жрецы исказили его слова, так что Исс стал главнее Ре и его лживые пророчества распространились по всему миру.
— А
— Она тоже изменена, и, увы, испорчена. Но под всей этой ложью зарыта мудрость. А все слова, касающиеся Светоносицы — правда.
— Что она должна сделать? — спросил Уртред, глядя на Талассу.
— Она должна придти в Искьярд, где находится портал, все еще открытый из Мира Теней в Мир Смертных. Барон уже сражается с тварями, которые стерегут это место, но только Таласса в состоянии прогнать проклятых обратно в Тени. Тогда солнце опять возродится. — Он проследил направление взгляда Уртреда вдоль барки. — Ты влюблен в нее, не так ли?
Уртред повернулся и посмотрел прямо в глаза отцу. — Ты знаешь, что любовь не умирает, пусть проходят тысячи лет, десятки тысяч лет. Ты никогда не забывал Мериэль. Я чувствую то же самое, по отношению к Талассе, хотя знаю ее едва месяц.
— Не сомневайся мое дитя, в другой жизни ты знал ее, — сказал Наблюдатель. Он подтянулся поближе к Уртреду. Бледные зрачки его глаз внезапно посерели, огонь в них угас. Уртред увидел печальные глаза старика, человека, который прожил слишком долго. — Ты видишь: я должен отдохнуть. Десять тысяч лет жизни — это слишком много. Зал Белой Розы ждет меня. Сегодня ночью я умру окончательной смертью. Ты — мой наследник. Живи хорошо и не ожесточайся. Ты потеряешь многое из того, что тебе дорого, так как сказано, что только жертвоприношение опять зажжет солнце.
Уртред почувствовал внезапный холод. Невольно он взглянул на Талассу, потом опять на отца, но Наблюдатель уже отвернулся, а Уртред настолько испугался, что побоялся спрашивать еще. Над баркой повисло тяжелое молчание.
СОРОК СЕДЬМАЯ ГЛАВА. Остров Ветров
Остался единственный звук — гудение ветра в такелаже. Они постоянно меняли галс, следуя за ветром, и после каждого поворота опять шли в бейдевинд. И каждый поворот подводил их все ближе и ближе к Острову Ветров. Берега Лорна позади стали настолько далекими, что, казалось, они были одни в великом море, за исключением вздымающихся из воды утесов прямо перед ними, которые почти закрывали свет луны.
В основании острова, между двумя огромными каменными глыбами, они увидели вход в пещеру, защищенный массивной железной решеткой пятьдесят футов в высоту, ржаво-красной даже при свете луны. Над пещерой полированным мрамором сверкал утес: почти отвесный неровный склон из сланца, высотой в две тысячи футов. На его сияющей поверхности выделялись только неровные трещины и темные вытянутые отверстия, через которые голосом умирающего человека выл и плакал ветер.
— Теперь медленнее, — сказал Наблюдатель бледнолицым слугам.
Те налегли на снасти, барка повернула и пошла еще круче к ветру. Они медленно подплывали к темному входу в пещеру, мягко покачиваясь на волнах. Наблюдатель не торопясь прошел на нос судна, аккуратно миновав хитросплетение канатов и парусов, и поднял маску высоко над головой.
— Откройтесь, о ворота, стоящие здесь с той поры, когда Ре покинул землю, — крикнул он, его голос почти потонул в стонах ветра, вырывавшегося из отверстий в утесе. Послышался отдаленный рокот и металлическая решетка стала подниматься в темный потолок пещеры, то останавливаясь, то вновь ускоряясь. Вниз полетел целый дождь металлических стружек, бурлящая вода покрылась красными пятнами. Ревенанты перестали управлять парусами, и, как будто управляемый невидимой рукой, корабль плавно скользнул в темноту. Тем не менее лучи луны просачивались и сюда, отражаясь от масляной воды и освещая широкую каменную лестницу, поднимавшуюся над покрытой мхом пристанью. Барка коснулась каменного причала и плавно остановилась.
Наблюдатель повернулся к ревенантам. — Засните снова, ненадолго, — сказал он и те немедленно застыли на полушаге.
— Идем, Светоносица, — сказал он Талассе. — Бронзовый Воин ждет тебя.
