переодевался.
Фелиция была на седьмом небе от счастья, поскольку ей предложили роль в популярном телевизионном сериале. Она не заметила, что с ее дочерью творится что-то неладное. Теперь Фелицию одолевали сомнения — то ли принять это предложение, то ли подождать, пока не выяснится, дадут ли ей желаемую роль в кино. Она попросила Оливию передать извинения Алексу, поскольку она не сможет прийти на презентацию его духов в Нью-Йорке, как было запланировано.
— Я и не знала, что мама собиралась прийти, — сказала Оливия Алексу за ужином после того, как
сообщила ему остальные новости Фелиции. Ей казалось, что ее присутствия будет достаточно. Не то чтобы Оливия была против прихода матери, но ей было неприятно, что Алекс умолчал об этом. Алекс пожал плечами.
— Она упомянула, что хочет прийти, на нашей свадьбе, и больше речь об этом не заходила.
Оливия нахмурилась. Алекс с успехом изображал из себя прекрасного мужа сегодня днем, когда они находились в окружении гостей, но сейчас, оставшись с ней наедине, был задумчив и холоден.
— Хотя мне нравится Фелиция, я всегда подозревал, что ее обещаниям нельзя верить. — Алекс немого помолчал. — И надеялся, что ты не похожа на нее.
Оливия вскинула голову.
— Я не обещала родить тебе ребенка, Алекс.
— Я знаю.
— Тогда не обвиняй меня в том, что я чего-то не сделала.
На мгновенье ей показалось, что он станет возражать, но он только глубоко вздохнул.
— Да, ты права. Ты не давала такого обещания.
Алекс отодвинул стул и встал.
Она протянула к нему руку.
— Алекс, пожалуйста, не уходи. Я хочу, чтобы мы продолжили разговор, который начали в самолете.
Он замер, потом резко кивнул и снова сел.
— Алекс, я должна сказать тебе кое-что. Должна объяснить, что… — Она проглотила подступившие слезы. — Объяснить,
— Потому что ты не любишь детей? В этом проблема?
— Я люблю детей, — сказала она прерывистым шепотом. Боль и отчаяние захлестнули ее. — Алекс, я хочу детей больше всего на свете, и если бы смогла, то с радостью бы родила тебе ребенка.
У нее перехватило дыхание. Момент истины настал. Ей придется положить конец его надеждам.
— Но только… я не могу. Я бесплодна. Мне сказали, что я никогда не смогу иметь ребенка.
Глава восьмая
Алекс почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. До этого момента он не сомневался в том, что Оливия в конечном счете согласится родить ему наследника.
Она смотрела на него глазами, полными боли.
— Расскажи мне все.
Она проглотила слезы.
— У меня была внематочная беременность, когда я была замужем за Эриком, — начала она, и что-то перевернулось в душе у Алекса при мысли о том, что Оливия была беременна от другого мужчины.
Чувство негодования нарастало в нем, но он решительно прогнал его.
— Мои трубы повреждены… безвозвратно. — Она сделал глубокий вдох. — Так что дело не в том, что я не хочу ребенка от тебя, Алекс, а в том, что не могу его иметь.
Он какое-то время молчал.
— Ты уверена, что ничего нельзя сделать?
Она нахмурилась.
— Доктор сказал, что шансов забеременеть практически нет. У меня нет причин не доверять ему.
Алекс нахмурился.
— Ты консультировалась с другими специалистами?
— Нет.
— Значит, другие врачи могут не подтвердить диагноз?
Она покачала головой.
— Вряд ли. Мне сказали в больнице, что повреждение слишком серьезное.
Алекс не был так уверен. Доктора иногда ошибаются. Возможно, это как раз тот случай.
— А твоя мама знает?
Выражение ее глаз смягчилось.
— Да, она очень помогла мне.
— Я рад.
Его уважение к Фелиции возросло. Слава богу, рядом с Оливией оказался кто-то, кто помог ей справиться с горем.
Оливия печально улыбнулась.
— К сожалению, мама считает, что мои проблемы со здоровьем должны каким-то волшебным образом исчезнуть. Она неисправимая оптимистка.
Алекс нахмурился.
— Вам трудно найти общий язык?
— Вовсе нет. Обычно мы с ней не касаемся этого вопроса. Но я знаю, она надеется, что в один прекрасный день станет бабушкой. — У Оливии навернулись слезы на глаза, и она быстро заморгала. — Я бы хотела подарить ей внука, но не могу.
Алексу захотелось обнять Оливию и утешить ее, но ему и самому вскоре могло понадобиться утешение.
Он поспешно встал из-за стола.
— Спасибо, что рассказала мне, Оливия. А сейчас мне пора идти.
Ему нужно было время на то, чтобы все обдумать.
В одиночестве.
— Конечно, — тихо сказала она.
Алекс вышел из комнаты. Он не понимал, куда идет, пока не оказался в баре нижнего этажа. Ему хотелось напиться, чтобы заглушить бушующую в сердце боль.
Черт возьми, он не привык к столь сильным потрясениям. Обычно ему удавалось держать свои чувства под контролем, но в таких обстоятельствах трудно сохранять спокойствие. Ему было тяжело сознавать, что он оказался таким уязвимым, когда речь шла об Оливии, таким слабым и бессильным. И он думал не только о себе, но и об Оливии. И о Чезаре, который может так и не дождаться внука. Хотя Алекс решил, что не позволит своему отцу заставить его обзавестись ребенком, он неожиданно почувствовал себя виноватым перед братьями. И это было сумасшествием. С какой стати он должен чувствовать себя виноватым из-за того, что не собирается выполнять вторую часть ультиматума? Его братья ничего этого не знали и очень удивились бы, узнав, что он жертвует собой ради них, вступив в брак, не говоря уж о том, что речь идет еще и о младенце.
Черт. Хуже не бывает.
Через пару часов Алекс вернулся в их гостиничный помер. Он не опьянел, хотя выпил достаточно. Вокруг царила тишина, когда он тихо проскользнул в темную спальню и начал раздеваться. Оливия спала, и он не хотел ее будить. Видимо, на ней сказывалось нарушение биоритма из-за дальнего перелета.
— Тебе совсем не обязательно спать со мной, Алекс, — произнесла она в напряженной тишине. — Я пойму, если ты захочешь уйти в другую комнату.
