— Да, путь был тяжел, — согласился Джайал, опасаясь дальнейших расспросов и денежных требований. Через боковую дверь они прошли в переднюю комнату гостиницы, освещенную одинокой сальной свечой — ее-то свет и видел Джайал сквозь ставню. Низкие стропила, погнувшиеся от возраста, поддерживали просевшую крышу, а их, в свою очередь, подпирали покосившиеся деревянные столбы. На столах и стульях лежала пыль веков. Над закопченным очагом виднелся герб Фаларнов.
Джайалу вспомнилась «Костяная Голова» в утро перед битвой: в этой самой комнате рыцари поднимали кубки молодого вина за здоровье друг друга, прежде чем выехать на болота; взбудораженные предстоящим, они отпускали нервные шутки — а теперь их больше нет в живых. Джайал вспомнил, не без чувства вины, и хорошенькую служаночку: она выбежала во двор, когда он садился на коня, сняла платок с пышных каштановых волос и с открытым призывом в карих, под цвет волос, глазах вручила его Джайалу. Весь день он носил ее платок рядом с шарфом своей невесты. Воспоминание об этом заставило его смущенно поморщиться; ведь тогда он в душе нарушил верность и невесте, и обетам Жертвенника, которые принес, когда отец назначил его командиром.
Хозяин проследил за его взглядом.
— Это герб Фаларнов. Гостиница до войны принадлежала им, — пояснил он.
Джайал повернулся к нему, еще во власти воспоминаний.
— Да, Фаларны, — медленно кивнул он. — Их, должно быть, никого не осталось в живых? Скерриб заговорщически сморщил нос.
— Ну, не совсем никого... — Он мотнул головой в сторону конюшен. — Когда я приехал с востока и купил это заведение, все имущество Фаларнов перешло ко мне по указу — они ведь были мятежники. В том числе и этот малец — только он и выжил, как мне сдается.
— Только он, — задумчиво повторил Джайал. Скерриб, сочтя, что это известие огорчило его гостя, поспешно продолжил:
— Ясное дело, я не стал гнать беднягу из его же бывших владений — ведь дом-то Фаларнов сгорел дотла. Хотя и тогда уже видел, что толку с него не будет. И я хорошо с ним обращаюсь — куда лучше, чем стал бы другой на моем месте.
— Похвально, — процедил гость, смерив Скерриба ледяным взглядом и с заметным усилием сдержав вспышку гнева. — Ты, кажется, говорил что-то о еде?
— Да, господин, следуй за мной в трапезную, — быстро сказал Скерриб, ведя его по обшитому дубом коридору. На задах гостиницы слышались чьи-то голоса.
— Много ли в городе таких, как Фазад? — спросил Джайал, обращаясь к сгорбленной спине старика. Тот обернулся, прищурив глаз:
— Да хватает — здесь полно сирот Рыцарей Огня, погибших в той великой битве. Червь отнял у них все их достояние. Ты не узнал бы их — они все побирушки, те, что еще живы.
— Вот как, — с трудом вымолвил гость. — Это касается и самых славных фамилий?
— О ком ты спрашиваешь: о Пависах, о Куршавах, о Галлампогонах? — прощупал почву старик.
— Нет... еще выше, — с заминкой ответил гость.
Скерриб сохранил на лице привычную заискивающую маску, но мысль его работала что есть мочи — Голон из храма Исса хорошо платил ему за сведения о постояльцах. Голона, уж конечно, заинтересуют странные расспросы незнакомца.
— Ты имеешь в виду... — Скерриб помолчал, театрально обведя взглядом пустой коридор, — Иллгиллов?
Гость удивленно моргнул, словно ожидал услышать не то имя, но потом слегка дрогнувшим голосом сказал:
— Да... да, что стало с ними?
Скерриб, отметив про себя интонацию гостя для будущего доклада Голону, поскреб небритый подбородок.
— Ходят слухи, будто барон бежал на север...
— Ха! — прервал Джайал. — Нет нужды ехать сюда из южных краев, чтобы услышать эту сплетню.