Он первым сошел на пристань, остальные последовали за ним, настороженно глядя в могильную тьму. Наблюдатель, тоже, глядел в темноту, лунный свет освещал его бледное лицо, безжалостно показывая каждую морщину и каждую темную ямку на коже. Сердце болезненно билось в его груди. Он слушал, как ветер свистит в щелях огромной каменной скалы. Бронзовый Воин высоко над ними.
Он напряженно слушал, стараясь не пропустить любой звук, любой скрип могущественных предметов, с которыми работал гигант; когда Воин поднимал руки, его металлические ладони трещали, готовясь опять ударить Молотом по Наковальне, чтобы послать теплый ветер, который разметет их всех на атомы. Но не было слышно ни одного подзрительного звука: наверно создание ждало, чувствуя поблизости Светоносицу. Сейчас они в безопасности. Но не надолго: каждую секунду теплый воздух над Лорном становится холоднее и холоднее; скоро холод, холод ледяного сердца Хозяина, зажмет, как в тисках, всю страну и заморозит озеро. И чем холоднее, тем сильнее становится Чудь, она накапливается на дальнем берегу озера, готовясь пересечь его и уничтожить их.
Он стал подниматься, держа маску, как снятую с головы шапку, перед собой, остальные последовали за ним. Его ноздри уловили острый запах гниющего железа, и он увидел большие зубчатые колонны из металла, стоящие по каждую сторону от винтовой лестницы, которая, похожая на свернувшегося кольцами питона, поднималась все выше и выше в темную высоту Острова Ветров; от ржаво-красных колонн воняло коррозией, ее иголочки болезненно кололи его нос. Легкие Кузницы Ре: кузнечные меха, которые когда-то распространяли тепло по всей вечной стране. В то время, когда Бронзовый Воин работал, здесь царил настоящий ад: перегретый воздух ревел, проносясь с сумасшедшей скоростью. Никто не смог выжить вблизи этого места. Но сейчас, к счастью, тихо.
Как долго они уже поднимаются? Час или больше по времени смертных? И они только на полпути до вершины острова. Металлические колонны с закрытыми ртами молчали, за исключением нескольких минут, когда заблудившийся ветерок свистел где-то в чудовищном лабиринте металлических труб; этот отдаленный стон заставлял их останавливаться на полушаге. Потом звук удалялся, они опять начинали дышать и продолжали подниматься.
Наконец они достигли огромной бронзовой двери на самом верху лестницы. Пятьдесят футов в высоту, скошенная по краям, в центре выпуклое поле, на котором были вычеканены загадочные узоры. Наблюдатель вытянул шею. Ни один человек не смог бы открыть дверь, но он только описал маской дугу в воздухе, послышался скрип и половинки дверей начали медленно открываться внутрь, стало видно помещение за ними.
Три раза Наблюдатель усмирял ветер и приходил сюда, и каждый раз зрелище внутри поражало его.
Здесь царила магия другого времени: один единственный луч света — был ли это свет луны? — падал на пол из крошечного отверстия в сводчатом потолке, находившегося по меньшей мере в ста футах над их головами. Когда-то Ре зачаровал металл, приказал ему согнуться, и выковал из него то, что хотел. И здесь сохранилась его работа.
Огромные журавли,[15] уровни и другие приспособления, сделанные из похожего на золото материала, свисали с металлических полок, прикрепленных к черным гранитным стенам. Петли на концах этих четырех журавлей могли выдержать вес торса любого из когда- либо живших созданий, но сейчас каждая из них была захлестнута вокруг руки или ноги существа, стоявшего в центре помещения.
Он стоял в центре помещения, тридцать футов в высоту, искры лунного света сверкали на его теле, так что он казался скорее золотым, чем бронзовым. Бронзовые наколенники покрывали могучие ноги, на руках сверкали бронзовые наручи, грудь прикрывала кованная металлическая кольчуга, сверкавшая тысячью солнц. На шее висел массивный подшлемник, весивший много сотен фунтов; цельнокованая кираса, сделанная под его гигантскую мускулатуру, была надета на сверкающую кольчугу. Каждый кулак был размером с тележку, каждая нога одета в башмаки, размером с лодку.
