, натягивая шелковые чулки на свои стройные ноги. Хотя в этом случае они бы до сих пор оставались в спальне.
В постели.
И он бы занимался с ней любовью.
— После ужина я собираюсь заняться с тобой любовью, — сказал он севшим голосом, когда она подошла ближе. — Ты ведь знаешь это, правда?
Очаровательный румянец вспыхнул на ее щеках.
— Значит, я тебе еще не надоела? — пошутила Оливия.
Он нахмурился.
— Это никогда не произойдет, дорогая, — проговорил он, взял ее за подбородок и крепко поцеловал, удовлетворенно заметив, каким удовольствием вспыхнули ее глаза. — Ну, пошли отсюда. — Он взял ее под руку и повел к одному из отцовских «мерседесов». Если они не отправятся немедленно на ужин, они уже никогда не приедут туда.
Спустя пятнадцать минут они уже сидели за столиком лучшего ресторана в городе, и Алекс внимательно смотрел на сидящую напротив него красавицу блондинку. Даже если бы он сидел среди претенденток на звание «Мисс мира», ни одна из них не сравнилась бы с Оливией.
Она обхватила себя руками.
— Перестань так пристально смотреть на меня, Алекс.
— Почему?
Она бросила на него насмешливый взгляд.
— Хорошо, давай сменим тему. Расскажи мне о своих итальянских корнях.
— Зачем?
Уголки ее роскошных губ поползли вверх.
— Потому что я мало знаю о твоем прошлом. Мне известно из газет, что ты родился в Австралии, но на этом мои сведения о тебе заканчиваются.
Алекс откинулся на спинку стула.
— Что ты хочешь узнать?
— Во-первых, владеешь ли ты итальянским? Ты никогда не говоришь на этом языке.
— Мои бабушка и дедушка приехали из Италии после войны. Они научили меня итальянскому в детстве, но я предпочитаю говорить по-английски.
Он любил своих дедушку и бабушку, но их уже не было на свете, а разговаривать на итальянском со своим отцом ему было совершенно неинтересно.
— А твой отец? — спросила Оливия, словно прочитав его мысли. — Он ведь свободно говорит по- итальянски, да? Он родился в Италии?
Алекс сдвинул брови.
— Мне казалось, что разговор обо мне, а не о моем отце.
Оливия с улыбкой посмотрела на него.
— Я только пытаюсь получше узнать человека, за которого вышла замуж.
— Не надо, — фыркнул Алекс и поморщился, увидев отстраненное выражение, появившееся на ее лице. Он вздохнул. — Моему отцу было двенадцать лет, когда он приехал сюда. К тридцати годам он заработал свои миллионы и женился на моей матери. Она была австралийкой и умерла, когда я был еще маленьким. Вот и все.
Ее взгляд смягчился, в нем появилось сострадание.
— Мне очень жаль.
У Алекса все перевернулось в душе.
— Мне тоже.
У него осталось лишь одно смутное воспоминание о матери — то, как он сидит у нее на коленях. А еще у него было несколько старых фотографий. Маму вырастила пожилая тетушка, так что у Алекса не было даже возможности расспросить о ней ее родственников. А Чезаре Валенти, естественно, не часто вспоминал о первой жене.
Единственной причиной того, что его назвали Александром, а не Алессандро, на итальянский манер, было — по словам Изабель — то, что на этом настояла его мать. Удивительно, но, когда родились Ник и Мэтт, Чезаре также не стал настаивать на итальянских именах. Алексу было приятно, что его отец сделал это из уважения к своей первой жене.
— А твои дедушка и бабушка, Алекс? — спросила Оливия, отрывая его от воспоминаний. — Их уже нет в живых, по-видимому. Я не видела их на свадьбе, и никто о них не упоминал.
— Они ушли из жизни много лет назад, прожив в долгом и счастливом браке. — Алекс нахмурился. — Чего нельзя сказать о моем отце, — добавил он, подумав о трех браках Чезаре.
Оливия наклонила голову.
— Но ведь Чезаре уже много лет женат на Изабель, и они производят впечатление очень счастливой пары.
Алекс мрачно посмотрел на нее.
— Так оно и есть, — неохотно подтвердил он. — Думаю, отец наконец-то обрел счастье.
Оливия кивнула.
— Вероятно, это частично объясняет его желание видеть тебя женатым. — Оливия помолчала немного. — Он переживает за тебя, Алекс. Может быть, ты этого не видишь, а я вижу.
— Возможно. — Интересно, что бы она подумала, если бы он сказал ей, что его отец мечтает о внуке. Но зачем говорить лишнее? Через шесть месяцев, если не раньше, Чезаре полностью отойдет от дел и не сможет больше диктовать условия своим сыновьям.
Появление официанта, который принес напитки, дало Алексу возможность закончить эту дискуссию. Увидев, как Оливия благодарно улыбается молодому человеку, он почувствовал, как что-то кольнуло у него в груди. Если он когда-нибудь и захочет иметь ребенка, то лучшей кандидатуры на роль матери, чем Оливия, не придумаешь. Алекс отогнал от себя непрошеную мысль.
— Теперь твоя очередь. Расскажи мне о своем бывшем муже, — попросил он.
Оливия посмотрела ему в глаза.
— Я встретила Эрика в самом начале своей карьеры модельера. Я работала тогда в Париже. Это был красивый, жизнерадостный англичанин. Я никогда прежде не встречала такого галантного мужчину. — Она усмехнулась. — И надеюсь, что больше никогда не встречу.
— Он изменял тебе.
Это был не вопрос. Оливия помрачнела.
— Да. Эрик надеялся, что я в конечном счете унаследую состояние своей матери. А когда выяснил, что она далеко не так богата, как он думал, с легкостью бросил меня ради более состоятельной женщины.
Алекс почувствовал прилив злости.
— Мерзавец.
Оливия наклонила голову.
— Я знаю, это прозвучит ужасно, но в тот период я обрадовалась, что избавилась от него.