— Это верно, — согласился Скерриб. — Что до других, то его сын, говорят, погиб в битве, а жена умерла еще раньше. Однако... — Скерриб помолчал несколько мгновений, оценивая, насколько незнакомцу не терпится услышать дальнейшее.
— Что же?
— Кое-кто говорит, будто Иллгилл заключил договор с Чудью, а его сын будто бы жив и уехал как раз на юг... — Скерриб сокрушенно развел руками, точно извиняясь за такое совпадение. Его глаза шарили по высокой фигуре приезжего, выискивая в нем сходство с сыном барона. Взгляд, который Скерриб получил взамен, отбил у него охоту к дальнейшим изысканиям. — Однако я знаю из достоверных источников, что этот сын, Джайал его звали, никуда не уезжал, а сменил имя и все эти семь лет прячется в городе.
— Джайал... в городе? — озадаченно повторил гость.
— Будто бы, но ведь это только слухи... — Смущение незнакомца подогревало интерес Скерриба: будет о чем рассказать в храме Исса. Может, это один из шпионов Иллгилла, приехавший разнюхать, что делается в городе?
— Ну, довольно об Иллгиллах, — проворчал гость, прервав ход мыслей хозяина. — Что слышно о роде Орлиное Гнездо?
Скерриб заковылял дальше по тускло освещенному коридору, и вопрос пришелся ему в спину.
— Орлиное Гнездо? — повторил он, остановившись у дальней двери. — Ты прости, но о них я ничего не слыхал. Может, кто из гостей тебе скажет.
Они вошли в комнату с низким потолком, походившую на переднюю залу — только здесь чуть ли не до самых стропил стоял густой синий дым леты, и ее тошнотворно-сладкий запах заглушал все остальные. Около дюжины мужчин сидели на жестких скамьях и пили пиво из деревянных кружек. Несколько человек были в таких же пурпурно-коричневых одеждах, что и Джайал: они сидели в стороне, изучая какой-то пыльный фолиант, раскрытый перед ними на столе. Джайал обеспокоился: они, конечно, примут его за собрата по вере и начнут задавать трудные вопросы.
Паломники все, как один, оторвались от переплетенной в кожу книги и уставились на него остекленелыми глазами. Джайал, не обращая на них внимания, оглядел остальных. Двое или трое вовсю дымили трубками, глядя перед собой невидящим взором — явные приверженцы леты, от которой в комнате было не продохнуть. Другие глядели в свои кружки — им не было дела до незнакомца.
Разговоры, которые велись здесь перед появлением хозяина с Джайалом, сразу утихли. Скерриб, как ни в чем не бывало, заковылял к стойке, кое-как сколоченной из старых дубовых брусьев — из бесценной старинной мебели Фаларнов. Взяв глиняный кувшин, он налил из него какой-то мутной жидкости в деревянную кружку. Джайал узнал «пиво», которым угощались другие посетители.
— Вот — сам варил, — бодро заявил хозяин.
— Из содержимого своего ночного горшка, — нарушил молчание какой-то хмельной гость, вызвав ржание своих собутыльников.
Хозяин не выразил никакого негодования — он только пуще развеселился.
— Из ночного горшка или нет, вы все-таки платите за него свои дуркалы и муркалы. Пей, господин, — обратился он к Джайалу, — такого пива ты не сыщешь во всем этом славном городе, а цена ему всего-то навсего один золотой!
— Да ведь мы же условились на трех золотых! — запротестовал Джайал.
— Эх, молодежь неразумная — кажется вам, будто вы все с лету поняли, ан выходит, и нет. Три золотых — это за то, что ты с конем тут переночуешь, а еда — особая статья.
— Да это грабеж!
— Называй как хочешь, а не нравится тут, так милости просим обратно в туман.
Кто-то из сидящих в комнате, возможно, был нанят хозяином для поддержания порядка. Джайал не мог сейчас позволить себе ввязываться в спор.
— Да, выбор не из легких, — согласился он, усаживаясь за стоящий на козлах стол подальше от поклонников Исса.
— Вот и ладно — ешь и пей па здоровье! — утешился Скерриб, ставя перед ним миску серой похлебки вместе с кружкой кислого, как уксус, пива. Вытерев сальные руки о грязный передник, он принял у Джайала
